детства глаз.
Дверь палаты едва заметно приоткрылась, но луч света тут же упал мне на лицо. Я же метнул в незваного гостя разъярённый взгляд: я же предупредил Щербакова, чтобы никого не пускал!
Однако уже в следующий миг ярость моего взгляда переправилась в удивление… Ибо в дверях стоял беловолосый старец со спутанными колтунами вместо бороды, домотканой рубахе на голое тело и с безумным взглядом. Старец, которого боится половина Российской империи. Старец, которого я надеялся увидеть в следующий раз лишь во время казни.
— Гой еси, господин Артур. А вы не зря Тёмный… и в самом деле любите мрак, — Расстригин приоткрыл дверь чуть больше и его фигура стала словно бы светиться изнутри от света из больничного коридора.
— Когда наступают тёмные времена, порой стоит и самому погрузится во тьму. Оттуда лучше видны искры надежды, уважаемый…
Я замешкался, не зная, как правильно титуловать Григория Расстригина. Он не аристократ. У него даже самого простенького перстня с гербом нет. Его считают духовным наставником императорского семейства, но духовенство также не выдавало ему сан. Приравнивать же гостя к простолюдину было просто невежливо.
Я не боялся Расстригина. По крайне мере, не боялся оскорбить. Несмотря на узел интриг, закручивающийся вокруг него, и страх всех остальных, я помнил одну непреложную истину: «Смерть приходит лишь однажды».
И пусть дело Расстригина для меня самое крупное, но умереть я могу точно так же в любой момент. Не нужно выделять безумного старца лишь по тому, что у того возможностей убить меня чуть больше.
— Можете называть меня Отец Григорий. Паства моя так и зовёт меня.
Самоименованный батюшка прошёл в палату и вслед за ним зашли две девушки, что за считаные секунды установили на столик вазон с цветами, а также вазу с фруктами, и тут же исчезли. Сам же Расстригин устроился в кресле напротив меня… Ну и Елены. При этом он всё так же продолжал словно светиться изнутри.
А дверь палаты медленно закрывалась и в быстро уменьшающейся щели я заметил напряжённую, но всё равно довольную морду Виктора Алексеевича — главы полиции Петергофа. Прохвост даже не скрывал, что работает на Расстригина и теперь пойдёт организовывать очередную проверку для моего клуба.
— Наслышан я о твоих невзгодах, сын мой, — с важным видом огладил спутанную бороду Расстригин. — Супостаты покусились на твою жизнь, отчего пострадала слуга твоя верная.
— Вот только у меня оказались преданные друзья, что помогли в нужный момент, — напомнил я.
Не стоит полностью отдавать слово гостю. Мы в равном диалоге. По крайней мере, в данный момент.
— И то верно! Вот только и у друзей твоих горе и кручина. Госпожа Владовски восстанавливается всего парой этажей выше… Какое ужасное покушение! Хорошо, что врачи в нашей империи день ото дня всё лучше. Спасли душу невинную. Её сын Павел очень переживает за матушку…
Я смотрел на этот парад лицемерия и находился в восхищении. Безусловно, доказать вину в покушении — ни много ни мало, а второго лица после императора — практически невозможно. Однако так сокрушаться! Да ещё и призывать в свидетели давно мёртвого Павла Владовски — Расстригин воистину гений игры на публику.
Но собеседник всё ещё продолжал свою отповедь:
— Потому и пришёл я утешить дух твой. Поддержать в трудный момент и предложить помощь, коль смогу оказать посильную поддержку…
Ну да, ну да… Так я и поверил, что великий Расстригин пришёл просто так к какому-то неизвестному иностранцу просто так помочь. Я тут же вспомнил предупреждение Юлии о планах своего гостя. Уровень фарса просто зашкаливал, но я продолжал ему подыгрывать, пусть до такого мэтра мне далеко.
— Благодарю. Ваша поддержка очень много значит для меня, — вежливо парировал я заботу собеседника. И тут же перешёл к контратаке: — Однако я наслышан и о ваших проблемах. Нападения на несколько предприятий под вашим покровительством… надеюсь, ущерб не слишком серьёзный?
То, что Расстригин в курсе моего участия в деле, я был уверен процентов на семьдесят. И моя паранойя с каждой секундой лишь увеличивала этот процент. Ну не могло же мне настолько не везти?
Однако если придётся вступить в дискуссию на эту тему, то лучше всего на своих условиях.
— Высшие силы миловали, люди не пострадали, — чуть склонил голову Расстригин. — Однако негодяи напраслину навели на мои владения. Проверка нашла то, чего не должно быть. Ложь. И невзгоды обрушились на бизнес. И акулы корпораций уже точат зубы на доверенные мне императором предприятиям. А потому я хотел бы просить помощи твоей в своих невзгодах…
Ну да… Во внедрённых в сервер данных имелись поддельные бухгалтерские документы, что могли разорить предприятия для проверки. И когда их нашли официальные проверяющие — это стало мощным ударом. Как и предполагалось.
— Чем же обычный гость из далёкой Британской империи может помочь столь именитому лицу, как сам отец Григорий?
Отец Григорий улыбнулся. Ослепительно. Светло. Но взгляд его, словно пронзающий мир, горел, пытаясь впиться в меня. Он словно что-то искал… Вот только не находил, разбиваясь об окутывающий меня полумрак комнаты. И не только. Мне потребовалось время, чтобы понять, что мою фигуру едва заметно укрывает дымка кошмара. Иллюзорная, но при этом плотная и нерушимая.
А в какие-то моменты мне и вовсе казалось, что я чувствую алчный взгляд, вот только направленный не на меня, а на Расстригина. Вернее, на серебряную серьгу, что сложной вязью накрывало всё левое ухо, словно небольшой доспех резной и очень красивый.
— Хотел бы вашего содействия в переговорах с послом вашей страны. Именно он курирует проверку, что так разрушительно сказывается на предприятиях. Дюже сильная личность! Но я слышал, вы достаточно дружны…
— Прошу меня простить, — прервал я Расстригина на полуфразе, и морщинки недовольства собрались на лбу старца, но я продолжил: — Но если посол инициировал проверку, то полагаю, у него есть основания? Я не посмею противостоять делам Британской империи.
Я долго думал, стоит ли мне ввязываться в договора с Расстригиным? С одной стороны, глупо заключать договор с
