С Иоши?
— Кукла! — в голосе Каори звенело отчаяние. Кажется, девочка досадовала на мою непонятливость. — Мне её Иоши подарил.
— Да, я помню.
— А я её урони-и-ила…
Каори шмыгнула носом: вот-вот расплачется.
— Уронила? Куда?
— В коло-о-о-одец! Хотела достать…
Театр? Сцена, актёры в гриме? Рокочут барабаны?! Нет, на сей раз я видел всё будто наяву. Слушая сбивчивый рассказ Каори, я присутствовал там, в Грязном переулке — бесплотная тень, беспокойный дух, мятущийся призрак.
Не в силах помочь, вмешаться, спасти.
2
«Помогите! Кто-нибудь!»
— Воды принеси! — хрипло кричит мать.
Кашляет, булькает, перхает горлом.
Каори ёжится, как от удара. Оглядывается в поисках брата: нет, не видно. Убежал куда-то, а она не заметила. Значит, придётся самой. Надо торопиться: промедлишь — огребёшь тумаков.
— Принесём маме воды, — объясняет она кукле. — Мама хочет пить.
И, подхватив любимицу, спешит к колодцу, оскальзывается на плотном утоптанном снегу. Вчера выглянуло солнце, снег подтаял, а к ночи снова замёрз, покрылся тонкой корочкой льда.
Каменный край колодца тоже обледенел. С третьей попытки Каори пристраивает на нём куклу. Деревянная бадья громко плюхает, ударившись о воду. Кажется, удачно упала: не придётся вытаскивать пустой и бросать снова. Каори дышит на озябшие пальцы, берётся за верёвку. Ворот сломан, надо тянуть. Бадья идёт тяжело — точно, полная! Мама будет довольна.
По крайней мере, не побьёт.
Нога едет на снегу. Девочка хватается за край колодца. Верёвку не удержать одной рукой: вырывается как живая, больно обжигает пальцы. Бадья ухает обратно в колодец. Вслед за ней, задета локтем, кувыркается кукла.
— Нет!
Едва не плача, Каори опирается о каменный бортик. Ложится на него животом, заглядывает вниз. Кажется, она различает плавающую куклу.
— Я тебя вытащу!
Подцепить куклу бадьёй? Каори пытается. Нет, надо спускаться. Страшно. Девочка прислушивается. В доме храпит мать.
— Мама заснула, — сообщает Каори кукле, вновь перевесившись через край колодца. — Я тебя вытащу, а потом уже наберу воды. Мама нас не побьёт. И ругаться не будет. Проснётся, а вода рядом стоит!
Не без труда она забирается на бортик. Берётся за верёвку.
— Каори!
А, это Иоши. Вовремя он вернулся. Вместе они достанут куклу!
— Я…
— С ума сошла?!
— Кукла…
— Слезь сейчас же!
— …уронила. Ай!
В который раз за сегодня Каори оскальзывается. Пальцы вцепляются в верёвку что есть сил. В мокрую, холодную, похожую на вёрткого угря верёвку. Пальцы и раньше-то замёрзли, онемели, а сейчас Каори их и вовсе не чувствует, словно пальцы кто-то украл.
Девочка сползает вниз.
— Каори!
Это Иоши. Успел. Нет, опоздал.
— Каори, держись! Я тебя вытащу!
— Кукла! Она упала!
— Это ты упала! Держись крепче!
Ловкой обезьяной Иоши запрыгивает на бортик, хватается за верёвку. Он хватается, а Каори отпускает: украденные пальцы не держат. Падает в ледяную воду. К счастью, до воды осталось всего ничего. Девочка барахтается, колотит по воде руками. Вор возвращает ей пальцы: девочка хватает что-то мягкое.
— Кукла! Нашла!
— Кто-нибудь! Помогите!
Мама спит, думает Каори. Я тоже хочу спать. Тело сковывает холодом. Одежда делается неподъёмной, тянет вниз, на дно.
— Помогите! Кто-нибудь!
Мама не услышит. И хорошо, что не услышит. А то задаст обоим! Сейчас Иоши её вытащит, и всё будет хорошо.
— Моя сестра! Она упала в колодец!
Каори пытается сунуть куклу за пазуху и уходит под воду. С трудом выныривает.
— Каори! Держись!
Вопль брата мечется, бьётся о стены. Наверху мечется сам Иоши, не находит себе места. Хватается за верёвку, съезжает вниз — так, будто всю жизнь по колодцам лазил.
— Цепляйся! Скорее!
Ей всё-таки удаётся затолкать куклу за пазуху. Руки не слушаются. Рукам никак не ухватиться за брата. Иоши соскальзывает в воду целиком, подныривает под Каори. Девочка сидит у него на плечах.
Как он это сделал, удивляется она. Иоши всё может, да.
— Давай! Лезь обратно.
Лезет один он. С ней на плечах. Сильный, смелый. Лучший брат на свете! Каори хочет ему об этом сказать, но её бьёт безудержная дрожь. Зубы стучат, норовят откусить кончик языка. Потом скажу, решает девочка. Когда выберемся.
Она помогает Иоши. Ну, как может. Цепляется за верёвку. Обледенелый край колодца приближается.
— Давай! — хрипит Иоши. — Хватай!
Она хватается. Ладони соскальзывают. Ещё раз. Ещё. Получилось! Пальцы — крючья, они намертво впиваются в камень, выступающий из кладки. Примерзают к нему. Каори тянется, карабкается изо всех своих невеликих сил. Иоши подталкивает снизу: плечами, спиной, головой.
Девочка распластывается на бортике. Ноги ещё в колодце, туловище — снаружи. Нутро колодца сотрясает кашель: гулкий, сухой. Точь-в-точь трескучий гром во время сухой грозы. Опора под ногами пропадает, Каори едва не падает обратно.
Вскрик. Всплеск.
— Иоши! Ио-о-о-ошииии!!!
Она валится с бортика: к счастью, вперёд, а не назад. Падает лицом в ледяную корку, разбивает в кровь губы, нос. Острые ледяные бритвы полосуют щёки. Каори этого не замечает. Вскакивает на ноги — откуда и силы взялись? Перевешивается через край колодца, рискуя снова свалиться в чёрную воду.
— Иоши!!!
Брат не отвечает. Нырнул, молчит. Не выныривает. Наверное, тоже весь дрожит, зубы стучат. Боится язык откусить, потому и молчит, отдыхает на дне. Мне его не вытащить, понимает девочка.
Она заставляет себя отвернуться от колодца. Сердце рвётся на части: там же Иоши! Но иначе её вопли никто не услышит.
— Помогите! Кто-нибудь!
Тишина. Храп? Храпа нет. Мама проснулась? Мама будет сердиться. Мама будет очень сильно сердиться! Она их побьёт: Каори, Иоши…
Пусть бьёт! Лишь бы…
— Мама!!! Скорее!
Голос срывается. Крик дерёт горло.
— Иоши упал в колодец! Мама! Кто-нибудь!
В щели забора блестит любопытный глаз. Это сосед Шиджеру. У него полно злых собак. У него четыре приёмные дочери, чуть старше Каори. По ночам девочки кричат и плачут. Наверное, Шиджеру делает им больно. Пусть он сделает больно и Каори, лишь бы помог вытащить Иоши…
— Шиджеру-сан! Помогите!
Доска забора сдвигается, встаёт на место. Глаз исчезает.
— Иоши! Колодец! Помоги-и-ите-е!
Она кричит. Кашляет. Снова кричит. Снова кашляет.
Во дворе вдруг становится тесно от людей. Мама, Шиджеру, другие соседи, незнакомцы: они суетятся, шумят, заглядывают в колодец, уходят, возвращаются…
— Там Иоши! Вытащите его!
Ей что-то говорят. Она слышит слова, но не понимает их.
— Иоши! Вытащите!
Какой-то мужчина, раздевшись до набедренной повязки и обвязавшись верёвкой, лезет в колодец. Другие мужчины держат верёвку, вытаскивают спасателя обратно. На руках у голого мужчины — Иоши. Неподвижный, синий. С него в три ручья течёт вода.
— Ему холодно! — кричит Каори. — Надо его согреть!
Ей самой холодно. Но сейчас это не важно.
— Он умер, — надувшись от собственной значимости, объясняет Шиджеру. — Спину сломал.
— Нет! Он живой! Надо его согреть…
