Заинтересованная, Руа приподняла брови, но так и не решалась посмотреть в его глаза. От Ренвика пахло гвоздикой и снегом, она все еще ощущала его вкус на своих губах. Его взгляд ощущался на коже Руа свинцовым грузом.
Между ними было так много невысказанных слов. Когда-то Ренвик обещал ей, что с ним она будет чувствовать себя в безопасности. Боги, как же Руа хотела, чтобы это было правдой.
– Хорошо, – ответила она, глядя на свои руки. Но на самом деле ей более всего не хотелось вновь остаться с Северным королем наедине.
* * *
В кабинете Ренвика было темно – лишь две свечи мерцали на столе. Ренвик подошел к печи, открыл заслонку, и комната озарилась золотисто-красным светом.
Сердце Руа заколотилось в груди. Было слишком тихо. Стоило ей закрыть глаза, как перед внутренним взором вновь возникало выражение ужаса на лице Ренвика, когда он почувствовал запах ее крови. И тот же самый запах чемерицы и кровохлебки разносился сейчас по комнате. Она почему-то была уверена, что, если посмотрит на Ренвика сейчас, его зрачки будут так же расширены. Возможно, он отравлял себя каждую ночь.
– Что думаешь об этом? – спросил Ренвик, протягивая Руа лист бумаги. Руа посмотрела на три рисунка – на них были изображены различные королевские гербы.
– Ты собираешься поменять герб? – пробормотала Руа, рассматривая картинки.
– Змея была символом моего отца. Стражники, которые переметнулись к Балорну, носят тот же герб на доспехах, что и мои воины. Настало время перемен.
Руа провела пальцем по каждому из них.
– Да, это было бы катастрофой, если бы твои солдаты столкнулись с его.
– Какой из них тебе нравится? – спросил Ренвик, и пальцы Руа застыли над бумагой. Какая разница, что ей нравилось, а что – нет? Руа была уверена, что советники Ренвика имели свое мнение насчет нового герба. Она подумала, что Ренвик спрашивал ее лишь потому, что она тоже из королевской семьи. Что бы она выбрала, если бы выбирала герб для себя?
– Вот этот, – произнесла она наконец, указывая на герб с мечом, пронзающим корону с россыпью звезд. – Он символизирует силу и не выглядит слишком громоздко.
– Мне он тоже нравится, – сказал Ренвик, подходя ближе к Руа. Она протянула ему бумагу и отошла к книжному шкафу. Ей нужно было сохранить между ними какую-то дистанцию. Его запах наполнял легкие, и Руа не могла сказать, как на Ренвика подействовал яд, не глядя ему в глаза. А этого она делать точно не собиралась.
Руа погладила корешки книг, и пальцы зацепились за ту, которую она уже держала в руках: «Песни весны в Мурренейре». Надпись на развороте была адресована Эдвину. Это было необычное имя, и Руа все прокручивала его в голове…
Воспоминание было больше похоже на удар под дых – Руа поняла, где слышала имя Эдвин раньше. У Вурстина Балорн сказал Ренвику, что он так же слаб, как и Эдвин.
Ренвик приблизился, и Руа прошептала:
– Кто такой Эдвин?
Взгляд Ренвика давил на Руа, ощущался тяжелее камня. Она сжала губы, будучи уверенной – еще немного, и глаза Ренвика просверлят в ней дыру. Наконец он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и произнес:
– Он был моим младшим братом.
Был.
Руа догадывалась, что произошло, но от этого ей было не менее больно.
Огонь в камине мерцал, между ними повисло молчание. Затем Ренвик сказал:
– Ему было шесть лет, когда он умер. Мне было пятнадцать.
Руа сглотнула комок в горле.
– Как это случилось?
– Балорн убил и его, и мою мать, – ответил Ренвик, и Руа задохнулась. – Они пытались убежать от моего отца. Балорн… остановил их.
– И ты не сбежал с ними? – пробормотала Руа, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– К тому времени меня звали Ведьмоубийцей. Я не думаю, что мама и Эдвин хотели бы, чтобы я бежал с ними.
После такого откровения Руа еле сдержалась, чтобы не разрыдаться. Ренвика бросила собственная мать. Он знал, каково это – быть нежеланным. Ей самой была знакома эта боль, но ту, что жила в Ренвике, она чувствовала гораздо острее.
– Мы оба знаем, что значит потерять брата. – Руа не отводила взгляда от своего подрагивающего пальца, бездумно скользящему по корешку книги. Ренвик протянул теплую ладонь и нежно обхватил ее собственную, Руа вздрогнула. Она тут же отдернула руку, уходя от ласкового прикосновения. Нет, она не могла этого вынести: эту нежность. Руа была уверена, что, если примет ее, под ногами тут же разверзнется целая яма горя и печали, и она туда упадет.
– Руа, посмотри на меня, – прошептал Ренвик.
Она отбросила печаль, грозившую поглотить ее, и вместо этого разожгла в сердце огонь.
– Я устала, мне пора.
– Подожди, пожалуйста.
Руа повернулась, чтобы уйти, но Ренвик протянул руку и коснулся ее щеки. Ощущение его кожи на ее побудило Руа к действию. Рука сама выхватила кинжал, висевший на бедре, она развернулась, кончик острого лезвия уперся в горло Ренвика.
– Сегодня я не в настроении слушать приказы, Король. – Руа слышала свой голос и не узнавала – он был хриплым, злобным. Она наконец подняла глаза и встретилась с Ренвиком взглядом. Только так она и должна была на него смотреть – когда в него упирался ее кинжал. Так и никак иначе.
Руа полагала, что глаза Ренвика будут огромными от шока, но он смотрел спокойно, а его взгляд резал не хуже ее кинжала. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, пока он смотрел ей прямо в душу.
– Если я причинил тебе боль… – начал он, но Руа перебила:
– Замолчи. – И слегка надавила на лезвие, и так готовое проткнуть его кожу. Глаза Ренвика застыли, он подался вперед, позволяя кинжалу вонзиться в него. Струйка алой крови потекла по шее.
– Не думал, что смогу ненавидеть себя больше, чем уже ненавижу. – Ренвик не сводил с Руа взгляда. Его зрачки были настолько широкими, что она едва могла разглядеть цвет его глаз.
– Не хочу говорить об этом. – Рука Руа дрожала, ее дыхание было таким же тяжелым, как и у Ренвика.
– Не нужно от меня отстраняться, – с мольбой проговорил Ренвик, прикрыв глаза капюшоном. Он продолжал давить на ее кинжал, кровь потекла быстрее, и Руа сдалась. Она вытащила лезвие и убрала кинжал в ножны.
Подойдя к его столу, Руа увидела пустой пузырек. Ренвик не чувствовал боли, пока был под действием этого опасного зелья. Он разрушал себя еще отчаяннее, чем она. И это ужасно злило Руа.
В жизни Ренвика было гораздо больше боли, чем в ее собственной, но Руа была такой слабой. Больше она этого не допустит.
В ярости она ударила ладонью по пустой склянке, разбив стекло.
– Руа! – рявкнул Ренвик и бросился к ней. Руа подняла ладонь и вытащила из нее осколок. Кровь закипела в ране, а затем потекла по руке. Капли падали на стол короля, словно капли дождя.
– Я могу почувствовать боль. – Руа протянула Ренвику свою кровоточащую ладонь. Как и накануне вечером, зрачки его тут же сузились, запах ее крови вернул его обратно на землю. Он схватил ее ладонь и, надавив на порез, поднял повыше, чтобы остановить кровотечение.
– Зачем ты это сделала? – прорычал он, взгляд метался по ее лицу.
– В моей палатке, после того дня в Вурстине… ты просил остаться, – напомнила ему Руа. – Помнишь, что ты сказал?
Глаза Ренвика совсем прояснились, теперь на его радужке виднелись блестящие изумрудные кольца. Так же, как он успокаивал ее, когда ею завладевал Бессмертный клинок, она освободила его от яда.
– Я сказал, что удержу тебя, – прошептал Ренвик. Большим пальцем он все еще зажимал рану на ее руке. Руа заглянула в эти яркие зеленые глаза:
– Я ведь не единственная, кто угасает и чахнет.
Эти слова заставили Ренвика тут же опустить глаза – ему было стыдно. Он понимал, что то, что делал с собой, – ужасно. Хотя наверняка говорил себе, что держит все под контролем.
– Зачем ты это делаешь? – в голосе Руа звучало отчаяние. Ренвик покачал головой и опустил ее руку. Он приподнял палец, чтобы проверить, остановилось ли кровотечение, и наконец отпустил ладонь Руа.
