– Я-то утверждаю, – пророкотал комбат Зарубин. – Но нужно еще согласие руководителя операции.
– Утверждаю. Действуйте! – прозвучал глухой голос Сазонова.
Матвей прекрасно понимал, что не меньше семи минут потребуется четвертой роте только на то, чтобы отойти к своим катерам, погрузиться на них и отчалить от верхней перекладины креста.
Семь невыносимо долгих минут, в течение которых на его тактических экранах не будет происходить ровным счетом ничего, приближающего его, Матвея, к встрече с любимой.
Но как же он ошибался!
В сотне метров от нижней галереи форта (той самой, обезображенной растрепанной бородой из обломков двухорудийной башни) в обшивке, источенной пылевой коррозией, наметились четыре просвета – каждый толщиной, как показалось Матвею, с волос.
Просветы быстро расширились и превратились в квадрат белого света.
Затем створки стартового лацпорта сложились в гармошку и из недр форта выдвинулись три рельсовых направляющих.
– Тысяча протуберанцев мне в ухо! – раздался зычный голос Ираиды, которая, как оказалось, тоже все это видела. – Что творят, ты глянь! Похоже, они намерены обстрелять наш крейсер из рельсотронного главного калибра! Кто бы мог подумать, что он у них вообще есть, у творческих импотентов!
Пока Ираида балагурила в своей неподражаемой манере, Матвей прощупал недра открывшегося портала микроволновым радаром высокого разрешения. Судя по картинке, синтезированной борткомпьютером на основании данных радара, там, в темноте, прятался достаточно крупный планетолет.
«Достаточно крупный для чего? – задал себе вопрос Матвей. И тут же ответил на него. – А для того, чтобы умчать в неизвестность материальные ценности и всех захваченных гражданских, каковые гражданские и послужат живым щитом для пиратских главарей и награбленного ими добра!»
– Нет, Ираида, нет! Это не пушки! – бледнея, сказал Матвей.
– А что же?
– Нет времени объяснять! – бросил он, подавая импульс зажигания на маршевые дюзы.
Ускорение вмяло Матвея и его напарницу в кресла.
– Что ты творишь, дворняжкин ты сын! – голос Ираиды был очень сердитым. – У нас же приказ: оставаться на месте! Чего ты вообще добиваешься?
– Я не могу спокойно смотреть на то, как результаты всей операции летят на псу под хвост только потому, что я получил приказ оставаться на месте!
– И что?
– Мы должны остановить этот планетолет! Не дать ему выскользнуть! – Матвей кричал.
– Но как?
– Я намерен обстрелять стартовые рельсы нашим главным калибром. А ты, пожалуйста, следи за малокалиберными пушками пиратов! Подавишь их огонь, если придется.
– И что тебе на месте не сидится? – проворчала Ираида. – Неужели нельзя связаться с корветами Второй Марсианской? Справятся с задачей не хуже нас!
– А вот в этом я не уверен! Лазерная пушка «Скорпиона» дает втрое большее рысканье луча, чем у нашего «Краба». Да вдобавок на «Скорпионе» она одна, а у нас их две.
– Да знаю я! Нашел кому лекции читать.
– А раз знаешь, так подумай! Вместо того чтобы точечно обработать стартовые рельсы, они запросто могут промахнуться! И тогда захваченные пиратами люди просто… вот просто испарятся!
– Ты перестраховщик, – с тяжелым вздохом заключила Ираида. – Но пусть будет по-твоему… Ясно же, что теперь к началу «Космических страстей» я точно не успею.
Проблема заключалась в том, что оголовки стартовых рельс никак не относились к числу типовых целей, на которые был запрограммирован борткомпьютер «Краба». Об их автоматическом захвате системой наведения не приходилось и мечтать.
Поэтому от Матвея потребовались воистину филигранная точность и нечеловеческое чутье, чтобы в ручном режиме прицелиться в объект, который без оптического увеличителя была не толще соломинки.
Первые залпы ушли в молоко.
Ему ничего не оставалось, кроме как форсировать сближение с «Мстителем». «Краб» остервенело рванул вперед.
– Детекторы фиксируют радарное облучение! – испуганно выкрикнула Ираида. – Это станция орудийной наводки!
– Ну так всыпь им как следует по пеленгу!
– А и действительно! – Ираида как-то неестественно обрадовалась, будто Матвей предложил что-то из ряда вон умное и нетривиальное.
Пока под тихое жужжание высокого напряжения в генераторах плазменных пушек Ираида вращала свой блистер, наводясь на цель, Матвей продолжал охоту за оголовками стартовых рельс. Ираида открыла ураганный огонь ровно в ту секунду, когда Матвею наконец удалось разнести центральную рельсу на субмезонные обломки. А уже через секунду навсегда прервался неслышный вопль станции орудийной наводки, которую заставили замолчать кучно влепившиеся в ее подвздошье заряды плазмы, выпущенные пушками Ираиды.
– Умничка! – сказал Матвей. – Зайка!
– Но-но-но! Этих вот нежностей мне тут не надо! – оборвала его бдительная Ираида. – Своей милой будешь заек вкручивать!
При упоминании об Анне, пусть и таком непочтительном, сердце Матвея горестно сжалось.
«А ведь этим уродам, неровен час, достанет куражу стартовать и с двух рельс вместо трех, – подумал он. – А это значит, что если я прав и Анна там, на планетолете, то сейчас она, возможно, умчится от меня навсегда! Впрочем, пока я со своим «Крабом» держусь в створе стартового лацпорта, решиться на старт может только самоубийца. Ведь мой корвет впечатается ровно в пилотскую кабину стартующего планетолета, что будет означать мгновенную смерть всех участников этой зажигательной мамбы… Но любое попадание с пушек «Мстителя» почти наверняка вышвырнет мой «Краб» из створа! Счет идет на секунды!»
Матвей взялся за расстрел оголовка второй рельсы, но сияющий в свете прожекторов и сполохов боя кусок металла вел себя словно заговоренный. Пять залпов дал Матвей – и ни одного попадания!
– Да сколько можно гигаджоули переводить! Скоро прикурить не от чего будет! – Ираида не была бы собой, если бы воздержалась от этого ядовитого комментария. – Дай тангаж на пикирование сорок градусов.
– Зачем еще?
– Затем, братишка, чтобы твоя неуязвимая цель оказалась в секторе обстрела чемпионки Второй Марсианской по огневой подготовке Ираиды Михайловны Бек!
Матвей недоверчиво хмыкнул, но просьбу Ираиды исполнил.
И что же! Конечно, заряды раскаленной плазмы обладали куда меньшим проникающим действием, чем лазерные лучи главного калибра. Но зато они работали, так сказать, по площадям. И вот уже рельса, которую Ираида искупала в огне, изогнулась и стала похожа на пытливый усик садового вьюнка, тянущийся к подпорке!
– Ираида, с меня пиво. Разумеется, ящик, – прочувствованно вымолвил Матвей.
