Третий, с искаженным от ужаса лицом, отступил назад, к узкому коридору. Спина убийцы-неудачника коснулась стены. В панике он озирался по сторонам, но, казалось, понял, что этот берсерк настигнет его даже в том случае, если он отыщет нужное направление и ударится в бегство. Он поудобнее взялся за рукоять кинжала и держал его теперь, как меч.
В этот момент лестница заскрипела под тяжестью шагов. Желтые призрачные огни коптящих свечей выхватили из мрака новых участников этой сцены. Однако внимание Конана было по-прежнему полностью сосредоточено на воре, грозившем ему кинжалом. В отчаянии тот бросился на киммерийца, направляя острие своего кинжала Конану в пах. Конан легко отскочил в сторону, поднял меч и изо всех сил обрушил его на своего противника. Острый клинок раскроил голову пополам, словно спелую дыню. Кровь брызнула на стены коридора, который был теперь освещен свечами, — их держали хозяин харчевни и тот толстяк, что накануне не спускал с Конана глаз.
Конан направил окровавленное острие в сторону хозяина, облаченного в грязную ночную сорочку.
Хозяин побелел от ужаса и начал жутко заикаться:
— П-пожалуйста, г-госп-подин… У меня с-семья!.. Конан уставился на него неподвижным взглядом. Глаза его пылали синим пламенем. Наконец он удосужился поглядеть на скорбные останки тех, кто убил бы его, будь он менее осторожным.
— Кто эти мерзавцы? — спросил он, указывая острием меча на распростертые трупы.
— Н-не знаю, г-госп-подин. Я н-не знаю их, — пробормотал хозяин. Пот струился по его лицу.
Заговорил толстяк:
— Судя по их виду, это заморанские карманники. Они только сегодня появились в харчевне.
Конан смерил его взглядом.
— Меня зовут Конан из Киммерии, хотя сейчас я иду из Шадизара. А вы кто?
— Логанаро, друг мой, купец из Морнстадиноса Коринфского. Я возвращаюсь из Кофа, где у меня… э-э… были важные дела.
Конан кивнул и снова взялся за бледного хозяина.
— Как эти стервятники попали в мою комнату, ты, владелец этой проклятой богами конуры? Уж никак не по скрипучей лестнице, верно?
— Правильно говорите, господин. На другом конце коридора есть другая лестница, она прочнее этой.
— Понятно. А теперь объясни мне, зачем тебе понадобилось смазывать замок, ты, пес!
— Замок? Он… он только совсем недавно был врезан в дверь, господин! Наверное, мастер его и смазал. — Хозяин судорожно глотал воздух и дергался, как марионетка на ниточках. — Да, господин, так дело и было. Мастер, наверное, это и сделал.
Конан покачал головой:
— Звучит очень убедительно. Но я почему-то начинаю чувствовать желание найти этого мастера и потолковать с ним.
Хозяин посерел.
— Н-но… его нет в деревне. Он,. э». он в Туран подался. Да.
Конан сплюнул на пол, наклонился и вытер клинок о заношенный плащ одного из убитых. Потом поискал, нет ли на стали царапин. Ни одной. Кинжал вора, вероятно, был сделан из плохой стали.
Конан выпрямился и посмотрел на дрожащего хозяина сверху вниз.
— Убери разгром в моей комнате! — распорядился 'он. — Я хочу еще немного поспать, только так, чтобы мне не мешали.
— П-поспать? — Казалось, это удивило хозяина.
— Ну и что? Еще петухи не пели, а я устал. Поторопись! Возможно, утром я и забуду все эти фокусы со смазанными замками.
Увидев завтрак, который подал ему хозяин, Конан ухмыльнулся. Еда была горячей и хорошо приготовленной. Когда он сыто рыгнул, владелец собачьей конуры, прозываемой почему-то «харчевней», мгновенно подскочил к нему с вопросом, не может ли он еще чем-нибудь услужить-.
Пока Конан трудился над своим завтраком, маленький толстый купец подсел к нему за стол и вступил с киммерийцем в беседу.
— Вы едете на запад просто так?
— Да. В Немедию.
— Тогда вам нужно идти по левой ветке коринфской дороги через Перевал Духов.
— Перевал Духов? Купец улыбнулся.
— Это название, несомненно, хорошо для того, чтобы пугать им детей. Пролетая над скалами, ветер поет свои странные песни. Отвесные скалы многократно отражают звуки, трудно переносимые человеческим ухом.
Конан засмеялся и отломил большой кусок от третьей ковриги хлеба, поданной хозяином. Хлеб он запил хорошим глотком вина.
— В той стране, где я родился, известны такие ветровые трубы, — оказал он. — В Киммерии даже маленькие дети не боятся этих звуков — а тем более их не испугается мужчина, который видел уже восемнадцать зим.
Логанаро поднял плечи под темно-коричневым одеянием.
— Есть там еще совсем недалеко от перевала заколдованное озеро. Оно называется Спокезхо.
— А в этом заколдованном озере путешественников пугают заколдованные рыбы, пуская пузыри в самый неожиданный момент?
! Конану пришлось смеяться над своей шуткой в одиночку. Лицо купца осталось серьезным.
— Нет, в этом озере нет рыбы. О существах, обитающих там, лучше вообще не говорить. И в любом случае необходимо держаться подальше от тех мест…
Настал черед Конана пожимать плечами.
— Я еду из Коринфии в Немедию, а этот перевал нежит у меня на дороге, и тут ничего не изменят ни ретровые трубы, ни бабкины сказки.
Логанаро улыбнулся.
— Вы отважный человек. Возвращаясь домой, я по этой случайности избрал именно эту дорогу. Может быть, разделим опасности, подстерегающие нас на пути?
Конан качнул головой.
— Нет, купец. Я предпочитаю путешествовать>дин.
— Как угодно, — сказал купец, передернув плечами. — В любом случае, я буду либо впереди, либо позади вас. Так что не пугайтесь, если вдруг заметите, что я иду по вашим следам.
— Одного купца недостаточно для того, чтобы испугать меня, Логанаро.
Толстяк кивнул и замолчал; но что-то, казалось, привело его в хорошее настроение. Создавалось впечатление, что он скрывал от молодого киммерийца Глубокую и мрачную тайну.
Снег, покрытый толстой коркой наста, лежал на скалах по обе стороны от перевала. Пар от дыхания Конана и его коня клубился в ледяном воздухе.
—Конан не слишком много внимания обращал на холод — он просто поплотнее запахнул свой плащ.
Конанов буланый безошибочно находил дорогу, взбираясь все выше по крутой тропе. Ветер дул не сильно, однако было слышно, как он завывает вдали над высокими скалами. Неустанному цокоту лошадиных копыт вторило слабое эхо.
Вдруг Конан увидел небольшое озеро, о котором ему рассказывал Логанаро. Киммериец тряхнул головой, Его прямые черные волосы стали от мороза совсем жесткими и негнущимися и почти не шевельнулись при этом движении. Озеро замерзло — оно было покрыто льдом от одного берега до другого. Конан мог бы поспорить на половину того золота, которое лежало в его седельных сумках, что лед был не тоньше, чем его мускулистое бедро. Было в высшей степени невероятно, что в этом озере кто-то купается — пусть даже какие-то злые духи.
