Богатырь, прижал огромной ладонью шею так, что разбойник не то что свистеть, едва дышал.
— Ладно, отвезу в Киев. Довольно тебе буянить.
— И...Илья, — прохрипел Разбойник, — мы ж не первый раз схлестываемся... И в Киев ты меня уже... Только нет больше Владимира... Дерьмо там, а не князья... А мы с тобой еще помним настоящих...
Богатырь сказал упрямо, но уже с меньшей уверенностью в голосе:
— Разбойничать нельзя даже при плохих князьях...
— Илья!.. Если князю можно грабить народ, почему нельзя мне?
Томас нахмурился, оглянулся на звук шагов. Калика неспешно приблизился. Богатырь оглянулся. На Томаса внимания не обратил, мало ли их возвращается через Русь после похода на Восток, что они там назабывали, дурни меднолобые, но при виде калики глаза расширились.
— Ты?
— Какой ты невежа, — мягко укорил калика. — Это вместо здравствуй?
Илья ответил, нахмурившись:
— На заставе богатырской вежеству не учат. Я не просиживал задницу на пирах Владимира!
— И я не просиживал, — ответил Олег негромко.
Он поднял мешок, отряхнул.
— Ну, сэр Томас? Поехали дальше?
Затрещали кусты — Яра вела под уздцы коней. Лицо ее было надменное, без тени прежнего испуга.
Разбойник под коленом богатыря уже едва шевелил конечностями. Багровая рожа вот-вот лопнет, глаза вылезали на лоб.
— Эй... ты кто?.. Из настоящих? Замолвил бы словечко перед этим зверем. Он, когда трезвый, мил-человек, но вчера, видать, ему два туза выпало...
— Замолчи, волчья сыть!
— Грубый ты, Илюша, — сказал Разбойник печально. — И коня, и такого замечательного человека, как я, кличешь одинаково. У тебя других слов нету, да?
Томас ступил в стремя, зло покосился на русского богатыря. В самом деле, разве можно и подлого разбойника и благородного коня звать одинаково?
Олег был уже в седле. Обернулся.
— Быстро ты из Царьграда. Как там?
— Долго ли умеючи, — буркнул Илья Муромец.
— Умеючи — долго, — возразил Олег с легкой насмешкой.
Томас не понял, почему богатырь засопел и зыркнул зло, явно где-то попал впросак на глазах калики, но Разбойник сказал с обидой:
— Ты иди себе, иди! Мы с Илюшей поссоримся, мы и помиримся!.. Правда, Илюшенька? А то ходют тут всякие, а потом вещи пропадают.
Внезапно глаза Олега изумленно расширились. Томас поспешно оглянулся. Из-за дерева в блестящем доспехе, в шлеме, с легкой саблей и кинжалом на поясе, за плечами виднелся лук в дорогом чехле. Еще и оглядывалась сожалеюще: на дереве оружия оставалось на добрую дружину.
Богатырь тяжело поднялся, вернулся к чудовищному жеребцу. Разбойник тащился следом, в чем-то убеждал. Богатырь огрызался коротко и зло. Увидев в просвете между ветками отъезжающих путников, Разбойник заорал:
— Эй, калика!.. А ты хто?... Ты, случаем, не из нашей породы? Не из старых?
Сопляк, подумал Олег брезгливо. Увидел бы ты настоящих старых, портки бы пришлось менять.
Кони осторожно ступали через покрытые мхом валежины. Калика был по обыкновению задумчив, с женщиной Томас разговаривать не желал: курица не птица, сиди и сопи в тряпочку, куда конь с копытом, туда и рак с клешней, то да се, еще подумает, что они равны. Наконец не утерпел:
— Святой калика!
— Ну?
— Мне почему-то кажется, — сказал Томас осторожно, — что не в первый раз они схлестываются.
Олег усмехнулся, смолчал. Томас смотрел подозрительно.
— Что?
— Да случай вспомнил...
— Про Муромца?
— И его свистуна...
— Расскажи!
— Ну, разве чтобы дорогу скрасить. Как-то идет Муромец по лесу, глядь — этот Соловей-разбойник распластался на дороге. Побитый весь, скула сворочена, сопли кровавые... Двух слов связать не может, губы, как оладьи, распухли. «Какой же Ирод тебя так!» возопил Муромец жалостливо. Подобрал побыстрее, уложил в тени под деревом, перевязал ушибы, травы целебные приложил... Поесть принес. Пожелал выздоравливать, пошел себе. Глядь, раненый Змей лежит. Крыло ломано, челюсть сворочена, еле дышит. Заохал Муромец, подобрал Змея, отнес к дубу, где Соловей-разбойник. Перевязал раны и Змею, накормил, напоил... Когда ушел наконец, Змей и говорит Соловью со вздохом: «Добрый наш Илюшка, когда трезвый. А как выпьет, то сразу: не так свистишь, не так летаешь...»
Томас захохотал чисто и звонко. Даже слезы выступили. Олег смотрел с удовольствием. А Яра морщилась, сказала неприязненно:
— Чего зря зубы скалить?.. Дураку видно, Разбойник не ждал просто проходящих. Его посадили прямо у нас на дороге.
— Нас ждал, — согласился Олег. — Правда, мы сами перли, как в корчму.
Томас сказал с неудовольствием:
— Но кто?.. Разве мы не перебили хребет зверю? И как подоспел этот богатырь земли вашей? Не послал ли его кто-то помочь?
— Пресвятая Дева? — спросил Олег насмешливо.
— А разве он не христианин?
Олег пожал плечами.
— Если даже и крещен, то у нас знаешь, что за христиане... Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. А и перекрестится, все одно не вспомнит, зачем это делает. Мол, так велит Покон.
Томас сказал сочувственно:
— То-то у вас гром даже без грозы грохочет.
Он чувствовал на себе вопрошающий взгляд Яры. Молча злился, даже калика вряд ли объяснил бы, почему на них кидается всякая собака. А рассказывать ей о чаше... Калика не зря помалкивает, он ничего не делает зазря. Видать, что-то чует. Женщины все предательницы, так учил его дядя. А он знает в них толк: из-за них потерял земли, деньги и честь. Даже собак потерял. Не говоря уже о друзьях. Теперь живет у отца, не вылезает из комнатки, которую превратил в библиотеку. Стал ну совсем грамотным...
Томас зябко передернул плечами, представив себе некогда могучего и красивого рыцаря за, подумать только, пыльными книгами!
Когда перед ними вырос берег малой, по русским размерам, речушки, а по-европейским вполне приличной, Томас воскликнул с досадой:
— В Сарацинии лучше! Там дождь выпадает раз в сто лет. Если все мечети разом запросят. Да и то испаряется, не долетев до земли. А уж рек нет вовсе.
— Да уж, в этом доспехе ты поплывешь, как топор.
Томас поглядел гневно. Олег поспешил поправиться:
— Хороший боевой топор! Рыцарский.
Берег был пологий, заросший камышом, осокой. Томас приволок огромный раскорячистый пень. Олег решил было, что рыцарь сложит на него доспехи, а сам поплывет голым, даже высказал такое суждение вслух, кося хитрым глазом сразу на Томаса и Яру. Томас вспыхнул, Яра проявила сдержанную заинтересованность, но рыцарь решительно отмел такое нелепое предположение:
— А если водяные звери нападут?
— Ты и в воде умеешь драться? — удивился Олег. — Чему только не научишься в Сарацинии!
