— А когда сюда шёл, тут такого не…
Не дав мне договорить, на потолке перед нами зажглась лампа, высветив метрах в двадцати перед нами участок коридора с развилкой, уходящей влево. Мы рефлекторно присели и прицелились в пустоту коридора. Поморгав с тихим треском, гудящая лампа снова потухла, оставив нас в темноте.
— Твою мать… Чё за херня… — Теперь даже у меня воображение разыгралось. По загривку и ногам побежали мурашки.
Лампа снова вспыхнула с тихим гудением. Ресурс люминесцентного фонаря внутри плафона явно подходил к концу — свет то и дело коротко моргал, добавляя нервозности. И в этом мельтешении из развилки вдруг медленно выкатилась пыльная инвалидная коляска. С тем самым тихим скрипом, который мы слышали до этого. На ней, растопырив руки и ноги, сидело маленькое детское тельце… Без головы. Белое платьице было забрызгано красным.
Кадеты отступили на шаг и прижались к стенам, выставив оружие, судорожно втянув воздух носами.
Я съёжился и присмотрелся к креслу, но лампа опять погасла. Вспомнив про фонарь, я приставил его к стволу и щёлкнул кнопкой включения. Но голубоватый конус света успел выхватить только то, как это обезглавленное тело вылетело из тьмы коридора прямо на меня…
— И-И-И-И-И-И-И!!! — Стены коридора огласил протяжный тонкий девичий визг.
Отшатнувшись, я оказался спиной на полу. И несколько раз выстрелил во тьму перед собой — скорее от испуга, нежели действительно пытаясь кого-то достать.
Кадеты тоже принялись слепо палить из своих пистолетов следом за мной.
— Стоп! Не стрелять! Стоп!!! — Я орал, еле слыша сам себя. В замкнутом пространстве коридора, после долгой тишины выстрелы прозвучали просто оглушительно. В ушах повис звон.
Вспышки от огня выхватывали впереди всё то же кресло. На этот раз — пустое. И теперь впереди снова была непроглядная тьма. Кадеты, освещаемые повешенной на пояс сержанта лампой, пятились, выпучив глаза в темноту и всё также прижимаясь к стенам.
— Давайте уйдём… — Петров говорил дрожащим и сдавленным голосом. — Давайте найдём другой путь…
Как-то совсем забыл, что, не смотря на их боевые подвиги, они всё же ещё дети.
Сидя на полу, я оглянулся в поисках безголового ребёнка. И заметил рядом с собой валяющуюся в раскоряку куклу в белом платьице. Без головы.
— Э! Да это всего лишь…
— Раз-два…Три-Четыре… Вы уже давно в могиле… — Меня перебил тонкий детский голосок, громко разнёсшийся по всему коридору. — Три-четыре… Раз-два… Отвалилась голова… И-И-И-И-И-И!!!
Визг снова оглушил нас своей пронзительностью. Резко оборвавшись, он оставил после себя жуткое эхо.
— Пожалуйста, давайте уйдём… — Чуть не плача настаивал на своём бравый сержант.
Я нащупал свой фонарь и поднялся:
— Стойте тут. Не стрелять ни в коем случае! — И быстро двинулся в сторону развилки, высвечивая путь фонарём.
Впереди послышались торопливые шаркающие шаги, судя по всему, удаляющиеся по развилке влево. Я побежал туда.
Завернув за угол, я выхватил во тьме убегающую по коридору тонкую низенькую фигурку, одетую в длинный светлый халат. Обернувшись, фигура швырнула в меня какой-то чайник и продолжила убегать, разбросав по плечам длинные тёмные волосы.
Без труда отбив чайник в сторону, я рванул следом, но тут же шлёпнулся мордой об пол, споткнувшись обо что-то мягкое и выронив оружие. И еле успел схватить за ногу того, кто и был тем самым мягким препятствием. И теперь пытался убежать в другую сторону.
— Ай! Отпусти, гад! Отпусти!!! — Гневно зашипел тонкий детский голосок. Его хозяин пытался вырваться и, что было сил, лягался другой ногой, обутой в мягкий шлёпанец.
А убегавшая маленькая девочка в это время подскочила обратно, схватила с пола пистолет и наставила дуло на меня.
Глава 19. Хранители подземелий
Преодолев свои детские страхи, кадеты побежали следом за мной. И теперь, сжимая оружие подрагивающими руками, они удивлённо уставились на картину, развернувшуюся перед ними в слабом свете ночника.
Я растянулся во весь рост на пыльном полу, удерживая за ногу какого-то мелкого пацана, лет десяти, одетого в грязный больничный халат, пижаму и шлёпанцы. Не останавливаясь ни на секунду, он отчаянно пинал меня свободной ногой по голове и цветасто обещал мне жуткие кары в случае продолжения сопротивления. Не выходя, однако, за рамки литературного языка. Чувствовалось приличное воспитание.
— Я тебя крысам скормлю, тварь! Отпусти, гадина! На воротах повешу, будешь там гнить всю жизнь, подонок! — Перемазанными в чём-то красном руками, он цеплялся за неровности пола, пытаясь отползти.
Напротив меня темноволосая девочка такого же возраста и в такой же одёжке с трудом удерживала килограмм воронёной стали на вытянутых в мою сторону руках. Следовало что-то предпринять и как можно скорее — дрожащий ствол клонился вниз. А спуск у него чувствительный… Оставшийся в патроннике заряд мог вылететь мне в лоб в любую секунду.
— Не стр… Не стрелять! — Пацан довольно чувствительно пнул меня по губам, мешая отдать приказ кадетам.
Услышав мой голос, девочка наклонилась вперёд и присмотрелась. Стало заметно, что она очень похожа на драчуна. Близняшки что ли?
Прищурившись, она еле слышно пробормотала на фоне проклятий моего пленника.
— Вы… Вы взрослый? Вас папа прислал, да? — И добавила погромче, обращаясь к брату. — Митя, вот видишь, он же говорил, что за нами придут! Что нас заберут отсюда!
Митя, казалось, не слушал её, слишком увлечённый своей борьбой.
Обманывать детей нехорошо. Но что поделать, если они целят тебе в голову из твоего же оружия.
— Да…То есть нет… Ай!… У нас с ним общее… Бл… начальство. Мне приказано проверить все бомбоубежища. Проведать… Ух… как вы тут… Да прекрати ты уже! Задолбал!!! — Боевитый пацанёнок окончательно меня выбесил и я отбросил его от себя в сторону совершенно растерявшихся от такой сцены кадетов. Они-то наверное ожидали увидеть здесь какую-нибудь адскую сатану в окружении мёртвых безголовых детей.
В любом случае, было похоже на то, что заложник мне больше не нужен. Девочка опустила пистолет и радостно запрыгала, захлопав руками по бокам как крыльями:
— Ура!!! Я же говорила! Вот я же говорила! Слушайся меня теперь!
Митя, мгновенно вскочив обратно на ноги, уже было собрался продолжить пинать лежачего. Но, заметив, что сестра опустила оружие, ринулся к ней.
Лежачий успел первым. Подскочив к обрадовавшейся девочке, я выхватил у неё оружие, а пацан с разбегу врезался мне в спину и отлетел назад. Девочка отпрянула, испугавшись моего резкого приближения.
— Так… Всем спокойно! Да что б тебя…
Мальчишка и не думал успокаиваться. Снова приняв вертикальное положение, он разбежался и боднул меня головой в живот. Оттолкнув его опять в сторону кадетов, я хрипло скомандовал им остатками воздуха:
— Да держите его уже… Х-хэ-э…
Бойцы вцепились ему в плечи и он тут же пнул их обоих по голени. Егор выпучил глаза и закряхтел от боли, разжав руку — удар достался ему прямо по той ноге, на которую он прихрамывал. Но Петров проявил бо́льшую стойкость, видимо, желая реабилитироваться за проявления трусости минутой раньше. Сунув своего "макара" обратно в наплечную кобуру, он заломил пацану локоть и теперь без проблем удерживал его в таком положении.
Пытаясь отдышаться, я убрал оружие и попытался успокоить девочку, которая уже начала испуганно пятиться.
— Всё хорошо, не бойся… Х-хэ-э… Всё… Мир… — Я продемонстрировал ей открытые ладони в знак примирения. Кажется, сработало.
— А вы тоже в ФСБ работаете, да?
— Да… Х-хэ… Работаю… Только не в этом городе… — Было уже не сложно догадаться, что к чему. — Это папа вас сюда спрятал? Он что, не заболел?
— Он скоро придёт и тебя арестуют как террориста!!! — Пацан, повернувшись носом в пол, оказывал сопротивление как мог.
— Да… Нет, он заболел, но не сдурел, как остальные… — Грустно поделилась со мной девочка. Перестав пятиться, она запахнула халатик и поёжилась. — Кашлял сильно. И температура была… И он отвёл нас сюда. Сказал, что за нами скоро придут, надо только немножко подождать…
