может продолжаться всю жизнь. Одиночество закончится. Чувства вернутся. Птица в груди все еще бьется. Она там. Пустота жаждет быть заполненной. Тьма уйдет. Свет сильнее. Разум побеждает безумие. Мысль важнее, чем образ.
Но время ползет.
Ничего не происходит.
Song 2
Снова ночь.
Ни звезд, ни Луны.
Даутцен принимает рисперидон.
Мир тошнит. Мерзкое чувство падения. Во всех смыслах.
Здесь слишком много людей.
Громкая музыка.
Сцена, барная стойка, танцпол, кафе и чиллаут. Все по правилам. Максимально функциональное и привлекательное оформление. Индустриальный заводской стиль. Налет легкой незаконченности. Кирпич, дерево, камень. Минимальный декор. Некий гараж или цех. Но больше всего похоже на склад никому ненужных вещей.
Люди ведут себя, как манекены-депрессий. Они лишь одежда, которая обрела возможность ходить из одной части ночного клуба в другую. Пить. Есть. Танцевать. Бытие, в котором никто не присутствует. Алкоголь и рисперидон. Можно познакомиться с каждым по очереди или принять все и сразу. Никто не будет против. Здесь нет никого в здравом уме и твердой памяти. Все события исчезнут. Их сожрет время и сотрет новая информация.
Крыска Джухейна прячется у Даутцен в волосах. Она бегает от одного плеча к другому и что-то попискивает девушке на ухо. Ангел и Дьявол. Ее голосок едва слышен за ревом и треском музыки, болтовней и криками людей, звоном стаканов, топотом ног на тацполе.
— Я хочу спать.
— Исмат дома один.
— Здесь плохо пахнет.
Даутцен кивает.
Пора уходить уже поздно. Метро закроется через час. Придется вызывать такси. Бродить под дождем до самого утра у Даутцен нет никакого желания. Коротенькое желтое платье, которое когда-то давно подарила девушке Тасмин, мгновенно промокнет. Да и черт бы с ним. Простуда ей не страшна. Даутцен теперь не одна. Крыска может замерзнуть.
Никто в ночном клубе не видит Джухейну.
Она волшебная. Может быть, когда-нибудь обернется принцессой. Так же, как Тасмин.
Может быть ее здесь нет. Она лишь морок. Навязчивый образ.
Все это лишь диагноз в медицинской карте Даутцен:
ПАРАНОИДНАЯ ШИЗОФРЕНИЯ
Как мило.
Наконец-то обнаружить в себе главный свой недостаток. Бред и Галлюцинации. Мысли и образы не существуют. Никакой тьмы, которая поглощает город квартал за кварталом. Трематод, завладевших телами людей. Живых мертвецов. Призраков и жаждущих крови деревьев.
Бред преследования.
Искаженное мышление.
Одно точно.
Рисперидон не помогает.
Вот Джухейна. Щекочет шею. Пахнет землей и травой. Встает на задние лапки и заглядывает Даутцен в глаза. Еще один фамильяр. Знать бы чей. Она хочет домой. Ночной клуб, выпивка и незнакомцы не нравятся крыске. Она не в восторге от техно.
Даутцен знает, что под словом дом Джухейна имеет ввиду Старое королевство. Вот куда она хочет вернуться. Там трава и цветы. Деревья в зеленом. В воздухе гудят пчелы. Хмель и лаванда. Где-то там живет Тасмин. Может быть Джухейна ее фамильяр. Ведьма из Затонувшего леса вновь обрела силу. Тогда почему она не здесь? Рядом с тобой, Даутцен? Почему Тасмин до сих пор не пришла за тобой?
Что-то мокрое течет по щекам.
Солена вода в океане.
Она проникает по всюду. Шторм бушует на побережье уже две недели. Капли стекают по лицу Даутцен. Крыска обнимает хвостом шею девушки и что-то пищит. Но Даутцен не слышит. Она плачет.
Музыка становится громче.
Люди срываются с насиженных мест и прыгают в потолок.
Woo-hoo!
Woo-hoo!
Woo-hoo!
Незнакомый парень садится рядом с Даутцен.
Он говорит:
— Вон тот урод смотрит на тебя весь вечер. Хочешь я с ним разберусь?
— Кто?
— Столик в углу.
— И что?
— Ты теперь моя, детка. Я тебя выбрал.
— Я ничего не слышу из-за музыки. Что ты сейчас сказал?
— Я говорю: ты красивая!
— Спасибо.
— Часто здесь бываешь?
— Иногда.
— Одна?
— Что?
— Я говорю, что ты здесь делаешь? Почему ты пришла одна?
— Мне нравится быть одной.
— Ты лесбиянка?
— Нет.
— А смогла бы?
— Что?
— С девушкой.
— Наверно. Не задумывалась.
— Я бы не смог.
— Ты гей?
— Что?
— Ты гей?
— Нет. Я не люблю смотреть американские фильмы. Все эти западные ценности. Там у мужиков только две проблемы: либо он гей, либо нет.
— Очень смешно.
— Тогда почему ты не смеешься?
— Я уже слышала эту шутку.
— Сука.
— Что?
— Ты учишься?
— Иногда.
— Это заметно.
— Что?
— Ты умная.
— Ты как это понял?
— Это заметно.
— Где?
— Давай закажем графин водки.
— Я не хочу пить.
— Шампанское? Вино? Или пожрать?
— Зеленый чай, если можно.
— У меня есть деньги. Заказывай.
— Нет, спасибо. Я наверно пойду.
— Ты же только пришла. Это из-за меня?
— Нет, ты очень милый.
— Знаешь, я недавно расстался с девушкой.
— Правда?
— Ага. Три года жили вместе.
— И что случилось?
— Давай закажем водки и пожрем.
— Только немного.
— Хочешь тебя поцелую?
— Нет.
— Тебе нравится эта музыка?
— Эта?
— Да, которая сейчас играет.
— Это Blur.
— Я же не об этом спрашивал.
— Прости. Я неместная. Иногда отвечаю неправильно.
— Мне нравится, как ты извиняешься. Это так необычно. Видишь, я способен заметить твою уникальность.
— Хорошо.
— Так тебе нравится Blur?
— Нет. Раньше, теперь нет.
— Почему?
— Тебе это действительно нужно знать?
— Конечно.
— Куда ты так смотришь?
— Эти уроды меня достали.
— Какие?
— Все мужики пялятся на тебя. Они рассматривают твои ноги. Разве ты не заметила?
— Ну и что?
— Тебе это нравится.
— Возможно.
— Ведешь себя как сука и блядь.
— Я не слышу.
Парень вздыхает.
Он хватает себя за лицо и тянет кожу вниз. Первыми отрываются щеки, затем нос и губы. Кровь и мясо. Кости черепа. Зубы. Язык. Все лезет наружу. Тащится следом за ошметками лица. Мокрый, хлюпающий звук. Плоть падает на пол. Глаза повисают на скулах. Они все еще держатся за мозг пучком нервов. Из глазниц вытекает черная жижа. Она меняет реальность.
Теперь за барной стойкой сидит существо с другой стороны бездны. Фигура в черных одеждах. Нечто будущее и неизбежное. Тьма в самом конце Вселенной.
Даутцен кричит.
Но вопль тонет в оглушительном реве музыки. Никто ничего не видит. Всюду слепцы и глухие. Зло поднимается на ноги. Оно распрямляет плечи и улыбается. Остатки мяса на черепе расходятся в стороны, открывая проход в ничто.
Вязкая гниль льется из дыры, которая была ртом. Она покрывает часть барной стойки и мебель. Падает на пол и растекается по всему помещению. Она пожирает людей на танцполе. Сначала ноги. Боль и крик. Страх и неверие. Мужчины и женщины валятся друг на друга и превращаются в один большой сгусток крови и плоти.
Тварь смотрит Даутцен в глаза.
— ВЕДЕШЬ СЕБЯ КАК СУКА И БЛЯДЬ.
Тьма поднимает руку и пытается схватить девушку за волосы. Мерзкие пальцы-когти
