— Что там? — тронул Сварог за плечо напрягшегося капрала.
Тот протянул трубу:
— Левее солнца, левее тех двух горушек, правее распадка, у самого горизонта…
Сварог довольно долго водил трубой, пытаясь привязаться к перечисленным Шедарисом ориентирам. Поймал место. У самого горизонта четко выделялись на зеленой равнине синие крапинки. Они двигались, они порой отбрасывали мгновенные, ослепительные солнечные зайчики — так сверкает солнце на стволах мушкетов и отполированных рокантонах, так сияет только амуниция отборных гвардейских полков, начищенная со столь особым рвением и шиком, что несколько дней скачки по лесам и просекам не способны запудрить пылью лепые гвардейцам символы.
Сварог прикинул расстояние и махнул рукой, опустив трубу:
— Даже галопом до берега — не менее получаса. До них лиг пятнадцать, и галопом они не смогут, кони наверняка устали…
— Не в том дело.
— А что тебе не нравится?
— Тебе не кажется, что они идут очень уж целеустремленно? — спросил Шедарис, наедине всегда называвший Сварога на «ты». — Прямо по нашему следу, сдается…
— Собаки? — предположил Сварог без всякой уверенности. Понимал, что никакие не собаки, и от этого понимания самому уже захотелось по-собачьи завыть.
— Хотелось бы думать… Только не похоже, командир. Что-то не слышал я про собак, натасканных на следы подков. Которых к тому же и понюхать не довелось.
— Действительно… — промямлил, почти не разжимая губ, Сварог. А что еще оставалось сказать?
— Знал я на Сильване одного лейтенанта. У него для таких случаев была дощечка, а на дощечке на гвоздике вертелся деревянный барашек. И эта бяшка всегда показывала лбом на беглецов, в ту сторону, откуда крадутся неприятельские разведчики, на близлежащее жилье… Ну, без заклинаний в таком деле не обойтись, конечно, что-то лейтенант знал…
— Он не с ними, случайно? — хмыкнул Сварог.
— Да нет, — серьезно сказал Шедарис. — Случилось одно жаркое во всех смыслах дельце, сгорели вместе с домом и лейтенант, и барашек. Один касатик из нащих, уцелевших, там рылся потом, да где уж, все — в головешки… Может, таких барашков или иной пакости по свету много разбросано?
— Может, — сказал Сварог с сердцем. — Хороших вещей на свете всегда мало, а этакой дряни…
Он поднял трубу, на сей раз не в пример быстрее отыскав синие крапинки. Они почти не увеличились и вряд ли шли галопом, но двигались столь же целеустремленно. Сварогу поневоле вспомнился хелльстадский глорх-болтун и собственные следы, тут же высвечивавшиеся в виде черных аккуратных отпечатков.
— Ну, если они и в Хелльстаде не отцепятся… — начал он, спохватился и умолк.
— Ну что ты, командир, как истеричная дама, — усмехнулся Шедарис одним ртом. — Ясно же, что идти нам непременно через Хелльстад, все настроились, не боись…
— Пошли, — сказал Сварог и стал спускаться с холма.
Шедарис ничуть не удивился возникшему из воздуха пароходу — равнодушно, привычно протопал по сходням и надолго прилип к ракетной установке, поворачивая ее во все мыслимые положения, опуская и поднимая замки. И Сварогу вспомнилась хелльстадская же аземана, играющая с брошенным ожерельем и никак не способная оторваться от игрушки. И Сварог вынужден был себя одернуть — не к месту он начал всякую нежить вспоминать. Через Хелльстад, так через Хелльстад…
Тетка Чари пребывала на мостике в полном одиночестве, поворачивая вентиляционные трубы, напоминавшие кобр с раздутыми капюшонами.
— Это вы зачем? — спросил Сварог.
— Э-э… Вы ж говорили, что умеете управлять этой посудиной?
— Штурвал крутить смогу, — сказал Сварог. — И знаю, где что дергать у машины.
— То-то и оно… Трубы надо поворачивать по ветру, чтобы не загасило топку…
Сварог сконфуженно пожал плечами — ну да, обретенные магическим путем знания порой зияли пробелами, можно мгновенно обучиться стрелять из пулемета, но нельзя мгновенно стать опытным стрелком… Спохватился:
— А где принцесса? И Бони?
— Я их погнала вниз. Пусть пошуруют, пока не разведем пары.
— Ох… Бони еще ладно…
— А что? Девка крепкая, с охоты не вылезает, и откормлена лучшими харчами. Вчера на нас с Шегом на ферме, где ночевали, чуть не до утра с потолка пыль сыпалась. Их высочество с графом на втором этаже расположились, а мы, как легко догадаться, на первом…
— Нет у вас почтения к аристократии, — грустно сказал Сварог.
— Голубчик, мы у Инбер Колбта герцога по доске за борт отправили. Спровадили, только пузыри пошли, в точности такие, как от простого народа бывают…
На палубе появились Бони и Делия, густо припорошенные угольной пылью.
— Простите, принцесса, обстоятельства… — сказал Сварог, пытаясь не рассмеяться.
Делия бросила с великолепной небрежностью:
— Я нахожу, что попасть пикой в кабана на всем скаку гораздо легче, нежели углем в неподвижную топку… Не удручайтесь, милорд. Было очень романтично.
— И вашим будущим биографам не придется высасывать из пальца колоритные детали, — сказал Сварог, откровенно улыбаясь. — Идите переодевайтесь, господа. Отплы… отчали… — Он покосился на тетку Чари. — Короче, отваливаем.
Минут через пять все уже щеголяли в зеленой с черными рукавами форме ганзейских моряков. Сварог сдвинул на затылок твердый кожаный лангила-тан с медным гербом Ганзы и золотым капитанским шитьем, приосанился и гаркнул:
— Самозванцы, вперед!
Бони с Шедарисом убрали сходни, перешли на нос и налегли на брусья кабестана. Заскрежетала цепь, из воды показался новехонький якорь, течение стало понемногу разворачивать корму, относя пароход от берега.
— Куда? — спросила тетка Чари.
— Вниз по реке, — сказал Сварог. — До границы Вольных Майоров рукой подать, и если нам там устроили западню, мы это быстро обнаружим…
Тетка Чари прокричала команду в воронку. Колеса дрогнули, пошли на первый оборот, плицы замолотили по воде, слегка забеспокоились лошади — и «Принцесса» величаво (как хотелось думать Сварогу) двинулась вниз по реке. В лицо повеяло прохладным ветерком, и в жизни словно бы прибавилось смысла — вода всегда ассоциируется со свободой, на воде не бывает шлагбаумов и волчьих ям, хотя засад хватает…
— Вообще-то декорации довольно идиотские, — сказала тетка Чари, ловко перехватывая пузатенькие рукоятки штурвала. — Ганзейская посудина, везущая десяток лошадей под седлами военного ронерского образца… Впрочем, чего только ганзейские корыта не возят, мы однажды перехватили одно с породистыми кошками в клетках, груз с Сильваны для знатных дам. Пришлось забрать судовую казну и отпустить восвояси. Кошечки, конечно, стоили больших денег, да везти их, чтобы продать, — вовек потом от шуток не отмоешься…
