– Посмотри наверх, – сказал он.
Лира подняла глаза, но пришлось протирать их запястьем: она так замерзла, что слезы мешали смотреть. Когда зрение прояснилось, она охнула при виде неба. Аврора поблекла, оставив после себя лишь трепетный бледный отсвет, но звезды сверкали, как алмазы, и под огромным темным сводом, усыпанным алмазами, с востока и с юга на север летели сотни и сотни крохотных черных пятнышек.
– Это птицы? – сказала она.
– Это ведьмы.
– Ведьмы! Что они делают?
– Летят на войну, может быть. Никогда не видел столько ведьм сразу.
– У тебя есть знакомые ведьмы, Йорек?
– Я служил некоторым. И воевал с некоторыми. Это зрелище должно напугать лорда Фаа. Если они летят на помощь вашим врагам, вам всем есть чего пугаться.
– Лорд Фаа не испугается. Ты же не боишься?
– Пока нет. Когда испугаюсь, я справлюсь со страхом. А лорду Фаа надо сказать о ведьмах, потому что люди могли их не увидеть.
Он пошел медленнее, а она все смотрела на небо, пока глаза снова не заволокло холодными слезами. И не было счета летевшим на север ведьмам. Наконец Йорек Бирнисон остановился и сказал:
– Вон деревня.
Внизу, под бугристым склоном, стояла группа деревянных домов, а за ней широкое и совершенно плоское снежное пространство – Лира решила, что это замерзшее озеро. И не ошиблась: на краю его виднелась деревянная пристань. Дотуда было минут пять ходьбы.
– Что ты хочешь делать? – спросил медведь.
Лира сползла с его спины, и оказалось, что стоять ей трудно. Лицо онемело от холода, ноги подгибались, но она держалась за его мех и топала ногами, пока они не окрепли.
– В деревне – то ли ребенок, то ли призрак, то ли кто еще, – сказала она, – а может, где-то рядом, не знаю пока. Хочу пойти туда, найти его и привезти к лорду Фаа. И других, если сможем. Я думала, это призрак, но алетиометр показывает что-то непонятное.
– Если он не в деревне, – сказал медведь, – то не на открытом же воздухе.
– Не думаю, что он мертвый… – сказала Лира, но уверенности у нее не было.
Алетиометр намекал на что-то противоестественное и жуткое. Но кто она? Дочь лорда Азриэла. И кто под ее началом? Могучий медведь. Разве можно показывать свой страх?
– Пойдем посмотрим, – сказала она.
Она снова взобралась ему на спину, и он пустился вниз по ухабистому склону, теперь уже неторопливым шагом. Деревенские собаки услышали или почуяли их и подняли страшный вой, а северные олени нервно забегали по своему загону, с треском сталкиваясь рогами. В неподвижном воздухе всякий звук разносился далеко.
Когда они подошли к первым домам, Лира стала озираться, но было уже темно, потому что Аврора почти погасла, а луна еще и не собиралась вставать. Там и сям под заснеженными крышами мерцали огоньки, Лире казалось, что она различает за окнами бледные лица, и она представляла себе, как они изумляются при виде девочки верхом на огромном белом медведе.
Посреди деревеньки, рядом с пристанью, было открытое место, там под толстым слоем снега лежали вытащенные на берег лодки. Собаки брехали оглушительно, и только Лира подумала, что они, наверное, всех перебудили, как открылась дверь и вышел человек с винтовкой. Его деймон-росомаха вскочил на поленницу возле двери, разбросав снег.
Лира сразу слезла и встала между человеком и Йореком Бирнисоном, помня, что отсоветовала медведю надевать броню.
Человек произнес что-то непонятное. Йорек Бирнисон ответил на том же языке, и у человека вырвался тихий испуганный стон.
– Он думает, что мы дьяволы, – объяснил Йорек. – Что ему сказать?
– Скажи, что мы не дьяволы, но у нас есть друзья из дьяволов. Мы ищем… просто ребенка. Чужого ребенка. Скажи ему.
Как только медведь перевел, человек показал рукой куда-то направо и быстро заговорил. Йорек Бирнисон сказал:
– Спрашивает, хотим ли мы забрать ребенка. Они его боятся. Они хотели его прогнать, но он возвращается.
– Скажи, что мы его заберем, но они очень плохо с ним поступили. Где он?
Человек объяснил, испуганно жестикулируя. Лира опасалась, что он по ошибке выстрелит, но, едва договорив, он сразу нырнул в дом и захлопнул дверь. Во всех окнах появились лица.
– Где ребенок? – спросила она.
– В рыбном сарае, – сказал медведь и пошел к пристани.
Лира последовала за ним. Она ужасно нервничала. Медведь направлялся к узкому деревянному сараю, он поднимал голову, принюхивался, а подойдя к двери, остановился и сказал:
– Тут.
Сердце у Лиры билось так быстро, что она едва дышала. Она подняла было руку, чтобы постучать, но, сообразив, что это нелепо, набрала в грудь воздуху и хотела крикнуть – только не знала что. И как же стало темно! Надо было взять фонарь…
Однако выбора не было, да и не хотелось ей, чтобы медведь заметил ее страх. Он тогда сказал, что справится со страхом: вот и ей так надо. Она подняла ремешок из оленьей кожи, удерживавший щеколду, и изо всех сил потянула примерзшую дверь. Дверь крякнула и приоткрылась. Лире пришлось отгрести ногой снег, заваливший низ двери, и только тогда ее удалось открыть как следует. От Пантелеймона толку не было – испуганно попискивая, он бегал взад и вперед в виде горностая, белая тень на белом снегу.
– Пан, умоляю тебя! Сделайся летучей мышью. Поди посмотри вместо меня…
Но он не желал – и говорить не желал. Таким она видела его только раз, в крипте Иордана, когда они с Роджером переложили монеты с деймонами не в те черепа. Сейчас он был напуган еще больше ее. Что же до Йорека Бирнисона, то он лежал на снегу и молча наблюдал.
– Выходи, – сказала Лира настолько громко, насколько хватило смелости. – Выходи!
В ответ ни звука. Они приоткрыла дверь чуть шире, а Пантелеймон-кот вспрыгнул ей на руки и толкал, толкал ее лапами, приговаривая:
– Уходи! Не стой здесь! Ну, Лира, уходи же! Назад!
Стараясь удержать его, она заметила, что Йорек Бирнисон встал, а потом увидела спешившего к ним из деревни человека с фонарем. Приблизившись, он заговорил и поднял фонарь, чтобы осветить себя: старик с широким морщинистым лицом и почти утонувшими среди морщин глазами. Деймон его был песцом.
Он заговорил, и Йорек Бирнисон перевел:
– По его словам, здесь не один такой ребенок. В лесу он видел других. Иногда они умирают быстро, иногда не умирают. Этот, он думает, оказался крепким. Но лучше бы уж умер.
– Спроси, не одолжит ли он фонарь, – сказала Лира.
Медведь перевел, и человек, энергично закивав, сразу отдал ей фонарь. Лира поняла, что он для того и пришел сюда, и поблагодарила его, а он опять закивал и отступил назад, подальше от нее, от сарая и от медведя.
