С этими словами из чащи выпорхнула стрела и просвистела на локоть в стороне от Конана. Это был сигнал.
— И вправду повезло, — быстро сказал киммериец. — Нас увидели. Теперь — в стороны.
Не дожидаясь, пока из леса посыплются еще стрелы, Евсевий, ступая по-кошачьи не хуже Деггу, юркнул в высокую сухую траву, сопровождавшую ручей на всем протяжении его течения до самых скал.
Сотти изготовился было к бою, но барон Полагмар, не говоря ни слова, подхватил аргосца под руку и с легкостью, с какой бы вел в танце хрупкую даму, повлек того назад к воде.
«Сотти, конечно, не гандерландский медведь, — подумал Конан, — но похоже, что Хорса и на этот раз не наврал, что барон ходит на медведей в одиночку».
Сделав несколько широких неуклюжих шагов, Сотти высвободился и последовал за гандером, поняв всю несуразность своих первоначальных намерений. И действительно, отбиваться мечом от пиктских лучников, стоя на открытом месте, было самоубийственно. Перебравшись, поднимая фонтаны брызг, через воду, барон Полагмар и месьор Сотти, по грудь мокрые, стуча зубами — вода была терпимой только для Майлдафа — исчезли в зарослях противоположного берега.
«Ну, теперь и мне пора», — решил король и направился… вперед, навстречу погоне, торопясь пересечь поляну раньше, чем из леса появятся первые пикты. Как видел сидевший на дереве Майлдаф, это ему удалось.
На поляне — точнее, над поляной — спрятавшись в густой кроне неизвестного ему дерева с шершавой чешуйчатой корой и неисчислимым количеством мелких миндалевидных листочков, остался один Майлдаф, горец из Темры. Благоразумно посчитав, что спускаться вниз и мчаться сломя голову куда-то сквозь дикий и совершенно чужой лес, рискуя невзначай напороться на выстрел Евсевия, будет не очень благоразумно, хотя и весьма храбро, Бриан остался сидеть на дереве, наблюдая за развитием событий. Заметить его едва ли могли, собак — король сказал — больше не будет, и Майлдаф положился на свое умение драться, неизменное везение и помощь весьма почитаемого в Темре героя и заступника всех терпящих незаслуженные бедствия — Бейдиганда Справедливого.
* * *
Графиня Этайн дождалась, пока служанка захлопнет ставни, зажжет свечи на шандале и удалится наконец из покоя, встала с постели, подбежала к двери и заперла ее изнутри. Обыкновенно Грайне оставалась ночевать вместе с госпожой, если Хорса был в отъезде, но сегодня графине захотелось побыть одной. Вечер и без того выдался утомительный, чтобы еще остались силы поболтать с Грайне — молодой девушкой из Темры, умеющей все, что требовалось госпоже, но еще не привыкшей к огромности столицы и теперь пребывающей в состоянии постоянной восторженности от Гарантии. Конечно, сказать так было бы преувеличением, сил хватило бы, но болтовне и пересудам тогда суждено длиться до самого рассвета.
Этайн раскрыла пергаментную книгу, которую дал ей старый Озимандия. Волшебник и ученый, павший еще более похожим на старого, мудрого и хитрого филина, на просьбу графини найти ей Что-нибудь про Закатный океан понимающе глянул на нее своим острым бесцветным глазом, кашлянул надтреснуто, и, щелкнув пальцами, вызвал слугу — гигантского роста темно-коричневого кушита.
— Абебе, принеси, будь любезен, «Зачарованные острова», сочинение месьора Саллюстия Меранского.
Кушит умел читать и писать, а также мог поддержать беседу о философии или искусстве, чем Озимандия немало гордился и что служило еще одним поводом кичиться перед прочими завсегдатаями Палат Мудрости: у них такого воспитанника не было.
Абебе вскоре появился из задней комнаты — длинный, стройный, пропорционально сложенный атлет в желтом одеянии с красным геометрическим орнаментом по кайме, худощавым отрешенным лицом и спокойными умными глазами. Поклонившись, он отдал Озимандии свиток. Волшебник уставил в книгу свой длинный нос, нервными белыми пальцами ероша и без того растрепанные длинные желтоватые волосы. Затем поднял голову.
— Что и говорить, сударыня. — Озимандия скривил бескровные губы, что означало улыбку. — Месьор Хорса не мог найти супруги лучше! Вот книга — «Описание берегов, островов и портов, а также течений, ветров, погод и иных особенностей стихии водной Закатного океана в различные времена года, а также наиболее полное собрание морских поверий и легенд многоразличных народов, обитающих на Океане сем от Ванахейма до страны Куш и далее к югу…» Словом, там еще долго читать, — опять криво усмехнулся волшебник, — я называю ее «Зачарованные острова», зане повествование о них — наиболее достойная часть сего тома.
Впрочем, Саллюстию можно верить — он сам многократно ходил по Океану, пока его корабль не арестовали зингарцы и по ошибке не повесили ученого на рее, вменяя ему в вину незаконный провоз редких сортов вина. Ошибка потом выявилась, но было поздно. Тем не менее книгу он написать успел. Думаю, это и займет, и развлечет вас, сударыня, но и даст много пищи вашему внимательному уму. Да-да, именно так. Я далек от того, чтобы льстить вам, прибегая для этого к неправде, — предупредил он спонтанное желание графини возразить.
Не уделяйте слишком много времени описанию кораблей и способам управления ими, — заметил Озимандия. — Мельком, с легкостью майского ветерка, ознакомьтесь с ветрами и течениями близ берегов Зингары, посмотрите картины с видами побережий и столиц — этого вполне достаточно, чтобы составить довольно полное о них представление. Более же всего посвятите той самой главе о морских поверьях и легендах. Считайте их не за правду, но за тот образ моря, кой сложился у тех, кто связан с ним. Во всяком случае, у хайборийцев. Я сознаю, что вас занимает судьба вашего супруга, месьора Хорсы, и волнует, где он и что с ним. На эти вопросы немедленно ответить нельзя, но, посмотрев на море глазами его тружеников, вы сможете представить, чем занимается там месьор Хорса, что он видит, о чем говорит. Что же касается политики, то король Конан добьется своего. Не сейчас, так через луну или две.
— Благодарю вас, мой друг, — кивнула графиня. Озимандия галантно помог ей подняться.
— У вас сегодня бал? — осведомился старик.
— О, да, — вздохнула Этайн, поднеся ладонь ко лбу тыльной стороной. — Герцог Аккадиус устраивает прием и бал. Ехать не хочется, но я уже обещала. Да и останься я во дворце, все равно кто-нибудь приедет спросить о здоровье и придется занимать его весь вечер, а это куда скучнее, чем прием.
— О, да, — проскрипел на свой лад Озимандия. — Нужды в поклонниках у вас нет. К тому же, скажу без всякой лести, о вашей неприступности ходят легенды…
— Смотря для кого. — Графиня кокетливо оперлась на руку волшебника, играя улыбкой и многообещающе заглядывая ему в глаза.
