– На твоем месте я бы не рисковал смеяться над подобными вещами, – на удивление серьезно заметил Лайвел. – Суеверия порой могут оказаться истиной.
– О нет, – скривилась Солльхин. – Кажется, я догадываюсь, какие мысли посетили нашего высокомудрого предводителя… «Скрижаль изгнанников»? – Князь Лесов с отсутствующим видом кивнул. – «Слово о пришествии Вестника»? Драго, я всегда была о тебе лучшего мнения! Неужели ты всерьез веришь этой замшелой чуши, до краев наполненной двусмысленностями? Дитя Первых Снегов, что явится, принеся свет, боль и избавление! Не смешите меня! – она спрыгнула с камня, подняв маленькую волну. – Лучше пойду и всласть подерусь с Блейри, пока вы будете сидеть, мечтательно глазея на луну!
– В чем-то она права, – протянул Лайвел, когда Солльхин удалилась. – Предсказания «Скрижали» чересчур туманны. Их смысл ускользает от нас за давностью лет. Мы забыли, как толковать использованные там символы. Мы вообще многое позабыли, сидя здесь и перебирая древние сокровища…. Но, даже если ты прав – что мы можем сделать?
– Ничего, – отчетливо произнес Драго. – Надеяться, что я старею и становлюсь излишне мнительным. Верить, что судьба окажется к нам благосклоннее, чем к нашим далеким предкам. Быть на всякий случай готовыми к приходу новой эпохи чудес, которую не дано пережить всем.
Глава четвертая. Полнолуние
19 день Первой летней луны.
Даже самые захватывающие приключения и долгие путешествия когда-нибудь заканчиваются. Странники возвращаются домой, герои обретают искомые сокровища, спасенные принцессы выходят замуж – правда, не всегда за своих спасителей – а хитроумные политические интриги завершаются созданием исторически важного альянса.
На сей раз обошлось без торжественной церемонии подписания чего-либо, но увозили с собой гости немало. Два вместительных кожаных мешка с письмами и бумагами, представляемыми на высочайшее рассмотрение короля Аквилонии и его сановников, списки требований и предложений со стороны рабирийцев, длиннющий перечень назначенных к возвращению фолиантов. В качестве приятного довеска выступал возок с дарами для правящей фамилии и лично для господ посланников. Конни успел бросить взгляд в недра сундуков, заметив перехваченные золотыми кольцами ножны, книги в украшенных цветными камнями переплетах и скромно приткнувшиеся в углу шкатулки. Он очень надеялся, что хозяева по душевной щедрости не присовокупили к числу подарков пару-тройку бутылей с полынной настойкой, каковую, по твердому убеждению принца, вывозить за пределы Рабиров вообще не следовало – дабы не создавать у людей скверных привычек.
«Доберемся до Орволана – взглянем, чем именно облагодетельствовали рабирийцы аквилонское посольство, незваное и, тем не менее, вполне удавшееся», – рассудил молодой человек.
Драго уехал. Отбыл после долгого прощания вчерашним вечером, вкупе с пятеркой сопровождающих. Должно быть, повелитель Рабирийских холмов увидел и услышал все, что ему требовалось. Часть спутников Князя Забытых Лесов осталась в поселке – к примеру, Лайвел. Ему надлежало не только встретить гостей, но и сопроводить их обратно к Границе. Само собой, никуда не делась госпожа Солльхин, ибо имение над озером Рунель принадлежало ей.
Не последовал за своим повелителем и таинственный красавчик Блейри, державшийся, впрочем, на почтительном расстоянии от людей. Исключение составляла Меллис Юсдаль – к величайшей досаде ее приятеля Гиллема. Меллис утверждала, будто гуль ведет себя, как обычный воспитанный человек, расспрашивает ее о жизни городов, о Тарантии и тамошнем короле, а также о ней самой. Ничего угрожающего в его поведении или разговорах она пока не заметила.
Выходок с рисованием кровавых отпечатков на стенах более не повторялось. Возможно, из-за того, что по распоряжению Солльхин к охране из числа прибывших вместе с Коннахаром гвардейцев обязательно присоединялся кто-нибудь из местных уроженцев. На гулей иллюзии, создаваемые их собственными сородичами, не действовали.
– Остались сущие мелочи, – подытожил достигнутые успехи Эвье. – Разыскать подходящее место и провести ритуал, ради которого мы, собственно, так сюда рвались. Еще на пару дней придется задержаться в Гайарде, дабы Ваше высочество изволило побывать на торжествах и поделиться с Леопардом впечатлениями от поездки.
– Но к концу Первой луны мы просто обязаны быть в Тарантии, – подхватил Ротан Юсдаль. – Иначе достопочтенный Стиллис не преминет кое-кому наябедничать.
– Успеем, – беспечно отмахнулся Конни. – Выедем завтра с утра, к середине дня будем в Орволане. Куда нам спешить?
Молодые люди сидели на склоне полого спускающегося к озеру холма. Внизу, у самой кромки воды, дымил разложенный костерок, возле которого устроился с десяток человек: приезжие, ученики магической школы и даже кто-то из свитских Драго. Булькал на огне закопченный медный котел, над ним плыл сладкий аромат вина со специями. Медленно сгущался дремотный летний вечер – последний вечер аквилонских гостей в Рабирах.
У костра возникло движение – там снимали с треножника закипевший котел и разливали напиток по кружкам. Негромко перекликнулись струны настраиваемой виолы, отдельные аккорды соединились в легкую, прозрачную мелодию, вокруг которой закружился мечтательный девичий голос:
Если полночь приходит, а ты все без сна,
Сон уже не придет, как его не мани.
Колыбельная песенка обречена
В эту ночь говорить о любви.
Над травою высокое небо во мгле
И ни звезд, ни луны, чтобы тьму разогнать.
На земле он родился, и рос на земле,
На земле он учился летать.
Колыбельные песни для сна и не сна,
Колыбельные песни для тех, кто в пути.
На огромной земле ты осталась одна,
И другие к тебе не посмеют войти…
– Никто не заметил, куда подевался Лиессин? – осведомился Ротан, дождавшись завершения песни. – В последний раз я видел его вчера, когда мы провожали местного правителя. С тех пор он как в воду канул.
– Госпожа Джелья Дезирата с минувшего дня тоже куда-то запропала, – многозначительно протянул Эвье.
– Думаешь, они улизнули вместе? – Ротан восхищенно присвистнул. – Быстро же у него дела делаются…
Виола перешла в другие руки. Манера игры стала более отрывистой и резкой, а новый голос, хотя тоже принадлежал молодой женщине, звучал приглушенно, почти шепотом. Конни узнал бы эту манящую и кружащую голову интонацию где угодно. Наверняка Айлэ заметила устроившуюся на склоне компанию и решила спеть для своего верного поклонника, зная, какой силой обладает для Конни ее голос.
