*
Засовы повернулись, и дверь камеры открылась. Лампы в коридоре были потушены, и ни волшебник, ни Софос не видели, кто появился на пороге.
– Это я, – шепнул я, не дожидаясь, пока они раскроют рот и разбудят стражу. Раздался шорох – они пошли на мой голос. Я попятился, чтобы они в меня не врезались. Очутившись в коридоре, спросил у Софоса, осталась ли у него туника.
– А что?
– Дай мне.
– Зачем?
– Потому что из одежды на мне только бинты. Все мои вещи отобрали.
Софос стянул тунику и протянул мне, чуть не ткнув в глаз.
– Башмаки тоже дать?
– Нет, я лучше босиком.
– Ген, – сказал волшебник. – Не надо этого делать.
– Чего? Одеваться?
– Ты понимаешь, о чем я. – Хорошо хоть у него хватило ума говорить шепотом. – Спасибо, что открыл дверь, но сейчас для тебя самое лучшее – забыть о нас. Возвращайся, откуда пришел, и сделай вид, что вообще не вставал с постели.
– И как вы проделаете весь остальной путь отсюда? Через парадные ворота?
– Как-нибудь справимся.
Я фыркнул:
– Не справитесь.
– Если нас поймают, скажем, что подкупили стражника.
Я лишь отмахнулся. Хорошо, что он не видел.
– Пошли скорей. – Я поторапливал их взмахами здоровой руки, и этого он тоже не видел.
– Ген, прошло всего два дня. Со дня ареста – три. Ты не выдержишь.
– Сдается мне, – произнес я, стиснув зубы, – что я скорее ценное имущество, чем объект для заботы.
– Ген, я не об этом. – В темноте он протянул руку, хотел коснуться моего плеча, но я отодвинулся. – Ген, однажды ты уже рискнул жизнью, и мы не имеем права просить об этом еще раз.
– В прошлый раз вы говорили иначе, – напомнил я.
– Я ошибался.
– И сейчас ошибаетесь.
– Ген, королева Аттолии не желает тебе ничего плохого.
Мне вспомнилась ее прощальная улыбка.
– А по-моему, желает.
– Она лишь хочет, чтобы ты дал слово служить ей.
– Не дам. – Я слышал много историй о том, что случалось с людьми, согласившимися служить ей. – Может, прекратим этот разговор? – Я шагнул во тьму, и они последовали за мной. Мои босые ноги ступали осторожно, а больное плечо то и дело давало о себе знать.
– Как ты раздобыл ключи? Где стражники? – Даже в кромешной тьме Софос никак не мог прекратить болтовню. – И почему все лампы погашены?
Я вздохнул.
– Нету никаких ключей. У меня отобрали одежду и, скорее всего, сожгли. А отмычки и все, что было в карманах, сложили на столе в моей комнате. – Пришлось оставить там фибулу от волшебниковского плаща и гребень Амбиадеса. А перочинный ножик я прихватил – вдруг пригодится. Мы дошли до угла. Я ощупью нашел дорогу, свернул, взял Софоса за руку. – Тише, – шепнул я. – И постарайся не дергать меня. – Я нетвердо стоял на ногах и боялся, что он, споткнувшись, потянет меня за собой.
– Все-таки что со стражниками? – не отставал он. – И с фонарями?
Стражники, объяснил я, сидят в конце коридора и охраняют колоду карт, а фонари не горят, потому что я их задул.
– Если услышат, что мы тут щебечем, как воробышки в гнездышке, то не смогут сразу нас найти.
– Но куда мы идем?
– Да заткнись же наконец!
Левой рукой, раненой, я вел по стене и вдруг наткнулся на дверную ручку. От резкой боли я застыл на месте и крепко стиснул ладонь Софоса, чтобы он не наткнулся на меня.
– Стой, – шепнул я и стал возиться с замком. Они терпеливо ждали. К счастью, у меня нашелся похожий ключ, и я сумел повернуть его одной рукой. – Осторожно, тут дверь, – сказал я и приоткрыл ее. Она слегка заскрежетала, но петли не скрипнули. – Головой не стукнитесь, – предупредил я волшебника.
Мы вышли в коридор шириной не больше дверной створки. Сводчатый потолок нависал всего в паре дюймов у меня над головой. В дальнем конце обнаружилась еще одна дверь, каменная, задвинутая всего лишь на засов. Выйдя из нее, мы очутились на узкой каменистой тропе, тянувшейся вдоль стен замка. В тишине было слышно, как где-то внизу плещутся волны. В речной воде плясали призрачные блики факелов, установленных вдоль дозорного пути у нас над головами.
– Что это? – спросил Софос.
– Сеперкия, – ответил волшебник. – Эта крепость стоит посреди реки, и с обоих берегов к ней ведут мосты.
– Нет, я вот об этом. – Софос потопал ногой по каменистой тропе.
– Этот карниз тянется вокруг всего замка, – объяснил я, – чтобы можно было следить за состоянием фундамента. По нему мы пройдем к мосту, ведущему в город. Говорите потише. Кругом стражники.
– А зачем тут дверь?
Ответ на этот вопрос я оставил волшебнику.
– Отсюда выбрасывают в реку мертвые тела.
– Ох.
– Иногда стражники за деньги отдают тело родным, если те подплывают на лодке.
Софос наконец-то умолк, и мы бочком двинулись вокруг замка. Луна еще не взошла. Я не видел дальше своего носа, поэтому держался за стену и ногой нащупывал дорогу. Волшебник занял позицию между мной и Софосом и старался не толкнуть меня невзначай. Мы обогнули один угол, потом другой. На мосту факелы не горели; должно быть, стражники, если они вообще тут были, дежурили на башнях, а не вдоль моста. Мы незамеченными переправились на другую сторону.
Идти по городу оказалось сложней, чем сбежать из крепости. В безлунье приходилось выбирать дорогу очень внимательно, и я с трудом придерживался нужного пути. Огни в домах были давно потушены, в окнах не горела ни одна свечка. Нам вслед лаяли собаки, однако, к счастью, никто не вышел посмотреть, в чем дело. Дорога, по которой мы шли из замка, уводила прочь от реки. Мы свернули с нее, рассчитывая спуститься к воде, и заблудились в лабиринте узких улочек. Дважды я чуть не натыкался на невидимые стены домов, и наконец мы вышли на другую дорогу, тянувшуюся вдоль берега, мимо моста.
– Останемся на этой стороне, – сказал я, и волшебник не стал спорить. Мы очень медленно шли мимо темных домов. Хорошо, что луны нет – не надо прятаться. И при неторопливой ходьбе я мог ступать осторожно, оберегая больное плечо.
– Ген, как ты? – спросил волшебник.
– Ничего, неплохо, – ответил я, сам удивляясь собственной бодрости. Я был слаб, однако голова работала ясно. Плечо болело, но будто бы где-то вдалеке. Только когда я спотыкался, пронзала острая боль, а я старался спотыкаться пореже. Казалось, я плыву над землей на чем-то очень мягком, вроде невидимого облака. Ночь вокруг полнилась обыденными звуками – гудели жуки, плескалась рыба, где-то вдалеке выли собаки, – но нас окутывал загадочный пузырь полной тишины.
Наконец взошла луна, и идти стало легче, однако волшебник не торопил меня. Они с Софосом хранили терпение, но у Софоса язык чесался поболтать. Наверное, ему было страшно, а за разговором становилось легче, но мне-то нужно было направлять всю энергию к ногам. За меня с ним разговаривал волшебник. Так мы шли почти до самого рассвета.
Не
