Стефан Корджи - Ночные клинки

Северянин ощутил некое озарение. Чутье подсказывало ему, что он прав. И раз так, раз этот демон с корабля его, Конана, злейших врагов, то значит, в щели отсиживаться нечего. Вперед, и мы еще посмотрим, помогут ли тебе, тварь, твои адские покровители!

Приняв решение, Конан действовал стремительно. Память мгновенно восстановила все, услышанное в портовой таверне. Люди сходят с ума… убивать всех, кто окажется рядом…

Держа наготове меч, северянин черной молнией метнулся по замершей, оцепеневшей улице, всем существом своим, чувствуя распространяющийся по округе ужас. Неведомое создание оставляло за собой настоящий шлейф — нет, не запаха, но именно страха, ощущаемого столь же четко, как и разлитое по мостовой благоухание.

Впереди внезапно раздался ужасный, душераздирающий крик — крик боли и ужаса. Конан рванулся вперед, но было уже поздно.

Ставня на втором этаже одного из домов была выбита, а на мостовой, прямо под ногами киммерийца, умирала темноволосая девочка лет пяти с начисто раздробленным затылком.

В окне, из которого раздавался крик, появилось искаженное лицо молодого мужчины. Несколько мгновений он, замерев, остекленевшими глазами смотрел на маленький трупик внизу, а потом с каким-то хриплым, животным ревом сам ринулся следом, норовя разбить голову о камни.

Конан успел шагнуть и подхватить падающего. Вдвоем спаситель и спасенный дружно повалились на камни.

— Зачем, зачем! — вырвалось из горла самоубийцы сдавленное, булькающее рыдание. — Зачем ты меня…

— Тихо! — рявкнул Конан. — Говори быстро, если хочешь отомстить! Когда это случилось? Сейчас?..

— Да, только что, — простонал несчастный отец.

— Что ты почувствовал?!

— Холодные пальцы на лбу… холодные пальцы… а потом… я вдруг подумал, как она безобразна, моя дочурка, и… O! Нет! — Он внезапно зашелся стонами. — Не помню! Не помню! Пальцы! Они выдирают из меня память! O! О!..

В окнах зажигался свет, хлопали ставни, разбуженные криками люди, выглядывали наружу.

Оставив глухо рыдающего над трупом дочери отца, Конан вновь зашагал вперед. Больше ему там делать было нечего. Он знал все, что хотел знать. Демон — или еще какое-то существо не из мира людей — и впрямь сводило людей с ума, и никакие стены не могли защитить несчастных. Что ж, в прошлом ему, Конану, случалось драться и с магами, и с демонами, и он всегда выходил победителем. Он победит и на этот раз! А взамен можно будет потребовать со здешних правителей добрую толику золота и самоцветов, что позволяют так весело проводить время в компании девушек не слишком строгих правил…

Пригнувшись, Конан мчался по улице. Сейчас, сейчас, сейчас… вот уже появился знакомый холод в груди… здесь, здесь, здесь… совсем рядом…

Он замер. Улица перед ним была совершенно пуста — и в то же время не пуста. Совсем рядом, быть может, шагах в двадцати, висело над землей странное создание, и Конан безошибочно ощущал его смертоносное присутствие. Внимание твари было обращено на один из домов — в первом этаже — большая, богатая лавка, второй этаж — жилой. Существо всматривалось и всматривалось, словно выбирая новую жертву…

Глазу Конана было доступно лишь легкое мерцание над землей, словно там дрожали и танцевали потоки горячего воздуха, поднимающиеся над раскаленной крышей. Определенных, ясно очерченных контуров варвар не видел — но этого мерцания ему было достаточно. Серебряный шар вновь заалел. Враг был совсем рядом.

И тут тварь, наконец, соизволила обратить свой взор на киммерийца. Из тьмы внезапно проступил туманный шар с невероятно длинной, причудливо изогнутой рукой, что тянулась к окну второго этажа. Длинные пальцы уже погрузились в стену, не встречая на своем пути никаких препятствий.

Конан бесшумно прыгнул. Вколачиваемый существом в его сознание страх вновь попытался заставить его панически бежать — напрасная попытка. Прежде чем рука туманного демона коснулась лба киммерийца, северянин со всей силы ударил по ней эфесом своего меча. Ударил — и в тот же миг в грудь его словно бы врезалась громадная глыба льда, отбросившая его на несколько шагов.

Но и демону досталось. Теперь он неотступно думаю лишь об этом дерзком смертном, что осмелился встать у него на дороге, и рука страшного существа горела алым бесшумным и бездымным пламенем, точь-в-точь такого же цвета, как и лучи, испускаемые шаром на эфесе меча Конана.

Наверное, демон взвыл бы от боли, если бы имел голос. Шар задергался, словно в конвульсиях, призрачные горящие капли его плоти падали на мостовую, оставляя глубокие выемки в твердом и неподатливом камне.

Конан вновь вскочил на ноги. Все тело пронзило острой ледяной болью, однако, превозмогая себя, он все равно прыгнул — чтобы ударить в один из темных провалов глаз бестии и покончить дело раз и навсегда.

Однако, демон — или как там еще звали это создание умудренные маги, знатоки Темных Миров — не принял предложенного боя. Туманный шар резко взмыл вверх, тотчас растаяв в темном небе. И на миг Конану почудилось, что он слышит слабый отзвук пришедшего откуда-то издалека — быть может, из гавани? — зова, которому подчинилось незримое существо…

Чувствуя себя разбитым и обессиленным, Конан бережно спрятал меч и медленно зашагал прочь. Он не заметил, как на спасенном им доме распахнулось окно и какая-то фигура долго смотрела ему вслед, пока он не скрылся в сумерках…

Когда киммериец вернулся в открытый всю ночь портовый кабак, где у них с Хашдадом и Пхарадом было установленное место встречи, оба его спутника не находили себе места от беспокойства.

Рассказ Конана они слушали с разинутыми ртами. — Так ведь это… надо на этих самых гадов с галеры натравить жрецов Индры! — высказал предположение Пхарад. — Хоть на что-то эти дармоеды сгодятся, не дающие жизни честным ворам!

Добродетельный кузнец неодобрительно покосился на разбойника.

— Ну, уйдут Ночные Клинки из гавани — и что с того? — возразил Конан. — Надо поступить не так. Ты, Пхарад, должен устроить так, чтобы жрецы сами нашли…

Он не договорил. Потому что именно в тот миг дверь трактира распахнулась. Внутрь шагнули одетые в свои всегдашние мантии жрецы верховного бодейского бога. В мгновение ока они образовали молчаливый полукруг возле того стола, за которым сидели Конан, Хашдад и Пхарад.

Вор дернулся было, потянувшись к ножу, однако киммериец перехватил его руку. Ссориться со жрецами не входило в планы северянина… во всяком случае, пока не входило.

Остальные гости таверны поспешили убраться восвояси — причем настолько спешили, что едва не вынесли двери и окна.