— И кто же? — поинтересовался Майер.
— Полковник генерального штаба Куропаткин, — охотно пояснил хорунжий. — В прошлую войну служил вместе со Скобелевым.
— Откуда же он взялся? — продолжал недоумевать моряк.
— Очевидно, совершил марш из Туркестана.
— Очень вовремя!
— Не могу не согласиться, — хохотнул бывший гвардеец.
Встреча двух русских отрядов получилась весьма теплой, даже можно сказать сердечной, но долго радоваться не было времени. Вскоре объединенная колонна двинулась к Егиан-Батыр-кале, и как-то так получилось, что запряжки митральез двигались рядом с орудийными. Командовал ими коренастый штабс-капитан по фамилии Грек, а субалтерном у него был стройный молодой подпоручик с аристократическими чертами лица, показавшимися Майеру смутно знакомыми. Он все никак не мог вспомнить, где же он мог видеть этого офицера, а потому хотел было обратиться к оказавшемуся столь осведомленным Бриллингу, но тот, против обыкновения, держался подчеркнуто сухо и, кажется, совсем позабыл о своем обещании напоить незнакомых артиллеристов.
Да ведь они знакомы! — осенило гардемарина, — и, похоже, меж ними в свое время пробежала черная кошка…
— Вы очень вовремя появились, господа! — воскликнул он, пытаясь завязать разговор. — У меня не было времени поблагодарить вас лично, но…
— Полноте, мой друг, — добродушно ответил штабс-капитан. — У вас еще будет случай. Кстати, откуда здесь посреди пустыни моряки?
— О, у Михаила Дмитриевича и не такое можно встретить, — рассмеялся молодой человек и тут же представился: — командир взвода морской батареи гардемарин Майер!
— Очень приятно, — кивнул Грек. — Как меня зовут вы уже знаете, а это барон Штиглиц. Прошу любить и жаловать. Он, вправду сказать, молчун, но, ей богу, славный малый.
Подпоручик, нимало не смутившись от подобной рекомендации, учтиво приложил ладонь к козырьку кепи и одарил моряка самой любезной улыбкой. Судя по всему он и впрямь был недурным человеком и… черт возьми, это ведь родной брат этой холодной красавицы Люсии!
[1] Организационно тогдашние батареи делились на две четырехорудийные полубатареи, каждая из которых состояла из двух взводов.
[2] В нашей реальности это были 44мм пушки Энгстрема, но здесь АИ.
[3] Хотя первые части «Сказок дядюшки Римуса» уже сочинены и опубликованы, на русский язык их еще не переводили.
[4] Мусульманский демон, уговоривший Адама вкусить запретный плод. То есть аналог Сатаны.
[5] Алексей Николаевич Куропаткин в Русско-Турецкую войну был начальником штаба в 16 пехотной дивизии, которой командовал Скобелев.
Глава 14
Зачем Будищев пошел провожать взвод Майера, он, наверное, и сам себе не смог бы объяснить. Предчувствие было нехорошее, но что хуже всего ничего исправить уже нельзя. Уж коли Скобелев утвердил состав отряда, стало быть, так он и пойдет. У Белого генерала не забалуешь! Присоединиться самому? Во-первых, без приказа это верный способ нажить себе неприятностей на ровном месте, а Михаил Дмитриевич, не говоря уж о начальстве поменьше, и так иной раз косо поглядывал на недавнего кондуктора. Дескать, не поспешил ли я? Во-вторых, если уж идти так со своим взводом, потому как один в поле не воин, особенно без тачанок. А это еще хуже, чем свалить самому. К тому же, Майер был не так уж не прав, говоря что Дмитрий и его не подчиненные не вылезают из боев. А ведь солдаты с матросами тоже люди, им и отдохнуть когда-то надо. Выспаться, обмундирование заштопать, к маркитанту сходить…
А тут еще пока он неторопливо размышлял над несовершенством земного бытия, наконец-то появился Шматов.
— Добыл! — счастливо улыбнулся денщик, прижимая к себе увесистый кувшин с непонятным содержимым.
— Самогона? — на всякий случай уточнил прапорщик.
— Да ну тебя, Граф, — отмахнулся Федька. — Молока же!
Как ни странно, но гордость парня была вполне понятна. Найти молоко в военном лагере оказалось не самой простой задачей. Проще всего, конечно, было купить его у маркитантов. Но! Во-первых, пронырливые торговцы могли по его видом продать любую дрянь, бог знает от кого надоенную и чем разведенную. А во-вторых, стоила бы эта непонятная субстанция столько, как будто получена, как минимум, от самки единорога, а доили оную, по меньшей мере, представительницы царствующего дома.
Приобрести у местных жителей тоже было проблематично, хотя бы в силу того, что они все сбежали в Геок-тепе под прикрытие крепостных стен. Те же немногие, кто не захотел или не успел это сделать, стали добычей воюющих за русских туркмен-йомудов. Что джигиты с ними сделали, никто доподлинно не знал. Скорее всего, увели в плен, а там как получится. Выкупят родственники — хорошо, а нет, так рабочие руки в хозяйстве всегда нужны. Хотя могли и перебить по-тихому, уж больно много накопилось претензий к текинцам у обитателей Каспийского побережья.
Оставались только овцы и верблюдицы, коих в лагере было предостаточно, но… молоко они дают далеко не все и не всегда, да и доить их было не самым простым делом. Федя, к примеру, не умел.
— Надо козу добывать, — вынес вердикт Будищев, дослушав рассказ денщика о поисках.
— Надо, — охотно согласился тот, — только вот где?
— Где-нибудь найдем, — пожал плечами Дмитрий. — А сейчас пошли в госпиталь, отнесем твою добычу.
— Да я сам мигом обернусь, — попытался возразить Шматов, но приятель не стал его слушать.
Пришлось денщику шагать вслед за хозяином, держа под мышкой драгоценную бутыль и что-то ворча про себя.
В госпитале, точнее в санитарном околотке царило затишье. Осада Геок-тепе еще толком не началась, раненых и больных было относительно немного, а потому медперсонал занимался, чем бог на душу положит. Отец Афанасий, втихомолку чертыхаясь, колол на дрова ветки саксаула. Барнес пристроился за углом с неведомо откуда взявшейся книжкой, Катя отправилась проведать мужа, а Люсия вынесла своего подопечного во двор. Щенок за прошедшие несколько дней разительно изменился. Его отмыли, избавили от насекомых, и самое главное хорошо кормили, отчего он более всего напоминал раздутый шарик на ножках.
— Здравствуйте, а вот и мы! — громко поздоровался Будищев. — Скучали?
— Очень, — ответила мадемуазель Штиглиц, без особого, впрочем, восторга в голосе.
— Вы прекрасно выглядите сегодня! — попытался изобразить галантность прапорщик.
— Это вы мне или этому маленькому обжоре? — улыбнулась уголками губ сестра милосердия.
— Вам, конечно!
— Благодарю.
— Как себя чувствует этот крепыш?
Как будто сообразив, что Будищев спрашивает про него, щенок заскулил и несколько раз дернул хвостиком.
— Если судить по аппетиту, то превосходно, — отозвалась Люсия. — Давеча вылакал все молоко, что вы принесли в прошлый раз, и мне пришлось жевать ему мякиш.
— Вот паразит! — усмехнулся Дмитрий. — Мы, кстати, еще немного достали.
— Держите, барышня, — выступил вперед Шматов со своей ношей. — Покормите песика!
— Спасибо, Федя, — поблагодарила баронесса. — Не знаю, чтобы я без вас делала.
— Ну что вы, — смутился парень, — нам это вовсе даже не трудно. Все ж божья тварь.
— Кстати, Люсия Александровна, — вспомнил Будищев, — а как вы назвали будущего волкодава?
— Увы, я никак не могу придумать ему имя. Катя предлагала назвать его Полкан, но такая кличка не кажется мне подходящей. А вы как думаете?
— Точно нет, — покачал головой прапорщик. — Полкан — хорошо для деревенского кабысдоха, а это будет настоящая служебная собака. Телохранитель и друг.
— Вы всерьез думаете, что из него вырастет большой пес? Мне, право, не верится, ведь он такой кроха.
— Конечно. Вот посмотрите, — взялся Дмитрий за ногу щенка. — У маленьких собачек и лапки такие же, а вот тут смотрите какие лапищи.
Будущий волкодав немного удивился подобной фамильярности и попытался тяпнуть зарвавшегося человека за руку. К счастью, челюсти у малыша были слабоваты и ничего кроме довольной улыбки прапорщика эта попытка не вызвала.
