не расскажут. Особенно журналистам, которым только повод дай всё переврать, преувеличить и извратить. Так что мой дед хорошо приплатил кому надо за анонимность в своё время, поэтому отцу было сильно проще перейти на законные рельсы, когда он перестраивал свою Империю. И пусть я тогда была слишком мала, чтобы понимать, что происходит, кое-что всё-таки запомнила, а кое в чём разобралась уже позже. Но, как видишь, такие как Джонни, всё равно припоминают мне грехи моего семейства. От прошлого не отмоешься добела, даже если постараешься.
«Если только не оставишь прошлое в другом мире», — подумалось мне.
Ляся подсветила портрет, и я всмотрелся в лицо человека, в чьём обиталище мы сейчас находились. Показалось, что где-то уже его видел. Возможно, когда читал в сети об истории Школы, или же просто видел в его чертах лица сходство с кем-то, кого знал раньше.
Лицо было фактурное, но отталкивающее. Ледяной взгляд, чуть вздёрнутая верхняя губа, выражавшая презрение, надменный изгиб бровей. Старомодные тёмные одежды и шляпа лишь усиливали впечатление, что перед нами холодный призрак мрачного прошлого, тесно связанного с этим местом.
А потом луч фонарика Ляси выхватил его руки, покоившиеся на трости.
— Что это? — буркнул я и приник ближе, рассматривая заинтересовавшую меня часть картины. — Это тот самый пропавший перстень?
Ляся приникла к портрету вместе со мной и пришла к такому же выводу. Отрывистыми мазками были обозначены же самые чёрно-красные камни, сплетавшиеся в знак бесконечности.
— Дорогущий, видать. Этот хлыщ не скупился на цацки, — с презрением произнесла она.
— И что ты обо всём этом думаешь?
Она пожала плечами и нахмурилась.
— Не знаю… Мне не по себе здесь. И всё это не нравится. Ни он, — указала на портрет, — ни эта комната, ни тёмное прошлое этого здания. Может быть, зря мы сюда прокрались?
— А мне кажется — не зря. Может быть, кто-то возомнивший себя новым Уолтером украл перчатку и теперь ворует студентов, подражая своему психопату-кумиру?
— Но тогда пропадали бы только девочки, разве нет?
— Кто знает… Но наверное, ты права, и нам не стоит задерживаться здесь. Может, некоторым тайнам действительно лучше покоиться под слоями вековой пыли.
Она покивала, и, бросив последний взгляд на картину, осветила обратный путь.
— Пойдём? — уточнил я, подставляя локоть, чтобы дама могла зацепиться.
И тут же миниатюрная ладошка вцепилась в предплечье, и я почувствовал тепло живого тела в этой мертвецки холодной и мрачной комнате.
— Можно задать вопрос? — вдруг спросила она.
— Конечно, задавай.
— Андрей… — задумчиво произнесла она. — Ты представился как Андрей, а не как Рэй, хотя в карточке записано именно так.
— А тебе не нравится?
— Нет, почему же, просто странно. Слышала, чтоб имена сокращали, но чтобы наоборот — никогда.
— Давай считать, что Рэй — это официальное, а Андрей — упрощённое, для друзей. Что мы, не друзья, что ли?
— Друзья, — кивнула она со всей ответственностью, которой наделяла это слово. — Друзья, Андрей. И надеюсь, всегда будем.
«Я б вот так не зарекался…» — с долей сомнения подумал, разглядывая девушку совсем не с дружеским прищуром. Очень уж симпатичная. И даже если я не питал какого-то особого интереса к ней сейчас, то попадать во френдзону всё равно не хотел.
— Лясь, скажи, почему ты вообще пошла со мной? — неожиданно для себя самого, спросил я и добавил: — Рас уж у нас такой вечер откровений.
— А почему бы нет? — она беззаботно улыбнулась.
— Но ты ведь отлично ладишь со всеми, могла бы проводить время с кем хочешь. Достают тебя только Джонни и его шайка, остальные очень милы. А я из низшего сектора, могу запятнать твою репутацию своей чёрной меткой преступника.
Она рассмеялась.
— Ты-то? Поверь, парень, не справившийся со своим даром, не самый страшный преступник и совсем нехудший союзник. К тому же ответ кроется в вопросе.
Тут я подвис, и она пояснила:
— Я и так провожу время, с кем хочу… — и видя, что меня этот ответ устроил лишь частично, добавила: — Ты неравнодушный, Рэй. Андрей… — тут же поправилась она. — Тебе не плевать на то, что происходит вокруг. Остальные просто учатся, или развлекаются, или занимаются своими делами, а ты… Тебе интересно всё, что творится внутри Школы и за её пределами. Ты как будто познаёшь мир с азартом исследователя, интересуешься людьми, которые тебя окружают, даже теми, которые пропали и которых ты по факту совсем не знал…
Не успев завершить мысль, прежде чем мы покинем таинственный корпус, Ляся остановила меня у самой двери. Она застыла, подбирая слова. Не пошла дальше и не пустила меня, словно то, что хотела сказать, должно было остаться тут — в таинственном отсеке, под покровом темноты, в пределах стен, покрытых пылью и тайнами. Чтобы никто и никогда не услышал её слов, чтобы они остались здесь, как самый большой секрет, погребённый вместе с призраками прошлого.
— Тебе не плевать на других. И это подкупает, — честно призналась она и вышла в ярко освещённый коридор.
Наше расследование пока так никуда и не продвинулось. Руби, используя любой повод, меня избегала, Ляся была занята учёбой, а Шен и Терр старались набрать недостающие баллы, чтобы получить необходимые зачёты перед первым комплексным экзаменом, который поставили на конец следующей недели.
Сегодня по расписанию должны были состояться очередные «смотрины», как в первые дни после заселения в общежитие. Стадион оказался забит под завязку, а зрители заняли все места ещё за полчаса до начала.
Мы с ребятами разминались, не зная, чего толком ожидать. Всё, что было известно, сводилось к необходимости проявить находчивость и продемонстрировать, чему успели научиться.
Церемонию открывала секретарь. Она поприветствовала студентов и преподавательский состав, произнесла вступительную речь и перешла к оглашению условий.
Зрители могли голосовать за студентов, выбирая победителя в каждом состязании. При желании можно было стать спонсором, оплатив бонусы для своего любимого Героя, тем самым повышая его шансы на победу.
Сам поединок представлял собой дуэль, но вместо оружия полагалось использовать свои уникальные способности. Цель состязания — отобрать значок противника с символикой его Печати энергии, который каждый обязан был носить на груди, прицепленным на пиджак.
Противники определялись жеребьёвкой и никак не упорядочивались: ни по полу, ни по типу Печати, ни по цвету браслета.
