– Кто пропал-то? – прокряхтел один из старцев со своего кресла. – Вроде все туточки.
Смешавшись, Тир признал, что пропал сопровождавший их эльф и беспокойный ущербный Резак.
– Вы там эльфа бросили? – крикнул со своего кресла старейшина. – Грандера? Ополоумели, что ли?
Тир забормотал какие-то оправдания, что, дескать, была угроза жизни посольским, а эльфа постоянно сбивал с прямой дорожки смутьян и полоумный Эрик Резак.
Из зала донесся дружный гул, из которого Гордей понял, что большинство не одобряет послов, бросивших дружественного эльфа на произвол судьбы. А вот психованному Резаку, баламутившему народ, – туда и дорога.
– Тихо, – воскликнул старейшина, поднимая над головой суковатую палку. – Так чем дело кончилось? Что скажете, послы?
– Нас оскорбили, на нас напали и вынудили бежать, – важно ответил Тир под одобрительные кивки остальных послов. – Двоих из посольства, скорее всего, убили, и кем они были, не важно. С Канией дела вести нельзя, да.
– Чепуха! – раздался громкий крик из зала, и море гибберлингов взволновалось, когда все одновременно повернулись посмотреть – кто это там кричит.
Ближайшие к площадке гибберлинги расступились, и в круг света вышел Эрик Резак. Он шел ровно, прямо, задрав голову, и, казалось, даже стал выше ростом. Большие пальцы он заложил за пояс и с усмешкой глянул на примолкших послов.
– Чепуха! – громко повторил он. – Вы просто трусы, глупцы и слепцы. Вас обвели вокруг пальца, а с Канией дело иметь можно и нужно!
– Резак! – Старейшина потряс палкой. – Опять ты лезешь куда не просят!
– Меня помянули, вот и я, – твердо отозвался Эрик, поворачиваясь к старику. – Моей почтение, старейшина.
Старикан пожевал губами, покосился на других старост, восседавших в креслах. Он явно не испытывал особой радости от появления Эрика, но вместе с тем на его лице читалось облегчение: пропавший гибберлинг нашелся.
– Погодите, – буркнул староста из другого кресла. – А эльф-то где? Бард вроде, где он?
Старейшина вопросительно глянул на Эрика, и тот махнул рукой в сторону притихшего зала.
– Винсент из семейки Грандер здесь, – объявил он. – Коли охота, совет может его расспросить.
– Ну, слава Древу, – буркнул старейшина под одобрительный гул зала. – Хоть все целы.
– Эй, – подал голос примолкший было посол Тир. – Опять Резак воду баламутит! Зачем на совет влез? Не звали тебя.
– Не было сил терпеть твое вранье, Тир, – прямо отозвался Эрик. – Старейшина, дозволь мне рассказать, как на самом деле все было!
– Ты, Резак, надоел уже всем хуже горькой редьки, – отозвался старикан, сидящий довольно далеко от старейшины. – Уж уцелел, так займись чем полезным, хватит народ баламутить.
– А я послушаю, – гаркнул другой староста, в чьей седой бороде еще оставалось довольно много черных волос. – Куда они девались-то в ту ночь, когда наши храбрецы дали деру от канийцев?
Остальные старосты одобрительно загудели – мол, и они хотят послушать, что там такого стряслось. Зал тоже загудел и примолк, когда старейшина вскинул палку, призывая всех к тишине.
– Ну, добро, – сказал он. – Давай, Резак, рассказывай, если невтерпеж. Остальным молчать! Молчать, я сказал! Тихо, скаженные!
Эрик, все так же держа руки у пояса, подбоченился и начал свой рассказ. Гордей слушай вполуха – эту историю он уже знал, и потому тихонько оглядывался по сторонам, разглядывая гибберлингов, шепчущихся в темноте огромного зала. Большинство, затаив дыхание, слушали рассказ Эрика, но были и такие, что тихонько бурчали, недовольные вмешательством полоумного одиночки.
Тем временем Эрик рассказал о том, что приняли их действительно не слишком дружелюбно, но обвинил в том послов. Дескать, держались они заносчиво, к знакам внимания канийцев были равнодушны, да и вообще вели себя так, словно давно уже все про себя решили, а переговоры – пустая формальность. Когда Эрик упомянул, что гибберлинги уже высаживались на берегах Кании, Гордей насторожился. Этой истории он не слыхал. Но, к его сожалению, Эрик лишь мимоходом упомянул этот эпизод, сославшись на то, что и тогда отношения не сложились, но нельзя вечно жить прошлым. Только теперь Гордей начал кое-что понимать. Выходит, гибберлинги и канийцы уже встречались, но так и не нашли общего языка. Видно, с тех пор и легла между ними легкая прохладца. Ничего удивительного, что в Новограде послов встретили не слишком радушно.
Зал тем временем взволновался – Эрик добрался до эпизода с дракой на улице. Он рассказал его так, как видел: как пара оборванцев, накачавшихся хмельным, стали дразнить мохнатых чудиков. И что из этого вышло. А вышло то, что гибберлинги убили одного из людей, а вовсе не наоборот. Эрик, под дружный гул зала, заявил, что если бы послы были сдержанней – а особенно сам Тир и его дружок Вага, чья семейка и убила канийца, то дело могло пойти иначе. А уж после убийства местного и речи быть не могло об успешных переговорах.
Тир пытался прервать Эрика, пару раз, кипя от гнева и хватаясь пятерней за бороду, выкрикивал проклятья, но всякий раз его осаживал старейшина, следящий за порядком на вече. Хотя многие гибберлинги недолюбливали Эрика, считали его чокнутым и чрезмерно буйным, но слушали его речи завороженно. Гордей отметил, что Резак и впрямь говорит четко и уверенно, словно заранее приготовил свою речь и выучил ее наизусть. Может, так оно и было.
Эрик тем временем добрался до того места, где они с Винсентом заподозрили, что хадаганские агенты пытаются сорвать переговоры. Тут уж старейшине пришлось пару раз вскакивать со своего трона и махать палкой над головой, утихомиривая толпу. Зал разделился – одним история пришлась по вкусу, другие, надсаживаясь, орали, что Эрик опять хочет свалить все на хадаганцев по своему обычаю, и это уже смешно.
Когда зал более-менее затих, Эрик продолжил свой рассказ – поведал сородичам о том, как они с эльфом отправились искать пострадавших в драке людей и были похищены. Скупыми, но сильными словами Резак описал, как их с Винсентом запихали в мешки и потащили прочь. Он также не стал скрывать своих предположений о том, что похитители собирались использовать их, чтобы подставить канийцев. Эрик был абсолютно уверен, что их с эльфом должны были убить, а дело представить так, словно это новоградцы отомстили гибберлингам за убийство горожанина.
Тут зал уже не выдержал – заорали дружно все. Маленькие гибберлинги даже подпрыгивали на месте, чтобы выкрикнуть свое мнение над головой товарищей, словно это могло сделать их слова убедительней. Даже старосты не остались в стороне – пара семеек вдрызг разругалась, и дело чуть не дошло до драки. Оружия ни у кого на совете не было, и это было, как понял Гордей, весьма предусмотрительно.
