устранять течь.
Илья вылез из задымленного моторного отделения, прокашлялся, протер, щипавшие от дыма глаза, и ужаснулся: командир, механик, радист и боцман лежат без движения, а ТК-13 выписывает круги без управления. Илья принял решение…
Он взял какой-то ящик, поставил его под штурвал, сам встал на этот ящик — теперь было хорошо видно, куда вести катер… На помощь подошли еще 2 наших катера, они стали ставить дымовые завесы…
Илья вывел катер из-под обстрела, но он постепенно наполнялся водой. Из люка появился Кузнецов:
— Не дойдем, утонем!
Он с Петровым стал вытаскивать на палубу еще двоих раненых.
— Илюха… Илюха! — очнулся Чернов и оценил сложившуюся ситуацию. — Правь вон на тот камень, там мель…
Илья немного успокоился, когда корпус катера заскрежетал по камням. — «Все… не утонет никто!» Подошел мотобот МБ-93, самый «бедовый» юнга — Ванька Соколов и главстаршина Ткаченко были тут как тут.
— Ну вам и досталось! — первое, что сказал Ткаченко. — О! И «боцман» сбежал! А я думал, что только мой — бедовый… Это еще хлеще!
— Главстаршина, не угадал! Он теперь капитан! Это он катер на мель посадил…
— Да ладно? А как же докладывать — то? Под трибунал пойдет старлей, если командование узнает!
— Не узнает… я же на «губе» прохлаждаюсь и картошку чищу. — обозначил Илюха. — Товарищ главстаршина, вы уж, побыстрее меня до Кабардинки доставьте, чтоб я до смены наряда до «губы» добрался, а то ребятам за меня влетит…
— Не волнуйся, успеешь до развода и смены, мы вас на ТК-15 перекинем — он быстро домчит.
Илюха успел до смены наряда… Дежурный по комендатуре был очень зол на Илью, за его побег… Смену наряда Илюха встретил в работе по приведению в порядок общественного отхожего места…
Через 2 дня Илюха вернулся с «губы». Тут его и обрадовали, что в ТК-13 более 200 пробоин, из целого экипажа, на ходу — только трое (Кузнецов, Петров и он) и теперь он — боцман и ремонт катера на его ответственности. А Кузнецов — командир катера, до выздоровления Чернова…
Ходили проведать раненых из экипажа. Сказали, что двоих, скорее всего, спишут: боцмана и радиста, а остальных обещали поставить в строй.
— Илья, подойди ко мне, — попросил Андрей Андреевич. — Илюха, тут такая хрень… экипаж катера представили к орденам, но без тебя. Я подавал, меня чуть не пришибли: «нарушен приказ командующего флотом — юнгов на боевые не брать, а тут мальчишка на опаснейшей операции! Знаешь сколько голов полетит и твоя первая!» — Да мне это ровно, только выше — не пропустили — переписали. Ты уж меня прости, ничего не смог сделать…
— Андрей Андреевич, мы что, за ордена воюем? Еще заработаем. По сути ведь все правильно — не должно было меня там быть и меня там не было. Я в это время — гарнизонный гальюн на 10 мест драил… За чистку гальюна награды не дают, — улыбнулся Илюха.
Опять 25 за рыбьи деньги.
Кузнецов, Петров и Илюха прилагали все усилия, чтоб восстановить ТК-13. Выбивали, выклянчивали, проявляли чудеса флотской находчивости и смекалки, чтоб ввести катер в строй. Через 2 недели катер снова был на воде.
Прошел слух, что всех из экипажа представили к «Красному знамени», а на Чернова отправлено представление на «золотую звездочку». И Кузнецов, и Петров, чувствовали себя немного не в своей тарелке, когда приходило «большое начальство», жало им руки… а Илюху даже не замечало.
Обидно, конечно, но он сам так решил, чтоб не подставлять Чернова и экипаж.
27 сентября к Илье подошел Кузнецов.
— Слушай, Илья, тут такое дело…
— Дядь Леш, не мнись, говори, что надо сделать? Только сразу предупреждаю, в мазут больше не полезу, я пока отмывался, чуть себе кожу мочалкой не стер!
— Да какой мазут! В штаб тебя вызывают… к 15.00.
— Зачем? — напрягся Илюха.
— Не знаю, может брата нашли?
А вот теперь Илюха напрягся еще больше.
— Дядь Леш, я конечно маленький, но не на столько. Говори, что за проблема? Я, вроде бы, ничего не успел натворить.
Кузнецов вздохнул:
— Всех юнгов на берег списывают и отправляют в Тбилиси, в Нахимовское училище…
Илюха даже не знал, что и ответить… «Ладно, может отмажусь» — подумал он, развернулся и пошел к казарме.
— Илюх, ну ты чего? Куда пошел-то? — не ожидал такого Кузнецов. Он был готов ко всякому: крикам, воплям, плачу, истерике… но не к такому.
— Куда-куда? Собираться в штаб. Не в грязной же робе идти?
В штабе уже сидели шестеро юнгов, в том числе и Ванька Соколов.
— Всем здорово! Здорово, Вань. — поприветствовал всех Илья. Ему не особо радостно ответили.
— Здорово, Илюх. Все, на вечный прикол нас ставят…
— Не знаю, как остальные, а я еще повоюю…
— С кем повоюешь? Из Москвы какой-то полковник приехал. Сухопутный. Требует, чтоб всех юнгов на берег списали и учиться отправили, если нет 15 лет.
— Понятно. Ты что думаешь делать? — зевнул Илюха. Он для себя уже давно все решил, что и как будет делать, если его погонят с флота.
— Что решил… Я местный, я могу просто остаться и буду все делать как доброволец. Ткаченко уже сказал, что меня не сдаст…
Ребят стали по одному вызывать. Мальчишки заходили в кабинет гордые, с боевыми наградами, уверенные, что их — то по любому должны оставить, а выходили подавленные, и даже в слезах, которых не скрывали: «Как же так? почему их отправляют в тыл? Они же бойцы! Награды имеют! А их… в тыл». С некоторыми были их командира. Они, как могли успокаивали ребят.
— Юнга Фролов!
— Я!
— Зайдите в кабинет!
— Есть!
— Давай, Илюха, «не пуха» … напутствовал Ванька, — я — следующий…
— Спасибо, — нестандартно ответил Илья.
Илья зашел в кабинет, доложил.
— Боцман ТК-13, юнга Фролов, — представился Илюха.
На него смотрели 5 человек, контр — адмирал, полковник, 2 капитана 1 ранга и один капитан 2 ранга.
«Целый консилиум, будут звездочками давить и обламывать…» — понял Илья.
— Боцман? — удивился полковник.
— Да, товарищ полковник. Замещает на берегу раненого боцмана.
— А — а-а-… Тогда понятно. Значит так, юнга Федоров, согласно приказу Верховного Главнокомандующего, Вы выполнили свой долг до конца и направляетесь на учебу в Тбилисское нахимовское училище, окончив которое, Вы станете боевым офицером военно-морского флоте Советского Союза! — полковник сделал паузу, чтоб посмотреть реакцию и решить, как действовать дальше.
… А реакции не было.
— Вы все поняли, юнга? Завтра в 8.00,
