Гарри Гаррисон - Стальная крыса поёт блюз

Выяснять почему-то не хотелось.

— Идите за мной.

Надзиратель повернулся и отошел. Мы с Флойдом выползли из камеры и побрели за ним, строго соблюдая дистанцию. Позади лязгал, щелкал и погромыхивал Смертомат.

Коридор в гнетущих серых тонах имел, по крайней мере, одну положительную черту — хорошее освещение. На стенах висели ряды фотографий — по всей видимости, одного и того же субъекта. Или разных угрюмых вояк, отличающихся друг от друга разве что количеством шевронов и медалей.

Конвоир свернул в дверной проем между двумя шипастыми колоннами из стали. Мы последовали его примеру, ни на миг не забывая о лязгающем позади агрегате.

— Впечатляет, — сказал я, окинув взором громадный зал. Стены и пол — в черном мраморе. За широченным окном — военный лагерь, полощутся знамена, марширует пехота, рядами стоят бронемашины. Поскольку мы находились глубоко под землей, логично было предположить, что это проекция. Но она заслуживала высшей похвалы.

Та же военная тематика легко прослеживалась на внутреннем убранстве: люстры из авиабомб, цветочные горшки из пулеметных кожухов, гардины из ветхих флагов. Все это вмиг навеяло на меня жуткую тоску.

Конвоир, не оглядываясь, приблизился к гигантскому столу и уселся в единственное кресло с высокой спинкой. Властным жестом указал на два кресла поменьше. Смертомат за нашими спинами лязгнул, щелкнул и зашипел, выпуская пар. Мы сели.

Что-то ласково дотронулось до моей лодыжки. Я опустил голову и увидел выдвижные захваты, обитые тканью. Зажужжали моторчики. Захваты сомкнулись намертво.

Я всплеснул руками, на долю секунды опередив клешни, вынырнувшие из подлокотников. Они щелкнули вхолостую.

— Неразумно, — упрекнул седовласый. Клацая, Смертомат приблизился ко мне и упер в спину нечто твердое — автоматный ствол, что же еще?

Клешни разжались. Я вздохнул и опустил руки. Не надо было вертеть головой, чтобы убедиться: Флойд подвергся точно такой же процедуре.

— Свободен.

Механизм-убийца беспрекословно убрался из зала, и огромная дверь затворилась, отрезав нас от его дребезжания.

— Я Командир, — представился седой после того, как откинулся на спинку кресла и раскурил большую зеленую сигару.

— Это должность или имя? — спросил я.

— И то и другое. — Он пустил к потолку голубое колечко. — Я взял вас в плен, потому что не хотел подвергнуться нападению. И не хотел говорить с вами при посторонних. — Он дотронулся до кнопки на столе и взглянул на мерцающую фиолетовую лампочку. — Теперь можно не бояться подслушивания.

— Вы, наверное, собираетесь рассказать, кто вы и ваши приятели, откуда вы тут взялись, и все такое прочее?

— Безусловно. Мы — выживисты.

— Кажется, я что-то слыхал об этой компании.

— Наверняка. В годы Раскола это название присваивали себе самые разные общины, потому что оно многим нравилось. Но только мы по-настоящему заслужили его, ибо только нам удалось выжить.

— Выживисты, — раздумчиво протянул Флойд и добавил скороговоркой: — «Группы людей, считавшие войну неизбежной и не верившие в способность властей защитить их. Они покинули свои жилища и укрылись в подземных бункерах с запасами пищи, воды, амуниции — всего необходимого, чтобы переждать любую катастрофу»… Не выжил никто.

— Великолепно. Ты процитировал…

— Карманный справочник по истории психов, культов и спасителей человечества.

— Великолепно. Конечно, это не относится к названию книги и последней фразе цитаты. Мы постарались — и выжили.

— Вы даже малость перестарались. Войны Раскола давным-давно закончились, в Галактике — мир.

— Отрадно слышать. Только другим этого не говори.

— А почему? Нет, постой, дай самому догадаться. Чтобы они до скончания века оставались стрижеными болванами — ведь это полностью тебя устраивает. Пока идет война или пока сохраняется ее угроза, власти держатся. В нашем случае власти — это ты и тебе подобные.

— Прекрасная логика, Джим. Надо сказать, не всем по вкусу такой порядок…

— Мы встречались с теми, кому он не по вкусу. Это сопливые мальчишки, ну, может, и кто-то из взрослых. Их не устраивает милитаристский статус-кво и вечная война. Вероятно, им больше по нраву мирная жизнь в окружении родных и близких. Но это — если допустить, что у вас есть семьи.

— Конечно, есть. В тишине и покое надежных жилых пещер. Мы их охраняем и защищаем…

— Но главным образом тратите время на игру в солдатики и постановку командных голосов.

— Ты слишком придирчив. Мне это начинает надоедать.

Командир с усмешкой посмотрел на сигарный пепел и стряхнул его в пепельницу, изготовленную, разумеется, из снарядной гильзы. Каким-то боковым зрением я заметил шевеление чего-то черного, но не обернулся в ту сторону. Самое время выйти на сцену Бобику.

— Зачем мы тебе понадобились? — спросил Флойд.

— Я думал, это понятно. Надо выяснить, кто вы такие и много ли знаете о нас.

Из-под стола к моим ногам метнулась тень, но Командир не мог этого видеть. Тень, должно быть, поднялась по спинке кресла — голос ИРИНы прошептал мне на ухо:

— Я проанализировала голоса участников прерванного совещания. Восстановила обертоны, снятые искажателем речи, и теперь могу сказать, кто называет себя Альфамегой…

— Я уже знаю.

— Что ты знаешь? — осведомился Командир. — С кем разговариваешь?

— Да так, мысли вслух. Мысли о том, что ты не такой хитрец, каким себя возомнил. Назвал меня по имени, а ведь мы еще не представились. Но если ты присутствовал на собрании юных диссидентов, то, конечно, должен знать, кто я такой. А я теперь знаю, кто ты. — Я улыбнулся и спросил, выдержав долгую паузу: — Командир? Или Альфамега? Какое имя тебе больше нравится? Ведешь двойную игру, не правда ли?

— Я могу тебя прикончить, — холодно вымолвил Командир. — Глазом моргнуть не успеешь. — С этими словами он очень даже нервно раздавил окурок в пепельнице.

— Спокойствие, спокойствие, — сказал я. — Ведь ты притащил нас сюда явно не с бухты-барахты. Почему бы не довести дело до конца и не объяснить, какая помощь от нас требуется?

Командир хмурился; он выглядел сердитым и опасным. Как говаривала моя матушка — почему я все время ее вспоминаю? — «свинобразы липнут на мед, а не на уксус». Помягче надо, помягче.

— Командир, ну что вы, право, — залебезил я. — Мы же за вас, только мы, больше вам не на кого рассчитывать. Вы отлично знаете, чего хотите, а из солдат никто не представляет себе истинной картины. Вы тут не единственный начальник, но, похоже, только вас осенила идея устроить небольшой заговор. Устроить по-своему. Вы потрудились на славу — не знаю, кому еще под силу такое. Мы готовы помочь… если, конечно, вы не против.