Счастье пришло, откуда не ждали. Что — то наверху загрохотало, послышался всхлип, и доски ступеней затрещали под чьим — то немалым весом. Коба вскочил с места, выставив перед собой нож, и начисто позабыв об умении скрываться, решил уже продать свою жизнь подороже, как из — за угла выглянула огромная морда, в костяных пластинах.
— Сатана, родненький! — Недорослик подпрыгнул от нежданной радости, и бросился обнимать инфернального зверя. — Я уж думал, покинул ты нас.
— Вас покинешь. — В голосе монстра послышалось смущение. Похоже, ему было очень приятно, что его так ценят и столь бурно встречают, но в виду имиджа и общего антуража своей персоны, он не мог себе позволить ответные чувства.
— Как ты меня нашел?
— По запаху. Сижу вот на рее и думаю, откуда так страхом потянуло?
— Сначала Фалько. — Я кивнул в сторону принца — воина, и гном начал сноровисто перепиливать путы на его лодыжках. — Потом уже меня. Как ты пробрался сюда?
— Я же невидимый для глаз. — Деловито поделился гном. — Сатана, опять же, помог. Хозяин, главное! Я нашел причину наших бед. Это капитан. Он маг, колдун, и вообще человек со странностями, но главное, вот это.
Засунув рука за пазуху, Коба вытащил странный предмет, больше похожий на стеклянную сферу с множеством граней. Штука это тускло светилась изнутри, переливаясь тысячей оттенков.
— Это еще что такое? — Фалько осторожно приблизился к артефакту.
— Меня развяжите. — Потребовал Питралин, однако Коба, к моему удивлению, даже не пошевелился.
— Это из — за него нас поймали, хозяин. — Злобно произнес он. — Они на него охотились. Какой — то совет есть, которому он крупно насолил.
При упоминании о совете дварф сник, однако попыток освободиться не бросил. Наоборот, они стали более яростными, отчаянными почти, такими, как если бы человек тонул и видел перед собой уродливый лик неминуемой смерти. Мне на секунду стало его жалко, но только на секунду.
— Так что делать будем?
Я принял артефакт, и какое — то время просто держал его в руке. Минуты текли, мыслей не было. Можно было выбросить его за борт, и корабль просто унес бы нас с попутным ветром прочь из зоны поражения, но терять такое сокровище я не решался. Однако и оставлять его было нельзя. Рядом с ним я был совершенно бессилен, и не мог решительно ничего колдонуть, а магия в моем случае была необходимым условием для выживания. В итоге, чувство собственно сохранения перевесило. Знать бы еще, как управлять этой штукой.
— За борт гадину. — Выдал я. Коба принял кристалл, подкинул его на ладони, а затем, подбежав к узкому оконцу под самым потолком, или как он тут на корабле называется, выбросил кристалл прочь.
В ту же секунду, будто головная боль прошла. Я даже не понял, каким до этого был этот мир, блеклым и безрадостным, а теперь, с пропажей барьера, все вокруг снова расцвело. Что имеем, не ценим. Воистину.
В каюту, где мы сидели, заглянула инфернальная морда.
— Что с пиратами делать, повелитель. Может сожрать их, или так, понадкусывать?
— Вот еще, время на них тратить. Коба, ты наши пожитки забрал?
— А то! — Довольный гном тряхнул сумой.
— Тогда готовим зелье перемещения, и побыстрее.
— А куда перемещаться будем?
Вот в этом был самый большой вопрос. Транспортные камни ведь тоже неспроста придумали. Взять хоть магию, с которой мы переместились на клочок земли вне времени и пространства. Там была идея, желание, и это, вопреки всем ожиданиям, сработало. Тут же на вдохновение не было этих нужных минут. В дверь уже уверенно ломились, осыпая нас бранью, да такой забористой, что даже послуживший в королевский войсках Фалько, с недоумением и осуждением качал головой.
Суть перемещения не только в том, чтобы совершить само действие, а отчетливо представлять, куда же ты хочешь попасть. Подобное заклинание не просто сложное, оно утомительное, и в книге Дурином обведено несколько раз красными чернилами с подрисованным черепом, мол, не лезь, дурак, а то убьет. Можно было устроить бойню тут, а вот что делать дальше? Управлять кораблем мы не умели, а путешествовать в шлюпке, в открытом океане, верное самоубийство. Нужно было перемещаться, хоть куда — то, ну, скажем, в то место, откуда нас так вероломно забрал случай, а именно в чисто полюшко, к пещере транспортного камня. Так мы и поступили. Пока Сатана держал оборону, привалившись костяным боком к двери, Коба соорудил небольшой костерок, прямо на полу. Освободившийся Фалько рубил на щепу для огня доску из пола, а я пытался вспомнить заклятия. Незадействованным остался только Питралин.
— Братцы, не погубите. — Заголосил он. — Не отдавайте этим иродам! Я все скажу, во всем признаюсь! Только с собой возьмите!
Мы с принцем переглянулись. Я кивнул только, Фалько подобрался с лезвием к пленнику.
— Ну, смотри, борода многогрешная, если снова врать будешь, Черный Кот тебя в жабу превратит и скакать заставит. Так до скончания века хладнокровным и останешься, а чтобы неповадно другим было, заморожу тебя в студеной воде, вырежу ножиком и в ледник положу.
— Все расскажу, все! — Взвыл дварф. — Я им не просто нужен, я же у них еще кое — что спер да схоронил.
— И что же?
— Да вот такой вот кристалл, сердце дракона. Говорят, это и правда, сердце. Я только с ним и смог с той зверюгой совладать. Он же как, когда принимает, а когда отдает магию. Мой кристалл спит сейчас.
— Где?
— Да в деревне, под крыльцом схоронен, в крынке. Я его для надежности простоквашей залил.
Пока мы готовились к отходу, а дверь стонала под ударами топора, вот — вот готовая сдаться, Питралин поведал следующее. В числе прочих он нанялся на пиратское судное, еще и не подозревая, что оно таковым является, однако, когда корабль вышел в открытое море, то поднялся бунт. Офицеров казнили без разговоров, оружие и корабль захватили, а вольнонаемным, из тех, что в шайке не состояли, предложили, либо за борт прыгать, либо к матросам удачи присоединиться. Питралин дураком не был, но и воевать за так не хотел, и решил пока согласиться, а потом уже смотреть, как руки на этом нагреть, да потом ноги унести. Первым желанием было удрать, как только корабль пристанет к берегу, однако не вышло. Вместо того чтобы пойти назад, к большой земле, мореходы развернули паруса и погнали судно в океан, где они провели десять дней, страдая от морской болезни. Дварфы лучше переносят открытую воду, допинг им для этого не требуется, но все дело, видимо, в вестибулярном аппарате. Пришлось Питралину хуже всех, а когда он смог подняться и, выбравшись на палубу, взглянуть за борт, то увидел цепь островов. В этом месте пираты оборудовали свою базу, возвели форт, расставили вышки, сделав сушу неприступной крепостью. Та часть островов, к которым могла пристать шлюпка, или подойти королевский военный флот, простреливалась из пушек. Большая же часть береговой полосы занимала горная гряда и отвесные каменные стены. Природную цитадель нужно было только немного усовершенствовать, и, конечно же, этим воспользовались.
Еще две недели, вновь прибывшие, гнили в бараках. Сгоняли их сюда со всех кораблей, и тут они томились в ожидании какого — то обряда инициации. Те, кто проходили его, отправлялись на борт, или на корм рыбам, однако не все могли до него дотянуть. В первую же неделю трое умерло от лихорадки, затем появилась другая неприятная болезнь, диарея, что едва ли не страшнее чумы.
В какой — то момент дварф пошел на отчаянный шаг. Поняв, что вскоре и сам готов отдать концы, он вырыл под койкой лаз, и ночью, в час волка, когда даже самый опытный часовой нет — нет, да и закроет глаза, он выбрался из своего барака, и устремился к берегу. То ли на счастье тогда, то ли на беду, к островам прибыл еще один корабль, больше, сильней, лучше остальных. Черный флаг с белым оскаленным черепом на верхушке мачты трепыхался в порывах теплого южного ветра, команда выбралась на борт, а с ними пожаловал кто — то важный, да такой величины, что все капитаны кораблей, что были в цитадели, вышли на морской берег, чтобы его поприветствовать. За всем этим, изголодавшийся и страдающий от жажды гном наблюдал из укрытия, которое оказалось так близко, что он мог различить слова. Много дварф не понял. Различил что — то про кровь дракона, сердце его, и точку невозврата. Вроде как, находится она на краю времени, а дальше сплошной белый шум.
