сохраняйте присутствие духа.
Она поставила одну из ламп на пол, и они уселись, образовав круг рядом с упавшей колонной. Саймон сжал маленькую ладонь Бинабика одной рукой и тоненькие пальчики Лелет — другой. На лице девочки появилась слепая улыбка человека, которому снится что-то приятное.
По рукам и всему телу Саймона начало распространяться ледяное прикосновение, наполняя голову странным туманом. Хотя до наступления сумерек оставалось некоторое время, в зале быстро темнело, и вскоре Саймон видел лишь мельтешение оранжевых языков пламени, но их также поглотил непроглядный мрак… и Саймон в него провалился.
Мир за черной завесой оказался туманно-серым — море пустоты без начала и конца. Из бесформенной серой мглы медленно возникла маленькая, быстро двигавшаяся фигурка, стремительностью напоминавшая ласточку. Саймон не сразу узнал Лелет — но то была Лелет из сна, она вертелась и кружилась, а ее темными волосами играл неощутимый ветер. И хотя Саймон не слышал ни единого звука, он заметил, как ее рот открывался в беззвучном смехе и она манила его за собой; даже глаза казались живыми — такими он их никогда не видел. Он смотрел на незнакомую Лелет — дитя, способное необъяснимым образом освобождаться от ужасов жуткого мира и собственного покрытого шрамами тела. Сердце Саймона ликовало, когда он любовался свободным танцем Лелет.
Она мчалась перед ним, безмолвно звала, умоляла поспешить, следовать за ней все дальше и дальше! Саймон старался, но в сером мире снов чувствовал себя хромым и неуклюжим. Фигурка Лелет быстро становилась едва различимой, а потом и вовсе исчезла в серой мгле. Внезапно оказалось, что Саймон в полном одиночестве и без цели дрейфует в пространстве.
Возможно, прошло много времени, Саймон парил, не находя точки опоры, пока что-то не потащило его к себе мягкими невидимыми пальцами. Его тащило вперед, сначала медленно, потом быстрее; Саймон все еще не чувствовал свое тело, однако попал в непонятное, но сильное течение. Затем в пустоте перед ним появились очертания темной башни с метавшейся возле нее тенью, черный водоворот, расцвеченный красными искрами, подобный вихрю дыма и огня. Саймона стремительно к нему несло, и его внезапно охватил ужас. В водовороте дыма и огня его ждала смерть — или нечто и того хуже. Его охватила паника, какой он никогда прежде не испытывал, и ему пришлось напомнить себе, что это всего лишь сон, а не реальность. Какая-то часть его сознания знала, что в другом месте он держит руки друзей…
И когда Саймон о них думал, они незримо присутствовали рядом. Он обрел дополнительные силы, и ему удалось остановить скольжение в сторону кипевшего, сверкавшего мрака. Затем, постепенно, он сумел вырваться, и его «я» из сна каким-то образом поплыло против течения. По мере того как расстояние между ним и черной волновавшейся громадой увеличилось, водоворот внезапно схлопнулся, исчез, Саймон обрел свободу и тут же появился в другом месте. Здесь серый цвет был спокойным, а свет качественно изменился, словно за густыми тучами сияло солнце.
Впереди он увидел Лелет. Она ему улыбнулась, ей нравилось, что он появился рядом, хотя Саймон совершенно точно знал, что она не сможет поделиться с ним тем, что ей довелось пережить.
Размытые очертания сна начали меняться, и Саймону стало казаться, будто он парит над пробуждавшимся миром. Под ним, в глубокой тени, лежал город, длинная вереница зданий, построенных из самых несовместимых вещей — колес фургонов, детских игрушек, статуй неизвестных животных и даже рухнувших осадных башен времен какой-то давней войны. Он смотрел на случайные улицы между безумно разными домами, увидел огромное сооружение из книг и пожелтевших свитков, готовое рухнуть в любой момент. Лелет, которая двигалась возле него кругами, стремительная, как шмель, помчалась в сторону сиявшего окна в книге-башне.
На кровати кто-то лежал, но очертания его тела оставались размытыми, как нечто, опустившееся под воду. Лелет подняла над ним худенькие руки, и он зашевелился в беспокойном сне.
— Тиамак, — позвала Лелет голосом Джелой, в котором слышалось присутствие других спутников Саймона. — Тиамак! Проснись!
Человек на кровати стал двигаться активнее, а потом медленно сел. Казалось, по нему пробежала зыбь, и ощущение, что он находится под водой, усилилось. Саймону показалось, что темная тень заговорила, но поначалу не мог различить слова.
— …?
— Я Джелой, Тиамак — из леса Альдхорт. Я хочу, чтобы ты присоединился ко мне и остальным на Сесуад’ре. Там ты будешь в безопасности.
По смутной фигуре вновь пробежала рябь.
— …сплю?..
— Да — но это истинный сон. Иди к Скале Прощания. Нам трудно с тобой говорить. Вот как ты сможешь ее найти.
Лелет снова протянула руки над фигурой Тиамака, и на этот раз перед ним начало формироваться неясное изображение Скалы Прощания.
— …Диниван… хотел…
— Я знаю. Все изменилось. Если тебе требуется убежище, приходи на Сесуад’ру.
Лелет опустила руки, и парящая картина исчезла. Очертания человека на кровати также стали тускнеть.
— …! … — Он попытался сказать нечто очень важное, но начал быстро растворяться в тумане вместе с башней и окружавшим ее городом.
— …с Севера… мрачные… нашли старую ночь… — После короткой паузы последовало последнее героическое усилие: — … Книга Ниссеса…
Тень сна исчезла, и все вновь стало равномерно серым.
По мере того как неосязаемый туман стал вновь окружать Саймона, его мысли обратились к Мириамель. Он не сомневался, что после того, как им удалось добраться до Тиамака, Джелой теперь обратит все свое внимание на исчезнувшую принцессу. И действительно, по мере того как образ Мириамель начал вырисовываться в его сознании, Саймон увидел ее такой, какой она была в доме Джелой, в мальчишеской одежде, с коротко подстриженными волосами, выкрашенными в черный цвет, — именно эта картина возникла в пустоте перед ним. Мгновение Мириамель мерцала — ему даже показалось, что ее волосы становятся золотыми, возвращаясь к своему естественному цвету, — но в следующий момент она превратилась в нечто другое. Дерево? Башню? Саймоном овладели мрачные предчувствия. Он видел башни во множестве снов, и никогда это не означало ничего хорошего. Но нет, он смотрел на какие-то высокие предметы. Деревья? Лес?
И пока он пытался придать изображению четкость, темный образ начал сливаться, и перед Саймоном возник корабль, размытый и неопределенный, как Тиамак в пергаментной башне из сна. С высоких мачт вяло свисали поникшие паруса и веревки, казалось сотканные из паутины, серой, пыльной и изорванной. Корабль раскачивался, как будто дул сильный ветер. Черные волны под ним украшали белые гребни, а небо было таким же черным. Какая-то сила удерживала Саймона далеко от судна, несмотря на его отчаянное желание к нему приблизиться,
