– Но как такое возможно? – спросил Раген. – Чтобы шестилетний малыш выжил в открытой ночи и провел в ней десять лет?
Вереск развел руками:
– Я молился о чуде. Наверно, Создатель одно и припас для бедняги.
– Я тоже его видела.
Все трое повернулись на голос. Сказавшей это было лет шестнадцать, и в Милне она считалась бы девочкой, но на селе уже выросла в женщину.
– О чем ты, чадо? – осведомился Вереск. – Кого ты видела?
– Терна Дамаджа, – пояснила девочка.
– Эй, Тами! – позвали ее.
Раген перевел взгляд на ее родню и понял, почему девочка показалась ему знакомой. У Мейсена Тюка так и осталась дырка на месте зуба, что выбил Раген.
– Я видела иногда, как он за мной наблюдает, – сказала Тами. – Через двор, из зарослей свиного корня.
Мейсен надвинулся, как грозовая туча:
– Эй, девка! Забери тебя Недра, как ты смеешь перебивать рачителя, когда у него разговор?
– Минуточку, Мейсен, – остановил его Вереск. – Тами рассказывала нам, что видела Терна Дамаджа.
– Ночь! – воскликнул Мейсен, и Тами поникла под его яростным взглядом. – Хватит уже пороть чушь об этом Черныше!
– Ты и сам его видел, – осмелилась возразить Тами.
Мейсен покачал головой:
– Я видел какого-то мальца, который подглядывал за тобой, когда ты доила корову, но он сбежал до того, как я его рассмотрел. Это мог быть любой пацан из нашего вонючего села! А никакой не призрак, и это ясно, как солнце.
Он с извиняющимся видом обратился к рачителю:
– Девчонка рассказала о призраке всем дружкам, и вот извольте, половина местной детворы травит у очага байки про Черныша, которого якобы видели.
– А как быть с другим разом? – напомнила Тами.
Мейсен закатил глаза:
– Тут она и последнего ума лишилась.
Тами уставилась себе под ноги:
– Я видела его ночью в окно, он умыкнул стакан молока из-под Майского Колокольчика.
– Тогда он наполовину демон, если разгуливает в открытой ночи, – заявил Мейсен. – Ты видела либо призрака, либо вообще никого.
Вереск кашлянул:
– Ладно, добро. Благодарю тебя, Тами. Хорошего дня тебе, Мейсен.
Огорченный пренебрежением, Мейсен буркнул что-то невнятное, взял Тами за плечо и собрался уйти, но Раген задержал их.
– Всего один вопрос, – попросил он. – Этот мальчик, в какой он был стороне? Куда ты смотрела?
– На восток, – ответила Тами. – На дорогу, которая ведет к свалке.
Раген кивнул и достал золотое солнце. Для милнской знати монеты были довольно обычным делом, но в таком захолустье, как Топь, одна половина жителей никогда не видела золота, а другой не давали к нему прикоснуться. Возможно, это поможет бежать от наступающего войска.
– За содействие, – пояснил Раген, вручая монету Тами.
Она и Мейсен побрели прочь, таращась на деньги и совершенно огорошенные.
Осень 333 П. В.
– Теперь понятно, почему его не растерзали, – сказала Элисса, когда они приблизились к свалке, и помахала рукой, разгоняя смрад. – Демоны не выносят вони.
Пока болотники еще не разошлись со двора Праведного дома, Раген с Элиссой расспросили местных ребятишек о Черныше, выдавая по серебряной звезде за каждую новую историю. Большинство представляли собой невозможную чушь, но две-три показались правдоподобными, и после углубленного дознания Раген уверился: дети видели… что-то. Нечто, исправно являвшееся со стороны поселковой свалки.
– Эта вонь даже не половина дела, – ответил Раген, прихлопнув на шее комара. – Болотный воздух воняет сам по себе. А здесь – произведение искусства. Болотная вонь в сочетании с гниющими потрохами и…
– С содержимым детского подгузника после поноса всю ночь напролет, – подхватила Элисса.
Рагена замутило, но он подавил рвотный позыв:
– Тем больше причин найти Терна и убраться как можно дальше от этого места. Если он вообще находится здесь и все это не маревниковая байка.
– Ты не веришь? – спросила Элисса.
– Вереск славится тем, что хлещет эль собственного приготовления, – ответил Раген. – Это видно по лопнувшим сосудам на лице. А был ни много ни мало седьмак. Не зря же говорят – похмелье, как у рачителя в первак с утра.
– Девочка поклялась, что видела его, – возразила Элисса.
– Да, – кивнул Раген. – Но дети, лишившись друзей, частенько видят их на пустом месте.
– Ночь, со мной та же история, – призналась Элисса. – Могу поклясться, что на прошлой неделе увидела в Энджирсе Коба.
Они двинулись вокруг свалки, преодолевая нагромождения мусора и отбросов.
Местность сплошь заросла. В основном сорняками, но и полезных растений нашлось удивительно много. На первый взгляд они появились хаотично, но, обнаружив их в третий раз, Раген подумал, что это не случайно. Он спешился и принялся изучать насаждения.
Элисса тоже присела на корточки, чтобы проследить побеги до самой сырой земли.
– За ними ухаживали.
Раген выпрямился.
– Да, но это не значит, что здесь потрудился Терн. Возможно, это мусорщики или их родня. Почва хорошая, если смириться с запахом.
Они вернулись в седла и еще раз объехали участок.
Вскоре очутились на скальной возвышенности, где старые колеи, оставленные колесами фургонов, вели на край, откуда сбрасывали гнилые отбросы. Остальную местность заполонил более твердый мусор, которого за многие поколения скопились горы, пускай и невысокие. Все это граничило с болотом, оно растянулось на мили и скрывалось в густом, зловещем тумане.
– Мы так и не решили, как поступим, если найдем его, – заметила Элисса.
– А что, есть вопросы? Заберем в Милн, – улыбнулся Раген. – Чай, не впервые приведу бродягу.
– А если он не вспомнит тебя и не захочет ехать?
Раген пожал плечами:
– Тогда потащим силком для его же блага. Он же не может прожить всю жизнь на болоте, как зверь.
Из зарослей донесся шорох, и оба встрепенулись, глянув на звук. Свиной корень. Стебли еще покачивались, хотя ветра не было.
– Терн! – громко позвал Раген. – Это ты, малыш?
Ответа не последовало. Побеги замерли. Но тень сомнения осталась, и Раген направил лошадь в заросли – взглянуть поближе.
Он уже подумал, что ему померещилось, когда все пришло в движение и нечто вырвалось из укрытия – темная тень пронеслась так близко от кобылы, что та пронзительно заржала и встала на дыбы, побивая копытами воздух. К тому времени, как Раген ее укротил, возмутитель спокойствия, кем бы и чем он ни был, исчез.
– Ты видела? – вопросил Раген, выводя лошадь из кустарника.
Не дожидаясь ответа, он направил ее на гору твердого мусора и привстал в стременах, чтобы расширить обзор.
