меня точно так же, как во время нашего первого совместного перемещения в вихре. Вокруг нас потрескивала энергия, и я чувствовала его дыхание у себя на груди.
Тогда он унес меня с поляны в Санктуме к руинам Колизея. Энергия вихря свободно текла через его тело, пульсировала на его коже. Это было так красиво, что я влюбилась в него.
Прогулки в вихре вместе с Бэйлом были прекрасными. Мы доводили себя до предела, чтобы потом броситься друг другу в объятия и целоваться до тех пор, пока у меня не немели губы.
Эта энергия и сейчас танцевала по телу Бэйла – огненное мерцание, которое и восхищало, и пугало меня. Пугало, наверное, больше.
Вихрь окутал нас, заставляя меня приспосабливаться к движению.
– После этого твоя мать бросила тебя, так? – крикнула я. – Они неплохо устроились без тебя. Возможно, это с самого начала был их план!
Бэйл потряс головой, словно хотел отмахнуться от моих слов. Схватил меня за руку и начал ускорять вихрь.
Но на его лице я снова увидела замешательство – я все-таки пробила брешь в его защите.
И теперь мне нужно было продолжать.
– Они продали тебя! – закричала я и почувствовала, как меня качнуло.
Бэйл продолжал меня тянуть, вращение вихря набирало обороты, но направление поменялось.
– Как дорого они тебя оценили? – не отступала я. – Ты знаешь? Ты знаешь, во сколько они оценили твою жизнь, Бэлиен?
Вихрь рассыпался. Бэйл, хотя и контролировал наше приземление, все-таки не успел стабилизировать энергию вихря.
Мы оказались на каком-то подобии балкона… нет, это была посадочная площадка. Шел дождь, вокруг бушевал ветер, трепавший мой хвост. Я осмотрелась, и через несколько секунд до меня дошло, что это здание кураториума в Новом Лондоне. Мы стояли на внешней платформе, которая граничила с бюро руководителя.
За стеклом я увидела четыре силуэта. Женщина и мужчина, и еще один мужчина, который притянул к себе за плечи маленького мальчика.
Хоторн. А рядом с ним Бэлиен, которому было пять или шесть лет.
Вихрь перенес нас в прошлое.
Скорее всего, это был тот день, когда родители Бэйла отдали его в кураториум. Передали в руки Хоторна и…
Бэйл схватил меня за руки и, прежде чем я поняла, что случилось, снова втянул в вихрь. Картинка растворилась, башня кураториума исчезла.
Мое горло сжалось, но я продолжила говорить:
– Для Хоторна ты тоже всего лишь средство достижения цели, как и для твоих родителей! Как для всех людей в твоей жизни!
Бэйл снова помотал головой. Я заметила, что он изо всех сил старается удержать энергию под контролем, но его воспоминания были недостаточно сфокусированы, поэтому вихрь не понимал, куда ему двигаться.
– В ту секунду, – выдавила я из себя, – когда ты стал вихревым бегуном, ты стал просто инструментом. Ты сам был им безразличен!
Вихрь снова поменял направление. Я ощущала, что он продолжает двигаться через прошлое. Именно туда, куда хотела я.
Энергия в руках Бэйла мерцала, вихрь дергался. Я знала, что будет дальше. Если фокус нечеткий, вихрь распадается. Так и вышло, полоски энергии рассеялись, и мы с грохотом приземлились на какой-то башне.
Надо мной было звездное небо, а в нем полная луна. Мы находились очень высоко, под нами лежал какой-то город. Церковь с двумя башнями, рядом река, много новомодных зданий из стекла и…
О боже, да это же Париж! Мы стояли на Эйфелевой башне. Сена, Нотр-Дам и…
Пол под моими ногами заходил ходуном, сотрясаемый угасающей энергией вихря. Металлическая стойка башни оторвалась и полетела вниз. Бэйл бросился на меня, охваченный яростью. Прижал меня к одной из стоек и навис надо мной в полный рост.
– Ты ничего обо мне не знаешь, – прорычал он, сжав до боли мои плечи. – Совсем ничего!
Моргнув, я смахнула слезы.
Ты – Бэлиен Треверс. Ты любишь прыгать в вихри. Ты любишь гулять со своей собакой по лесу. Ты любишь Сьюзи, и Фагуса, и Эллистера, и Робура.
А еще ты любишь меня.
Но все это я не могла ему сказать. Потому что мне нужно было, чтобы мой план сработал.
– Я знаю, что ты трус, потому что только трус может убивать своих врагов, бросая их в вихри. И тебе не хватает мужества посмотреть им в глаза, когда ты их убиваешь.
Бэйл замахнулся и, метясь в мою голову, ударил по металлической стойке. Я в последний момент смогла высвободиться из его хватки и отпрыгнула в сторону. Он последовал за мной, но врезался в ограждение. Под его тяжестью оно прогнулось, Бэйл потерял баланс, замахал руками и сорвался вниз.
Если бы на его месте был кто-то другой, я подумала бы, что это конец. Но только не в случае с Бэйлом.
В ночи тут же появился свет от очередного вихря, и Бэйл снова оказался передо мной. Схватил меня и потянул за собой в вихрь. Однако каждой клеточкой своего тела я чувствовала, что энергия протекает сквозь него не полностью.
Он не мог больше ее контролировать.
В следующую секунду Бэйл вжал меня в горячий песок.
Неожиданно я увидела пирамиды. Они были окружены ледником, который попал сюда из-за Великого смешения.
Потом мы снова оказались в вихре. Это происходило так быстро, что картинки расплывались у меня перед глазами. Бэйл пытался вернуть нас в настоящее, но у него не получалось. А я снова и снова кричала ему о том, как его жизнь была разрушена. Я говорила ужасные вещи, выводя его тем самым из себя.
– Но, может быть, тот рифт в метро потому и выбрал тебя, что ты трус, потому что ты был самым слабым из всех, – кричала я Бэйлу, пока он таскал меня не только по всему миру, но и сквозь время.
Жара, холод, пустыни, горы, леса, города… В какой-то момент я подумала даже, что вижу огромные деревья Санктума, но они сменились небоскребами.
Развалины церкви в центре Нового Лондона. Бэлиен? Да, он, лет десяти или одиннадцати, с трудом вскарабкался на башню и остановился перед рифтом, сверкающим черным.
Бэйл потянул меня дальше. Его руки держали меня, словно железные цепи.
Когда вихрь рассеялся в очередной раз, мы стояли перед небоскребом, где когда-то жила Лис, а потом и я вместе с ней. На другой стороне улицы я увидела юношу, который целовал в лоб девочку в розовом пуловере. Я не успела всмотреться – Бэйл, рыча, вернул меня обратно в вихрь.
Он дышал, как умирающий зверь. Его взгляд бегал, и я знала, что мне нужно сфокусировать его на воспоминании, которое совершенно точно
