Сварог горько ухмыльнулся, когда подумал, что он здесь такой же, как и все остальные. И ведь его претензии, на первый взгляд, самые фантастические. И уж чем насмехаться над дожидающимися решения своей судьбы, гораздо разумнее держать ухо востро и коситься по сторонам – нет ли чего подозрительного.
Например, вон тот тип с дамой под ручку. Или Сварогу кажется, или он второй раз проходит по этой улице. И, кажется, в прошлый раз он вел под ручку другую даму. На типе капарат – круглая твердая шапка, свидетельствующая, что тип относится к членам сословия Мер и Весов. А по тому, что шапка украшена ярким матерчатым верхом, да еще и золотым и серебряным шитьем, можно сделать вывод, что в своем сословии тип занимает не последнее место. А может, зря Сварог на него взъелся. Скорее всего, это местный выгодный жених. Разборчивый, потому как богатый.
А вот девушки здесь не самый высший сорт. Иначе Леверлин не столь уж сильно страдал бы от безделья…
Когда подошла очередь Сварога, уже смеркалось. Тени переминающихся с ноги на ногу людей удлинились и начали таять.
За дверью оказалась не столь уж большая, но с невероятной роскошью отделанная комната без окон – узорчатый мрамор, яшма, малахит, драгоценные камни, золото, серебро, ковры, затейливая люстра с электрическими лампочками, висящая под потолком без всякой видимой опоры. Большой портрет Яны на стене, исполненный прямо-таки в лучших традициях соцреализма: она на троне, фигура едва видна из-за самоцветов, сплошь покрывших пышнейшее платье. Что до платья, Сварог в жизни не видел на юной императрице столь идиотского сооружения, никогда не видел ее столь величавой и надменной, а столь огромную корону она удержала бы на голове лишь с помощью магии. И все равно Сварог обрадовался ей, как живой. Показалось даже, будто он уже дома.
Раззолоченный чиновник сидел за золотым столом, усыпанным драгоценными камнями во всевозможных узорах и сочетаниях. Оба блистали, и стол, и чиновник, свет люстры окутывал их мириадами крохотных радуг. Любой земной житель себя не помнил бы от благоговения, но Сварог, осмотревшийся довольно откровенно, решил, что странное золотое украшение на горле чиновника – скорее всего ларингофон. А золотая серьга в левой мочке, закрывавшая всю ушную раковину, – приемник. Кроме того, золотая мишура не мешала лицезреть мешки под глазами и весьма нездоровый цвет кожи. А ведь нервная, судя по всему, у вас работенка, господин наместник. А ведь возраст у вас уже не молодой, господин наместник. Отдохнуть да почки подлечить не помешало бы…
Из чистого любопытства Сварог сначала пошел окольным путем: показал баронские документы и объяснил, каким образом вступил во владение ими. Чиновник, ничуть не удивившись, сунул их куда-то в стол, вскоре вынул, глянул на что-то невидимое Сварогу (должно быть, экран, укрытый от посетителя затейливыми украшения по кромке стола), вернул:
– Бумаги Вольного Топора у вас поддельные. Ронерской работы. – Выдержал театральную паузу. – Но грамоты барона Готара настоящие. Поздравляю вас, барон, – изобразил он улыбку. – Ваши права признаны Высокой Короной. Что бы там ни было в прошлом, баронскую корону вы получили вполне законным образом, а всевозможные старые счеты, могущие возникнуть, – это отныне ваша собственная забота…
«Интересные порядочки… и интересная система учета, – подумал Сварог. – За пару секунд он ухитрился как-то проверить и подлинность бумаг, и подлинность рассказа, любопытно…»
Чиновник глянул вопросительно-нетерпеливо – очевидно, осчастливленному новоявленному барону следовало убираться восвояси, вознеся должную благодарность Высокой Короне. Однако Сварог, развалившись в раззолоченном кресле алого бархата, сказал небрежно:
– А теперь – настоящее дело. Я – лорд Сварог, граф Гэйр. Быстренько свяжите меня с кем-нибудь из восьмого департамента.
Чиновник от изумления растерял всю величавость:
– Я вас правильно… – Теперь это был не надменный важный чин, а старый больной человек, которому совершенно не нужны лишние заморочки. Мечтающий дотянуть до пенсии пожилой человек, смертельно уставший от своей слишком нервной должности.
– Правильно, – сказал Сварог. – Мне немедленно нужно связаться с лордом Гаудином.
Некогда было разводить церемонии – вряд ли на такую должность согласится уважающий себя лар, этот тип явно из Антлана… Удивленно на него таращась, чиновник беззвучно зашевелил губами. Продолжалось это недолго. А вот ответ он выслушивал гораздо дольше. И, когда дослушал, отчего-то удивился еще сильнее, его взгляд стал словно бы виноватым.
– Ну? – нетерпеливо спросил Сварог.
Чиновник немного опомнился и четко выговорил:
– Канцелярии Его Небесного Великолепия, имперского наместника графа Оглера неизвестно лицо, именующее себя титулом, на который имеют право лишь Господа Неба. Канцелярии неизвестны названный вами лорд и названный вами департамент.
– Вы что, все здесь с ума посходили? – Теперь уже Сварог себя не помнил от изумления.
– Прошу вас удалиться. – Чиновник смотрел удивленно и виновато, но голос его отливал металлом.
– Но…
– Если я коснусь этого шара… – он поднял ладонь над золотым шаром, покоившимся на львиных лапах из цельного топаза, – вы очень быстро покинете помещение. И не забудьте бумаги, барон.
А по глазам чиновника легко читалось, что очень ему не хочется касаться золотого шара. Потому как не ведомо, что там в будущем еще произойдет и кто будет решать, заслужил ли бедолага свою пенсию. Тоскливая просьба к Сварогу, чтобы тот тихо-мирно ушел, читалась в глазах чиновника.
Бесполезно было продолжать разговор, нечего и пытаться прорваться к наместнику силой – здесь непременно установлена надежная защита от наглецов и посерьезнее… Все бессмысленно. Чувствуя себя побитой собакой, не пытаясь строить догадки, Сварог что есть мочи хлопнул дверью, выходя – полицейские и очередь воззрились на него с ужасом, – спустился по мраморным ступеням, окаймленным полосами дымчато-зеленого нефрита, бездумно зашагал вдоль улицы. Вскоре его догнал Леверлин:
– Что там? Тебя с такой физиономией можно продать вместо аллегорической фигуры вселенской печали…
Сварог сказал медленно:
– Оказывается, меня нет. Не существует на свете. Никто в жизни не слыхивал ни обо мне, ни, что удивительнее, об имперской разведке и одном из ее начальников…
Он огляделся, присел на невысокую каменную тумбу, хотел достать из воздуха сигарету, но вовремя спохватился, сказал, не поднимая головы:
– Так не бывает. Передумай они и реши вышвырнуть меня за дверь, это было бы обставлено как-нибудь иначе, голову даю. Тот, кто мне все это передал, сам понимал, что его начальники брешут мне в глаза… Что там, наверху, переворот какой-нибудь? Или наместник – или тот, кто все решал на подступах к наместнику, – чей-нибудь агент?
