— Мэлли? — зовет она.
Не дожидаясь ответа, выпрыгивает из постели. Ей нужно увидеть близнецов. Прикоснуться к их пахнущей сном коже. Обнять их маленькие тельца. Кейт необходимо ощутить реальность их теплых тел, чтобы успокоить свой взбудораженный ум.
— Сильвер?
Записка на кухонном столе останавливает ее от того, чтобы пойти в их комнату. Записка написана почерком Себенгайл и гласит, что она повела детей в школу. Кейт даже не знала, что сегодня школьный день. Это значит, что няня разбудила, накормила, одела близнецов и повела их в школу до того, как Кейт вообще проснулась. А еще она прибралась в квартире. Здесь было чисто за исключением нескольких наполовину съеденных яблок и чашек с хлопьями на столе.
Тут зловеще тихо. Кейт постукивает по столешнице в неуверенности, что делать дальше. Она выталкивает прочь воспоминание о кошмаре и думает о детях. Они будут дома через пару часов, и все станет хорошо. По ее спине пробегают мурашки, отчего женщина содрогается всем телом. Она винит в этом свою влажную пижаму, в которой ей стало прохладно, стягивает ее и идет в душ.
Глава 7
Зерна попкорна и секс
Марко в своей мужской берлоге. По крайней мере, так ее называет Кеке. Это его дом-офис — место, где он чувствует себя счастливым и хранит всю свою электронику. Тут темно, за исключением различных светодиодных экранов и мигающих лампочек. Киностена, несмотря на то, что является самой лучшей на рынке, по большей части включается редко, за исключением фильмов с участием Хеди Ламарр (прим.: австрийская и американская киноактриса и изобретательница, чья популярность пришлась на 1930—1940-е годы), которые они вместе смотрят каждую неделю. Комната всегда пахнет зернами попкорна и вчерашним сексом.
Он никогда и не думал, что съедет из дома матери, где в его распоряжении был весь нулевой этаж и всегда под рукой настоящая индийская еда, но его мать решила попутешествовать по Индии, а Кеке, ну, невероятно настойчивая женщина. Как раз прошлой ночью она убеждала его в преимуществах ходячего рабочего места. Он знает, что слишком много времени проводит сидя, ест слишком много круапончиков с медовой стевией. Ни одна из его любимых футболок на нем больше не сходится, а самые-самые выглядят на нем как обрезанные топы. Мужчина выбросил свои «говорящие» футболки много лет назад, когда увлечение ими закончилось, но сейчас он жалел об этом. По меньшей мере, несколько из них ему сейчас бы подошли. Его бесит сама идея завести ходячее рабочее место. Он любит есть печенья «НатНат» и может заказать другие футболки онлайн. Побольше. Было бы неплохо купить что-нибудь новое.
Марко вращается на кресле, стряхивает маслянистые крошки со своих пальцев. Сердце Кеке бьется, медленно и ровно, как звук его родственной души, и это его успокаивает. Когда бы он ни почувствовал прилив тревоги, он закрывает глаза и сосредотачивается на звуке ее пульса. В конце концов, мужчина перестает представлять, как сердце Кеке бьется в ее красивой груди, и возвращается к работе. Перед ним открыты свыше двадцати листов документов. Он проверяет свои заграничные банковские счета и доволен тем, что видит. В прошлом месяце он написал хак для того, чтобы обыграть онлайн казино в Тайланде. Хак позволял получить лишь немного батов (прим.: денежная единица Тайланда), но немного — как раз столько, сколько ему нужно. Такую небольшую утечку финансов нельзя заметить, но она позволяет ему платить по его скромным счетам. Ловят лишь жадных игроков и тех, кто кликает по подозрительным ссылкам. Его невысокие амбиции служат ему хорошую службу. Все же, он не может унять тревогу. Скоро придется бросить этим заниматься, пока они не поумнели.
Мужчина разворачивается в кресле от стола и все работающие экраны гаснут, отчего в комнате становится значительно темнее. Ему нужна новая стратегия для получения прибыли, но не такая, которая уже была, да и не абы какая. В этот раз он хочет попробовать что-то более волнительное.
Глава 8
Веселый психопат
Уже второй день как обвиняемый Мак Ланди дает свидетельские показания. Он выглядит абсолютно измотанным и уставшим, словно за несколько последних недель состарился лет на десять, словно из него выкачали всю волю к жизни. Все в нем напоминает серость. Кеке не может отвести взгляда.
Ланди спрашивают бесчисленное количество раз о событиях ночи, когда погиб его маленький сын. Обвинитель пытается заставить его проговориться.
— Этого не изменить.
Обвиняемый потирает лицо. Может быть, он думает, что если будет тереть достаточно сильно, то и сам исчезнет.
— Что не изменить?
У обвинителя глаза бусинки и заостренный нос. Она как ворона: выклевывает, выклевывает и выклевывает его показания.
— То, что произошло той ночью, — отвечает Ланди. — То, что произошло той ночью, не изменить.
— Вы имеете в виду вашу версию того, что произошло той ночью, — заявляет ворона.
— Это правда.
Обвинитель поднимает взгляд на трех судей.
— Ваша Честь, не могли бы вы попросить обвиняемого ответить на вопрос?
Младший судья уже собирается заговорить, когда его перебивает старший судья.
— Суд был бы рад услышать ответ, — произносит пожилой мужчина с мягким греческим акцентом.
— Главный судья, — жалуется Рабинович, адвокат Ланди. — Мой клиент уже много раз рассказывал свою версию событий. Не могли бы мы, пожалуйста, ради всех присутствующих двинуться дальше?
Рабинович посмотрел на жюри присяжных, как бы спрашивая «Я прав?». Рядом с Кеке несколько людей слабо кивнули. Это хорошая тактика, чтобы завоевать расположение слушателей и забрать Ланди со свидетельской скамьи. Двух зайцев одним выстрелом. Ворона, прищурив свои маленькие черные глазки, посмотрела на адвоката защиты, но сохранила нейтральное выражение лица. Они спят?
— Ваша Честь?
— Мистер Ланди, пожалуйста, ответьте на вопрос.
Мужчина вздыхает, мгновение пытается собраться с силами.
— Джастин…
Его губы сразу же дергаются в сторону. Нервный тик. Слишком невыносимо даже называть своего умершего сына по имени. Это же нельзя подделать? Или можно?
Ланди сглатывает.
— Джастин смотрел что-то на домашнем экране, когда…
— Что он смотрел?
— Это имеет значение? — спрашивает Рабинович.
— Детали имеют значение, — возражает обвинитель.
Рабинович еле заметно ей кивает и жестом показывает Ланди отвечать на вопрос.
— Это была та передача про собаку. Ту собаку робота.
— «РобоЩенок»?
— Да. Она.
— Я готовил. Сказал ему отправляться в ванную.
— Что вы готовили?
— Простите? — переспрашивает Ланди.
— Отношение к делу, Ваша Честь? — спрашивает Рабинович.
— Если вы перестанете перебивать, — говорит обвинитель, глядя на жюри присяжных, — это не займет много времени.
Почти пришло время перерыва на обед. Все проголодались. Никто не хочет, чтобы эти показания длились хоть на минуту дольше, чем необходимо.
— Это было жаркое.
Ланди казался сбитым с толку собственным ответом. Вероятно, это потому что он не может теперь представить, что его жизнь была такой обыденной, такой простой. Его главной заботой в ту ночь, вероятно, было приготовить ужин, искупать сына и одеть его в пижаму до того, как жена придет домой. А теперь он встретился лицом к лицу с перспективой потерять все и на всю жизнь отправиться в Крим Колонию. Он ерзает на стуле. Адвокат привлекает его внимание и что-то жестом показывает Ланди. Что-то, чтобы его встрепенуть.
Внезапно он оживает и садится прямо. Моргает, чтобы прояснить зрение. Это его последний шанс убедить суд, что он невиновен. Он сглатывает.
— Азиатское жаркое из чилима, — отвечает он. — Ореховое спагетти. Я даже купил эти съедобные палочки для еды, ну знаете. Я подумал, что Джастин посчитает их забавными.
Это проблеск того, каким Ланди был до того, как потерял сына: счастливый, полный надежд. Дрожащими руками его жена прижимает к глазам платок.
