ты обучишься алфомагу и сможешь проворачивать подобное с помощью пенмаггиц.
Олеся злым и цепким взглядом окинула фигуру Благиортинаса и, получив толчок в спину от Эсы, вышла на улицу.
Они вновь прошли с Эсой через пещеру, только теперь в немом молчании. Олеся совершенно не знала, как реагировать на все произошедшее: ей было безумно страшно и обидно одновременно, хотелось даже как-то отомстить этому предателю, но все эти мысли казались глупыми и детскими…
– Я думала ты… нормальный, – зачем-то выдавила из себя Олеся, и в интонации её четко прослеживалась злость и обида.
Эса нагло усмехнулся, а потом резко схватил девочку за плечо и развернул в свою сторону. Она мгновенно растерялась и испуганно глянула на парня.
– Таким доверчивым и наивным как ты не место в этой борьбе за Венец, – сквозь зубы процедил он.
– Это вы сами придумали борьбу, – жестко ответила Олеся, глядя прямо в злые серо-зеленые глаза Эсы. – А я просто соберу символы и стану владелицей Венца.
– Да что ты? – иронично усмехнулся парень, больно сжимая плечо девочки. – Это самая настоящая борьба… нет, это война, Веснова. Ты и представить себе не можешь, сколько тайн хранит вся эта история с Венцом.
Олеся опустила глаза, чувствуя как подступают слезы.
– Но скоро ты оступишься, Веснова. При первой же трудности, – продолжил Эса с ненавистью. – А если не оступишься, то тебя скинут в про-пасть. Ты слабая, бездарная, земная девочка, которая ничего, слышишь, ни-чего не знает об этом мире?! В тебя же никто не верит, даже ваша обожаемая Джулианна считает, что Венец носить достоин кто-то лучше, чем ты!
Девочка подняла глаза на парня.
– Ну и пусть, – всхлипнула она. – А я сама в себя верить буду, а на ваше мнение мне наплевать! Я вам еще всем докажу, что все у меня получится!
– Ха-ха, – громко отозвался Эса. – Как наивно-мило. – Он пихнул её в спину. – Домой сама доберешься.
– Что?! – Олеся ошарашенно уставилась на парня. – Каким образом?!
– Как хочешь, – лениво отозвался он, пожимая плечами. – Давай владелица, прояви смекалку. Ты же так уверена в себе!
И после этого, парень нарисовал знак в воздухе, и шагнув в многогранник, исчез.
Олеся осталась совершенно одна в темном зимнем лесу. Абсолютная тишина напрягала и пугала, лишь слышался хруст снега под ногами. С неба все чаще и быстрее начинали сыпаться крупные снежинки, а потом и вовсе началась самая настоящая метель. Ветер задувал снег за шиворот, швырял снежинки в лицо, и Олеся уже не знала, как спрятаться. Она сбилась с тропики и едва-едва передвигала ногами по большим сугробам: штанины джинсов уже вымокли насквозь, и ноги задубели.
Девочка отчаянно уже в который раз пыталась нарисовать своей волшебной ручкой знак перемещения, но у неё абсолютно ничего не получалось. И она побрела дальше, уже с ног до головы усыпанная снегом.
Спустя недолгое время, к своему счастью, она обнаружила старую-старую, давно покосившуюся хижину, укрытую белым покрывалом. Пожалуй, подумала она, стоит пережать метель хотя бы там.
Деревянная дверь тоскливо скрипнула: доски уже давно прогнили, а единственная петля, на которой и держалась дряхлая дверь, давным-давно поржавела.
Внутри пахло отсыревшими досками и старыми тряпками. Было здесь ни чуть не теплей, но зато не задувал сильно ветер и не мел снег, а стёкла на крохотном окошке оказались такими грязными, что и видно ничего не было. У стены стояла покосившаяся лавка и столик со старой-старой посудой, покрытой сотым слоем пыли. На противоположной стене весела полочка, а на ней в переносном подсвечнике с ручкой стоял огарок свечи.
Олеся осторожно присела на лавку и обняла себя за плечи: острый холод давным-давно пробрал до костей, она дрожала всем телом и уже мысленно предполагала, что так и умрет в этой хижине от обморожения.
Страх вместе с холодом накрыл девочку с головой. Абсолютно одна она сейчас сидела в старой хижине, которая под порывами метели грозила развалиться с секунды на секунду; в окна настойчиво бился снег, жутко завывал ветер, и вокруг не было ни души, способной ей хоть чем-то помочь. С очередным порывом обиды Олеся подумала о том, что никто так и не удосужился дать ей элфэнк! Сейчас бы она связалась хоть с кем-то и попросила о помощи. Девочка попробовала еще несколько раз нарисовать знак для перехода, но каждый раз ничего не получалось. Может, подумалось Олесе, ручка тоже замерзла и перестала работать? Или Эса каким-то образом подшутил над ней с этим знаком. При воспоминании о парне, девочка яростно сжала кулаки.
«Ох, и попадет мне от Флоренс, если я отсюда выберусь!» – жалобно подумала девочка и спрятала нос в воротник куртки.
Неизвестно сколько прошло уже времени, но Олеся беспрерывно боролась с желанием закрыть глаза и уснуть. Девочка думала обо всем, что взбредет ей в голову: о тренировках на льду, о занятиях в школе, много думала о господине Ротиги, который на самом деле Благиортинас. Интересно, что же ему нужно от неё? И почему это Эса в таких хороших отношениях с мужчиной? И практически все время Олеся думала, как отсюда выбраться. Но всеми силами старалась не думать об ухудшении состояния: голова вновь начинала болеть, отбивая горячими пульсациями в висках; в горле сохло и скребло, будто железной щеткой.
А метель не стихала.
И Олеся не выдержала – отключилась.
Однако, сон долгим не оказался: дверь хижины резко распахнулась, и на пороге показались две темных фигуры.
Олеся, не разобравшись в ситуации, пронзительно закричала, и весь сон как рукой сняло. Она попятилась на лавке в самый угол, сердце заколотилось со всей силы, и в ушах глухо заухало. Скользнув мимолетным взглядом по столу, девочка схватила и крепко сжала давно поржавевший нож.
– Олеся! – раздался очень знакомый голос. Точно! Флоренс!
Девочка, все еще дрожа от страха и холода, все равно облегченно выдохнула. Её нашли! Она не умрет здесь! Радость ярко зазвенела где-то глубоко внутри.
Олеся вскочила с лавки и бросилась к женщине с фонарем в руке. Рядом с ней стояла еще одна женщина, совершенно ей незнакомая.
– Что ты здесь делаешь?! – отчаянно воскликнула она, но в голосе её послышались сердитые нотки. – Как ты здесь оказалась?!
– Флоренс, давай мы отправимся домой? – спокойно заговорила вторая женщина, и голос её прозвучал так мягко и очень приятно. – Ребенок продрог до костей. Дома уже поговорите.
Флоренс кивнула, и Олеся обрадовалась, что этот неприятный разговор откладывается хотя бы на пару минут, что разговаривать они если и будут, то в тепле.
Они шагнули в многогранник и мгновенно оказались в коридоре
