Чандер Шан тем временем, вернувшись в кабинет, открыл дверь и подошел к столу. Он взял свое письмо к вазаму и порвал на клочки. Тут же он услышал тихий шорох на парапете за окном. Подняв глаза, губернатор увидел смутный силуэт на фоне звездного неба. В комнату ловко спрыгнул какой-то человек. В свете светильника блеснуло длинное стальное лезвие.
— Шшшш! — предупредил он. — Не вздумай шуметь, или Дьявол получит нового работничка!
Губернатор опустил руку, потянувшуюся было к лежащему на столе мечу. Он находился в пределах досягаемости зхабарского ножа длиной в ярд, блестевшего в руке пришельца, и ему была хорошо известна невероятная быстрота горцев.
Пришелец был высоким мужчиной, могучим и все же гибким и ловким, словно барс. На нем была одежда горцев, но суровые черты его лица и горящие синие глаза не гармонировали с одеждой. Чандер Шан таких раньше не видел. Чужак наверняка не принадлежал ни к одной из восточных рас — скорее всего, он был варваром с далекого запада. Однако его манера вести себя выдавала в нем натуру дикую и необузданную, такую же, как у длинноволосых горцев, живущих на возвышенностях Гулистана.
— Ты бродишь по ночам, как вор, — заметил губернатор, обретя понемногу уверенность в себе, хотя не забывал, что в пределах слышимости нет ни одного стражника. Но горец об этом знать не мог.
— Я взобрался на стену крепости, — рявкнул чужак. — Страж как раз кстати выставил голову над зубцами стены. Ну, я его и стукнул рукояткой ножа.
— А, так ты Конан?
— Кто же еще? Ты послал весть, что жаждешь переговоров со мной. Вот я и прибыл, клянусь Кромом! Держись подальше от стола, не то я выпущу тебе кишки!
— Я только хотел сесть, — ответил губернатор, опускаясь в кресло из слоновой кости, которое отодвинул от стола.
Конан непрерывно кружил по комнате, подозрительно поглядывая на дверь и пробуя пальцем отточенное, как бритва, острие своего трехфутового ножа. Повадки у него были не такие, как у афгулов, и он говорил напрямик там, где на востоке принято изъясняться недомолвками.
— У тебя семеро моих людей. Ты отказался принять предложенный мной выкуп. Чего же ты, черт побери, хочешь?
— Поговорим об условиях, — осторожно ответил губернатор.
— Условиях? — в голосе пришельца появилась нотка опасного раздражения. — Что ты хочешь этим сказать? Разве я не предложил тебе золото?
Чандер Шан рассмеялся.
— Золото? В Пешкаури столько золота, сколько ты и не видел.
— Ты лжешь, — отпарировал Конан. — Я видел много золота у кузнецов, работающих с золотом в Хурусуне.
— Ну, больше, чем видел кто-либо из афгулов, — поправился Чандер Шан.
— А это только капля в море богатств Вендии. Так зачем нам твое золото? Для нас будет больше пользы, если мы повесим этих бандитов.
Конан ядовито выругался. Длинное лезвие дрогнуло в его бронзовокожей руке, когда мускулы вздулись буграми.
— Я расколю твой череп, как спелую дыню!
Дикий синий огонь пылал в глазах горца. Но Чандер Шан пожал плечами, хотя при этом не сводил глаз с острой стали.
— Ты, конечно, запросто можешь убить меня. Может быть, тебе потом даже удастся бежать через стену. Но это не спасет семерых пленников. Мои люди наверняка их повесят. А эти семеро — вожди афгулов.
— Знаю, — рявкнул Конан. — Племя воет у моих ног, как стая волков, потому что я никак не могу освободить их. Скажи мне без уверток, чего ты хочешь, потому что — клянусь Кромом! — если не будет другого выхода, я подниму орду и приведу ее к самым воротам Пешкаури!
Глядя на человека, стоящего перед ним со сверкающими глазами и ножом в руке, Чандер Шан не усомнился в том, что он на это способен. Губернатор не верил, что какая бы то ни было орда горцев способна взять Пешкаури, но он не хотел, чтобы они разорили все вокруг.
— Есть одно поручение, которое ты должен будешь исполнить, — сказал он, подбирая слова столь осторожно, будто это были бритвы. — Надо…
Губы Конана искривились в волчьей гримасе, он отпрыгнул назад и повернулся лицом к двери. Острым слухом он уловил тихий шорох приближающихся шагов. В ту же минуту дверь внезапно распахнулась, и в комнату вошла стройная женщина в шелках. Она прикрыла за собой дверь и замерла, увидев горца.
Чандер Шан вскочил на ноги. Сердце его подпрыгнуло к горлу.
— Дэви! — невольно вскричал он, на мгновение потеряв голову от страха.
— Дэви?!! — сорвалось с губ горца словно эхо-взрыв. Чандер Шан увидел в свирепых синих глазах узнавание и внезапный блеск.
Губернатор отчаянно закричал и схватился за меч, но горец двигался с убийственной быстротой урагана. Он бросился на губернатора и ударом рукояти ножа но голове свалил его на пол. Потом он сгреб мускулистой рукой онемевшую Жасмину и прыгнул к окну. Чандер Шан, отчаянно пробуя подняться, на мгновение увидел его на фоне неба, увидел трепетание тканей и белизну тела пленницы-королевы, и услышал свирепый возбужденный вопль варвара:
— А вот теперь попробуй повесить моих людей!
Конан спрыгнул на парапет и исчез. Дикий крик донесся до слуха губернатора.
— Стража! Стража! — закричал он.
Потом встал и, шатаясь, подошел к двери. Он открыл ее и вывалился в коридор. Эхо разносило его крики по коридорам, созывая солдат, которые вытаращили глаза при виде губернатора, державшегося за разбитую, окровавленную голову.
— Солдаты, на коней! — ревел он. — Похищение!
Несмотря на ужа положения, у него хватило ума не выдавать всей правды. Он стоял, словно окаменев, слыша стук копыт за окном, отчаянные крики девушки и победные выкрики варвара.
Потом он помчался вниз по лестнице, за ним бежали ошеломленные стражники. Во дворе крепости у оседланных коней всегда располагался отряд конников, готовых каждую минуту ринуться в погоню. Чандер Шан лично возглавил эскадрон в погоне за похитителем, хотя голова у него кружилась так сильно, что ему пришлось обеими руками держаться за луку седла. Он не выдал, кто такая похищенная женщина, сказал только, что дворянку, которая привезла королевское кольцо, похитил вождь афгулов. Хотя злодей быстро скрылся из глаз, увозя свою жертву, они знали, куда он поедет. Конечно же, по дороге, ведущей прямо к перевалу Зхабар. Ночь была безлунная, слабый свет звезд падал на хижины крестьян. Черные контуры крепостных бастионов и башен Пешкаури остались у всадников за спиной. Впереди высились черные стены Химелианских гор.
3. ХЕМСА ПРИБЕГАЕТ К МАГИИ
В замешательстве, которое воцарилось в крепости, когда подняли тревогу, никто не заметил, что сопровождавшая Дэви девушка выскользнула через большие ворота и исчезла во тьме. Она побежала прямиком в город, подобрав полы одежды. Она бежала не по дороге, а напрямик через поля и овраги, огибая изгороди и перепрыгивая через канавы так уверенно, как будто был белый день, и так легко, как будто она была мужчиной-бегуном. Стук копыт погони затих вдали на дороге прежде, чем девушка добралась до городской стены. Она не пошла к главным воротам, около которых стражники, опершись на копья, вытягивали шеи и всматривались в темноту, обсуждая непонятное оживление вокруг крепости. Девушка двигалась вдоль стены, пока не достигла места, где над стеной виднелась верхушка башни. Она остановилась, прижала руки ко рту и издала негромкий, странный, и даже жутковатый звук.
