пандемониуме ему не хватает. Он метнулся к бюро, вытащил толстую книжицу и принялся лихорадочно ее листать.
– Ну и что мы будем делать? – спросила Илона, которая, видимо, тоже подумала о Вие.
– Этот защитный кокон непроницаем в обе стороны? – осведомился Иволгин, которого осенила пока еще смутная идея.
– Полагаешь, что я крупный специалист по черной магии? – усмехнулась его напарница. – Думаю, что только с их стороны.
– Давай мне свой револьвер, – сказал художник. – Если серебряные пули и впрямь способны убивать нечисть, то я им сейчас устрою веселуху.
– А что буду делать я?
– А ты опять бери свиток и читай, – ответил Гарик. – Во всяком договоре должен быть пункт о расторжении оного в случае неисполнения обязательств одной из сторон или что-то в этом роде. Сдается мне, что наш приятель либо чего-то боится, либо – выжидает.
Кандидат исторических наук отдала ему револьвер и взяла свиток. Едва она развернула его, вся масса вурдалаков отхлынула, а их повелитель забился и задергался, словно в припадке падучей болезни. Художник добавил суматохи. Он принялся палить по нечисти из двух стволов одновременно, словно заправский ковбой. Серебряные пули произвели на сонм низших духов неизгладимое впечатление. Они пробивали черепушки, словно гнилые тыквы, отрывали конечности, дырявили перепонки крыльев. И в том месте, куда попадала такая пуля, плоть духов начинала дымиться и расползаться, словно ветхая ткань. Упыри и вурдалаки старались увернуться от пуль и потому опрокидывали и топтали друг дружку. Иволгину понравился произведенный его пальбою эффект. Когда в барабанах револьверов заканчивались патроны, он быстро перезаряжал их и снова открывал огонь. Нечисть металась по всему кабинету. Перевернула стол, опрокинула буфет, топтала и пачкала вонючей слизью бумаги своего повелителя.
Тем временем Илона, стараясь не отвлекаться на представление, разыгранное ее напарником, отчаянно продиралась сквозь дебри черной латыни. Пунктов в договоре было много, и все они шли по порядку, но без всякой внятной рубрикации. Таким образом договоры составлялись еще в Средневековье, но кто знает, сколько уже живет на свете чародей Брюс? Тем более что долголетие тоже было предусмотрено этим соглашением. Наконец, когда закончилось перечисление обязательств, которые брал на себя контрагент колдуна, начался список обязательств самого чернокнижника. Там были разные требования обрядового характера, выполняя которые Брюс должен был отречься от таинства святого крещения, не исповедоваться, не поститься, не причащаться, не вносить пожертвования на храм и так далее. Потом пошли пункты, согласно которым колдун должен был изготавливать волшебные кольца и дарить их самым красивым девушкам города, дабы те могли принудить своих избранников к рабскому труду ради их обогащения, сохранения красоты и здоровья.
Все это было любопытно с научной точки зрения, но кандидат исторических наук Прохорова искала другое. Будь сей манускрипт написан на обычной латыни, она бы пробежала его по диагонали, чтобы добраться до нужного раздела, но разбирая черные письмена, так легко не отделаешься. Тем более, когда не сидишь в удобном кресле, за рабочим столом своего кабинетика в служебных помещениях музея, прихлебывая чаек с чабрецом из любимой кружки, а стоишь рядом с расстреливающим вурдалаков напарником на крохотном пятачке пола, очерченном заколдованным кругом. Да на такой работе надо молоко за вредность давать! Илона Архиповна всегда иронизировала над собой, когда работа шла особенно туго и уж тем более – когда чувствовалось приближение истины. Кажется – вот оно! Выписанные каллиграфическим почерком готические буквы запрыгали у нее перед глазами. Несмотря на оглушительный грохот револьверов из арсенала графа Пустышкина, визг и вой упырей, кандидат исторических наук Прохорова перечла искомое несколько раз про себя, прежде чем произнести вслух:
– И если кто-то, кто завладеет сим манускриптом, прочтет заклинание трижды, соглашение сие будет считаться расторгнутым и утратившим силу закона.
– Какое еще заклинание? – спросил слегка оглохший Гарик, который в очередной раз выгребал из кармана патроны, чтобы перезарядить револьверы.
– Не ручаюсь за точность перевода, – откликнулась его напарница, – но смысл его примерно следующий… Взятое из неживого да вернется к живому и живым утащит к владыке пекла… Только это надо произносить на латыни.
– Ну и произноси, а то у меня уже руки онемели, – пробурчал художник. – Отдача у этих музейных реликтов адская…
– Тогда отдохни, милый, – пробормотала Илона и принялась четко и раздельно произносить слова заклинания.
При первых же звуках весь сонм нечисти, давя друг друга, ринулся к камину, ныряя в пламя и растворяясь в нем. Когда кандидат исторических наук начала повторять заклинание, в разгромленном кабинете не осталось никого, кроме напарников и рухнувшего на колени чернокнижника, который простирал к высокоученой даме из будущего руки, умоляя его пощадить и суля немыслимые сокровища. Едва Илона повторила магическую фразу в третий раз, как дверь, ведущая в кабинет, с грохотом сорвалась с петель и перед присутствующими предстала Анна Болотная – во всей своей неземной прелести. Иволгин крикнул: «Ася!», рванулся к ней, но был отброшен едва уловимым касанием нежной ручки. Он не успел еще подняться, как дивное платье с корсетом и кринолином, а также нижние юбки свалились к ногам Золушки, обнажив обольстительное тело. Без всякого смущения прелестное создание переступило через тряпки и двинулось к чародею, который поднялся ей навстречу с видом обреченного на казнь.
Однако оказалось, что обнажение Анны Болотной еще не завершено. Ее дивная, сияющая алебастровой белизной кожа сморщилась и опала, как давеча одежды, и под нею оказался набитый бешено вращающимися шестеренкам и винтами, сжимающимися и разжимающимися пружинами, елозящими кривошипами металлический скелет. И этот скелет схватил чародея Брюса за горло, легко, как пушинку, поднял его над полом и одним прыжком сиганул в камин. Пламя, поглотившее чернокнижника, продавшего душу дьяволу, и сотворенную ими обоими куклу, торжествующе взревело и погасло. В задымленном, изгвазданном, пропахшем расстрелянной нечистью кабинете дохнуло запахом разрытой земли, где-то радостно проорал петух, и художник Игорь Иволгин, а также его напарница, сотрудница исторического музея «Дом Пустышкина» Илона Прохорова очутились посреди рассветной улицы. Причем живописец все еще держал в руках разряженные револьверы, а кандидат исторических наук – рассыпающийся в прах древний пергамент. Выглядели они так нелепо, что водитель проезжающего автомобиля насмешливо посигналил им.
Потерпите. Осталось рассказать самую малость…
Свадьбу сыграли чин чинарем. Правда, в ЗАГСе случился небольшой скандал. Оказалось, что молодая до последнего скрывала от жениха свои настоящие анкетные данные. И счастливый супруг только из книги актов гражданского состояния узнал, что невесту его зовут не Кира, а Лариса и фамилия ее Петрова, а не Тосканская, да и возраст не соответствовал – супруга оказалась лет на пять старше той девушки, которую Кирилл
