людей просто проходят мимо каждый день. Но и маленький город или поселок мог не иметь никого из жителей-волшебников, так что и тут потенциал и там мог оказаться просто потенциалом. Саша слышала о таком, и не раз. Люди, слишком старые для того чтобы без последствий для разума изменить свое мировоззрения, или психически неуравновешенные, слишком нестабильные, которым можно было помочь в детстве, но Становить их во взрослом возрасте было поступком равным идее дать младенцу в руки пульт от атомной ракеты. Люди, прожившие жизнь и так и не попавшие в предназначенный им по рождению мир…
Саша могла стать одной из них. Вот тот же Бестужев ведь знал, кто она. Знал и никому не сказал. Серафим же, встретив потенциального мага, сразу предложил выбор. Хотя Саша знала, что такой обязанности не было, мог просто передать на контроль, как это сделала она сама с Хагом, встреченным на той игре, после приезда из Пензы наконец найдя его адрес и настоящее имя. Передала на контроль, и как его судьба сложится – решит Орден и случай.
В разных странах по-разному пытались проводить программы по поиску потенциальных магов. Обходили школы, институты, выделяли посты в больницах… Но на деле никто не мог охватить всех. Даже в Краснодаре… Это ведь не искать в толпе, скажем, рыжеволосых в летний зной, когда все без шапок ходят. Потенциал мог быть ощутим сразу, но чаще всего требовалось углубленное сканирование, которым ни один здравый волшебник не стал бы заниматься постоянно, рискуя заработать истощение и множество ментальных и эмоциональных проблем.
К тому же – были не выявленные потенциальные маги, а были люди с незавершенным потенциалом. Почти-маги, иногда даже ничего не зная о Грани выбиравшие карьеру экстрасенсов, синоптиков или трейдеров. Или просто жившие своей жизнью, отличаясь лишь чуть более качественно работающей интуицией. Люди, у которых было почти сформированное ядро. Почти. Раньше нередко даже проводили Становление в таком случае, в надежде, что соприкосновение с Гранью даст толчок и ядро доформируется. Иногда так и происходило, и появлялся слабый маг, но чаще за таким ритуалом следовала смерть, и поэтому подобную практику прекратили.
Мог ли этот Айдар быть из таких людей, почти выигравших в лотерею Грани, но все-таки не ставших магами? Саша никогда не сталкивалась, никогда не видела ни у кого недосформированного ядра. Это, насколько она знала, считалось довольно большой редкостью. Хотя, быть может, эти странные ощущения были просто отражением какой-то необычной части характера мужчины, не присущей большинству людей? Впрочем, это могло быть и совершенно неважно.
За раздумьями Саша не заметила, как они наконец добрались по подмокшей от ночного дождя грунтовке к черному провалу входа в шахту.
– Богатая – не то слово, – Айдар, услышавший ее реплику, докуривает сигарету и на ходу тушит окурок ногой, – здесь столько всего добывали… На всю страну комбинат знаменит был. В девяностые выстоял, хотя и хирел, только к новому тысячелетию все окончательно заглохло. И потом чего только не было… И туристы тут пропадали, и боевиков пытались замуровать, только те все равно через свои проходы вылезли, и даже сектанты какие-то обосноваться пытались, правда хватило их на пару дней, потом пошли место поуютнее искать. Но не бойтесь, я свое дело знаю и вы со мной в полной безопасности. Фонарики взяли?
Саша кивает.
– Ну и отлично. Идем тогда, путь неблизкий, если все основные интересные вещи увидеть хотите, а вернуться лучше засветло.
Саша вздохнула про себя, и, оглянувшись напоследок на прекрасный пейзаж вокруг, направилась за проводником-экскурсоводом к входу в шахту. Миклош пошел следом. Саша до того никогда не была в настоящих шахтах. Миклош, казалось, тоже, судя по исходящему от него разом удивлению и восторгу. Впрочем, восторгаться тут было чем. Много раз виденные в кино и в компьютерных играх подземелья отличались от реальных примерно настолько же, насколько чихуахуа отличается от волка.
Увиденное не передавало ни холода, ни тесноты тоннеля, по которому уже много лет никто не ходил, а до того едва ли могли разминуться трое рабочих, ни странного, почти неуловимого ощущения разом торжества людского разума, изменившего твердую породу на метры вокруг, и бесконечного величия природы, чьи недра огромны и непостижимы, и все, что может в них человек – лишь прорыть крохотный путь для себе подобных, никак не покушаясь на все богатства не принадлежащего ему мира.
Саша довольно быстро потеряла счет поворотам и тоннелям, по которым их вел Айдар. В основном это были какие-то технические проходы, куда более узкие, чем те, по которым нужно было доставлять добытую породу, но, в отличии от последних, почти не подвергнувшиеся затоплению.
Что интересно – судя по Сашиным ощущениям, они медленно, не всегда прямым путем, но все же приближались к тому самому кольцу, потерянному Гульяз. Интересно. Хотя в целом логика, разумеется, тут была – если колдуны и правда проводили какие-то обряды или эксперименты в шахтах, то явно делали это во-первых не в узких тоннелях, а где-то пониже и попросторнее, и таких мест наверняка было немного, а во-вторых – как-то же до этих мест попросторнее они добрались. Если часть основных тоннелей обвалилась или оказалась затопленной, то, вполне возможно, шли те, кто решил использовать зачем-то шахты, именно здесь. Едва ли путей под землю было много.
– Вы еще перед входом сказали, что в этих шахтах было много всего, – Айдар уверенно сворачивает вниз на небольшой развилке. Сейчас только его лампа да их собственные фонарики разгоняют тьму впереди и тьму позади, и это не придает уюта.
Конечно, они могли бы видеть и без света. По крайней мере, без яркого света. В полной темноте, увы, все равно пришлось бы полагаться на «чувство пространства», довольно сложноописуемое ощущение, тренируемое всеми магами и способное подарить неплохое представление об окружающем пространстве даже без единого проблеска свечи. В таком случае перед внутренним взором словно бы возникала картинка, целостное описание мира. Требовала такая техника немалой концентрации для того чтобы отличать реально поступающую информацию от фантазий и искажений, создаваемых эмоциями и воспоминаниями, и Саше давалось тяжело. Но все же варианты были, конечно.
Но все равно неуютно.
А еще Саше кажется, что в воздухе витает что-то совсем-совсем отдаленно знакомое. Но не о пещере же в Лаго-Наках она вспоминает? Хотя может и о них…
– Здесь много всякого было, – проводник сворачивает из их «технического» тоннеля на более широкий, явно использовавшийся для вывоза руды, – и плохого, и хорошего. Могу разное рассказать. И ужасы всякие, насмотрелся, поверьте. Кто вам расскажет, что работал в шахтах, где никогда завалов не было – не верьте. Никогда не верьте.
