Ведь каждому нужна радость, пусть и ненастоящая. Каждому есть, что забыть. У каждого есть чёрное, которое нужно отдать.
Просто у некоторых его слишком много.
Чёрного.
И ты становишься мелодией, растворённой в облаке искусственной безмятежности. Наслаждаешься бесконечной вереницей образов счастья и напитываешься спокойствием всех трав Герметикона. Ты принимаешь ненастоящую радость и обретаешь мир с собой. А когда мелодия умирает, жалобно шепчешь:
– Нет…
Потому что хочешь остаться в спокойствии дыма и музыки, где чёрного нет, а ОНА жива и вы навеки вместе.
Но мелодия умирает. Ты злишься, пытаешься держать её… напрасно. Мир в душе меняется на мир вокруг, ты больше не плывёшь и нехотя открываешь глаза.
И видишь стоящего у ложа человека… Мужское лицо… Сначала непонятное, потом смутно знакомое. Потом…
– Нестор! – Фраза получается тягучей. – Ядрёная пришпа…
Это не ругательство, хотя может им быть, это присказка на все случаи жизни. Мужчине об этом известно, поэтому он улыбается:
– Я тоже рад тебя видеть, кузен! Выглядишь, как всегда, молодцом. Наркотики?
Голос громкий, бодрый, фразы быстрые, но это плохо, потому что в голове пусто и чуть-чуть звонко: травы пожирают не только чёрные мысли, но всё, чтобы не ошибиться. Ответ на вопрос приходится искать пару секунд, зато находится правильный:
– Транс.
– А как сказал я?
– Благовония и звуки, – уточняет хозяин дома. – Только они.
И вытирает потный лоб тонким платком.
Адигены встретились в небольшой, с низким потолком комнате, старательно задрапированной плотным тёмно-красным бархатом. На полу толстый ковёр, на потолке толстый ковёр, три большие жаровни выдыхают медленный дым, а в центре – приземистое ложе в калеванском стиле, на подушках которого и возлежал облачённый в шёлковый халат Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур. Могучий, но расслабленный. Выглядящий не больным, не измождённым, но бесконечно усталым. Усталым от всего.
– В углу прятался хамокский шаман, так я его выгнал, – с прежней весёлостью сообщил Нестор. – Извини, если прервал сеанс.
– Ничего страшного.
– Надеюсь, он пиликал на дудочке с твоего разрешения? А ещё жёг вонючие листья и тихонько подвывал.
– Ага. – Помпилио взял со столика бокал и сделал большой глоток воды – хитрый дым вызывал сильную жажду.
– Получается, я напрасно дал ему пинка?
– Сломал что-нибудь?
– Судя по тому, как быстро он выскочил, – нет.
– На Хамоке водятся пришпы, – усмехнулся дер Даген Тур. – Они приучили местных быть шустрыми.
– А шаманов, судя по всему, особенно.
Гость Помпилио, Нестор Гуда, и сам походил на пришпу, во всяком случае – размерами, отличаясь гигантским, выше двух метров, ростом и необычайной шириной плеч. Казалось, если Нестор расставит руки, то сможет объять всю Кардонию, а то и всю звёздную систему.
При первом взгляде на Гуду в памяти всплывали образы легендарных воителей, великих воинов, способных в одиночку победить целые армии. А при втором взгляде впечатление усиливалось, потому что лицо Нестора полностью соответствовало образу: резкое, твёрдое, словно вытесанное из камня, оно буквально дышало рыцарским духом, а глаза всегда пылали мраком антрацитового огня. Завершали картину длинные чёрные волосы, которые Нестор, не стесняясь давно появившихся залысин, зачёсывал назад, и чёрный месвар оригинального, «гудовского» кроя.
– Долго собираешься валяться?
Помпилио помолчал, медленно почёсывая прикрытую расшитым шёлком грудь, мысленно смирился с тем, что Гуда не отстанет, и громко произнёс:
– Теодор! – В дверях молниеносно явился Теодор Валентин, вот уже двадцать с лишним лет исполняющий при дер Даген Туре обязанности камердинера. – Я проснулся.
– Да, мессер.
– А я не откажусь от второго завтрака, – не стал скрывать Нестор и поинтересовался: – Транс разжигает аппетит?
– Не без этого, – хмыкнул Помпилио, не отрывая взгляд от слуги. – Теодор, ванна и стол, где обычно.
– Да, мессер.
– Ты сам всё понимаешь – политика, – продолжил через полчаса Гуда, с аппетитом уплетая омлет. – Адигены Ожерелья не рискуют открыто поддерживать Ушер, поскольку нет повода, да и Сенат Герметикона ещё не определился. Если честно, сюда нужно направить миротворцев, поскольку бойня затевается славная, но ни одна из сторон о миротворцах не просит, приходится ждать. К тому же, будем откровенны, пока нас всё устраивает.
Да́ры адигенских миров не хотели пускать Компанию на Кардонию ещё больше, чем ушерцы, но ограничивались демонстрацией помощи, не обеспечивая островитянам реальной поддержки. Зачем влезать в драку, если условные «свои» всё равно выигрывают? В этих обстоятельствах визит Нестора имел скорее ритуальное значение, и Гуда, не стесняясь, в этом признался:
– Да́ры попросили проконсультировать туземных военных, дать рекомендации, если понадобится, но я ещё из Альбурга увидел, что ушерская армия организована и оснащена наилучшим образом. А здесь, в Унигарте, мой вывод полностью подтвердился. Они знают, что нужно, не хуже меня.
Внешностью Нестор походил на рыцаря, на отчаянного рубаку, мечтающего о лихих кавалерийских атаках и жарких штурмах, но умом его Господь не обидел: гигант был не только превосходным политиком, но и блестящим военачальником, заработавшим репутацию чередой громких побед, и его лестная оценка много говорила о состоянии дел в ушерской армии.
– Я прилетел на «Длани справедливости». Помнишь «Длань»?
– Разумеется.
Разве можно забыть первый в истории Герметикона авианосец? Помпилио видел «Длань» в её первом настоящем бою, присутствовал, так сказать, при зарождении нового направления развития военной техники, оценил возможности. И точно знал, что построенные по чертежам «Длани» галанитские авианосцы совсем недавно готовились атаковать Ушер, демонстрируя, что войны стали совсем другими.
– И доминатор сопровождения прихватил, я ведь теперь дар… – В своё время Гуду, который с рождения носил имя дер Фунье, звали в лучшие армии Герметикона, но он выбрал собственный путь, опасный, рискованный, но в итоге приведший к дарской короне. – Кстати, на Заграте всё хорошо. Мы устроили три дарства, не стали дробить континенты и живём душа в душу. Одно дарство за мной, одно за лингийцем и одно за каатианцем. Все довольны.
– Ты всегда знаешь, как нужно.
– Не буду спорить, – рассмеялся Гуда.
Именно на Заграте они и познакомились: Нестор затеял длинную и жестокую комбинацию, в ходе которой свалил короля, обманул Компанию, подавил вспыхнувший мятеж и взошёл на трон. Но не королевский, а дарский. Он поделил планету, согласно древней адигенской традиции, и тем заручился поддержкой Ожерелья. Помпилио во время той комбинации сражался на стороне короля, но это обстоятельство не помешало мужчинам проникнуться уважением друг к другу.
