дожидаясь вестей из Костромы. И не отправишься туда сейчас, переживший наводнение Петрополь, пока покидать никак нельзя. Император не поймет.
Но главное — побег удался, хотя первоначально все задумывалось совсем по-другому. А когда все шло по плану? Чтобы сбежать из Шлисской крепости, нужен не просто план и тщательная подготовка побега, нужна еще и огромная удача. Встречались среди дворян родары с заговором на успех, но крайне редко. И точно не у Южинского со Стоцким.
Вот и закрутилось Сварожье колесо, да так, что его не остановить теперь. Придется идти до самого конца. Как там солдаты говорят: «Или грудь в крестах, или голова в кустах!». Вот, вот… предстоящая свара обещает быть безжалостной, головы за такое точно можно лишиться — царский бастард скор на расправу. Дворянской крови хлебнул, теперь на виселицу запросто будет отправлять, не обращая внимания, ни на титулы, ни на былые заслуги.
С заговором офицеров чудом пронесло — никто из посвященного триумвирата не выдал на следствии сообщников из Северного клана. Знали, что сами виноваты: дрогнули, поспешили и все своей спешкой испортили. А всего-то и нужно было потерпеть и дождаться коронации, но откуда же у молодежи терпение? Молодая кровь бурлит, душа требует подвига и каждый мнит себя новым Наполеоном, или, на худой конец, Робеспьером. Потому и не открывали им всей правды, потому о настоящем плане и знали только трое из главарей. Бенкендорф чуть зубы себе не сточил от злости, но доказать ничего не смог. Свое чутье ведь к делу не пришьешь…
Ладно… Алексей Петрович на свободе, и это главное. Теперь следует обдумать, кто может поддержать Северный клан. Московский? Однозначно. Тем более, если москвичам твердо пообещать, что столицей империи снова станет первопрестольная. Им Петропольский клан давно поперек горла стоит. И даже нынешнее наводнение придется, как нельзя кстати — зачем Петрополь восстанавливать? До нового наводнения? В народе уже пошел ропот, что это кара за романовские грехи. Они мол, предатели, и Тройственный Договор первыми нарушили, и бабье царство устроили, а потом еще дворян от службы освободили. А когда эти дворяне доброго царя Павла убили, они даже его убийц не наказали. И никто уже не помнит, каким был на самом деле этот «великомученик». А с зимы по Москве новый слух пошел, что де, нынешний царь Николай не настоящий Романов. Что, кстати, чистая правда.
Уральский клан более осторожен, в дворянские склоки старается не лезть, и в Высший свет особенно не рвется. Но к противостоянию с нынешней императорской семьей тоже примкнет — те промышленников уральских постоянно ущемляют, держат их за людей второго сорта. То золотые прииски в казну заберут, то налоги поднимут, а большие деньги такого пренебрежения не любят. Этому клану придется пообещать хорошие преференции и защиту от завистников. Плюс более справедливые налоги и таможенные пошлины, как экспортные, так и ввозные. Благо умные проекты такие уже есть, и им сразу можно будет дать ход.
То же можно сказать и про Сибирский клан — там тоже верховодят промышленники. В бой они особо не рвутся, зато и в спину никогда не ударят. Сибиряки умеют держать данное слово. Обид на столичный клан и Романовых у них тоже хватает.
А вот Поволжский клан вроде и живет с Северным бок о бок, но чего от них ждать не знаешь. Купцы — одно слово. За копейку удавятся. Здесь нужно хорошо подумать, чем их привлечь. Можно сыграть на том, что в Петрополе торгашей провинциальных презирают, да и мусульман особо не жалуют. А те же татары — народ гордый. Но там столько племен живет, что татары лишь малая их часть, хотя и самая сплоченная. Не полезут они в дела русских, но и мешать взбунтовавшимся кланам не станут.
Новороссийский и Южный кланы совсем молодые, там единства пока нет, и они не надежны. Новые земли обширные, плодородные, но еще не сильно заселенные. Поместья разбросаны далеко друг от друга, оттого и разобщены там дворяне, приехавшие из разных губерний. Они скорее свои родные кланы поддержат, где их корни остались.
Зато там есть казаки из Войска Донского, которые Романовым преданы, но самозванца на троне по потерпят. Вот уж кто чтит Тройственный Договор больше других! Жаль только Матвей Платов рано умер, геройский был атаман. И ссылку он отбывал, на пару со своим товарищем генералом Ермоловым в Костроме. Это когда их Павел в заговоре заподозрил и в Петровскую крепость обоих посадил. С тех пор они с Патриархом Северного клана были в дружеских отношениях.
Ермолов… Алексей Петрович держит свой Кавказский клан в строгости, но ему сейчас не до романовских междоусобиц — там война с персами на пороге. Даст слабину генерал Ермолов, дрогнет русская армия — и персы на пару с османами Кавказ мигом поделят. Хотя Алексей Петрович, конечно же, такого не допустит — человек он бескомпромиссный и кристально честный, хотя Николай и подозревает его в причастности к недавнему заговору. В спину Северному клану генерал никогда не ударит и казаков своих из Черноморского казачьего войска в случае чего, на подмогу истинному Романову обязательно пришлет. Нужно будет написать ему и отправить письмо с надежным человеком. Если такое послание перехватят, им обоим не поздоровится…
Сложнее всего будет справиться с Западным кланом и Чухонским, которые сами себя гордо называют «ложами», по примеру масонских. Масонов там и впрямь хватает. Вот кто останется верен Николаю. Слишком многим обязаны все эти спесивые бароны нынешним Романовым. И в армии они чуть ли не все командные должности заняли, и в каждом министерстве их полно. Что уж говорить, если самый доверенный человек нынешнего императора Бенкендорф — и тот из балтийских немцев. А что с таких взять? Тройственного Договора их предки не подписывали, значит, и древние русские традиции немцы не считают нужным чтить.
К тому же покойный император Александр им всячески благоволил. У них-то крепостное право еще с 1819 года отменено особым законом, но вся земля при этом осталась в собственности помещиков. Мало того, крестьян еще обязали и собственные дома у помещиков выкупать, а те имели право выселить любого домохозяина с его двора и отобрать земельный участок. А чтобы безземельные крестьяне не разбежались, им на три года запретили покидать свои приходы. Не хочешь подохнуть с голода — арендуй землю у помещика на его же кабальных условиях. Так за что же немецким баронам Романовых-то не любить⁈ Русским помещикам о такой «реформе» только мечтать остается.
Карета наехала колесом на какие-то ухабы, и Петр Васильевич вынырнул из своих тяжелых дум. Вопреки мнению многих своих недоброжелателей, он не был себялюбцем, равнодушным к родине, престолу и ближнему. Он много делал и для империи. Те, кто говорил, что он «добро и зло делает без умысла и намерения; а кроме себя, ничего не любит, и кроме своего удовольствия, ничем не дорожит», сильно преувеличивали. Скорее правы те немногие, кто считал, что «нрав у светлейшего князя пылкий, но сердце доброе». А уж о способности быстро соображать и его исключительных навыках в ведении государственных дел, при дворе ходили легенды.
Скрытность в нем, конечно, была — без этого не выжить на высокой должности. Но вот в фальши и мстительности обвинять его было несправедливо. Просто в жизни светлейший князь руководствовался определенными правилами, которые легко укладывались в одну короткую фразу: «Принимай пышно, говори мягко, отказывай жёстко, но прощайся тепло». А это не всем нравилось…
— Ваше благородие, разрешите доложить: ялик со столичными жандармами причалил к крепостной пристани.
Подчиненный с жалостью посмотрел на замотанного майора, который целый день носился с отрядом по побережью, разыскивая беглецов, а вернувшись вечером в крепость, сразу же занялся приведением в порядок служебных документов.
— Уже? Быстро же они… — Турубанов потер глаза и устало откинулся в кресле — а что капитан Курдюмов, сам отправился их встречать?
— Так точно! А мне велено бежать к вам, чтобы предупредить о прибытии гостей.
— Гостей… — усмехнулся Илья Сергеевич — скажи уж сразу: конвой за мной прибыл!
Турубанов размашисто расписался в толстой амбарной книге и, закрыв ее, прихлопнул сверху ладонью, словно ставя точку в каком-то важном деле. Положил книгу в стопку точно таких же, потом поправил их, чтобы лежали ровно, не кренились. Аккуратно закрыл чернильницу и вернул перо на подставку.
— Ты, голубчик, вот что: начнут тебя допрашивать — ничего не скрывай, все говори по правде. У дознавателей чутье особое на ложь, и они знают, когда им что-то не договаривают — дар у них такой. И вот что еще.
