— Я поняла,— сказала наконец девушка,— твой девиз: осторожность прежде всего!
— Верно,— кивнул он.— Я хочу, чтобы ты держалась подальше от стали и кулаков, потому что люблю тебя. Тебе этого мало?
— Мало! — Она вспыхнула, села к нему на колени и, наградив поцелуем, обняла за шею.— Хочу еще!
— Да и постель мне приятнее делить со златовласой красавицей, а не с покрытым шрамами воином,— невинным тоном добавил он и едва успел увернуться от ее маленькой, но быстрой руки.
— Я сейчас сама покрою тебя шрамами!
— Хорошо, хорошо! — Он смеясь завел руки девушки за спину и некоторое время любовался тем, как она вырывается и шипит от ярости, словно дикая кошка.— Мы ведь не знаем, с кем столкнемся, а готовы должны быть ко всему.— Он выпустил ее руки.— Что смогут сделать два меченосца, стоящие спиной к спине, когда их окружили враги? Человек десять.
— Зависит от того, какова эта десятка.
— Верно мыслишь,— согласился Север.— А ты знаешь, что умелого воина в полном доспехе практически невозможно остановить? — Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.— А если их окажется двое, или трое? Но все меняется, если я знаю, что ты в укрытии и ждешь момента.
— А если ты?..
— Я продержусь сколько потребуется.
Соня вздохнула и поняла, что в этом споре ей верха не одержать.
— Ладно. Пусть будет по-твоему. В конце концов, мы же не всю жизнь собираемся драться.
— Ну конечно! Да и пока остаемся в Логове, не думай, что станем либо общаться с матерью-настоятельницей, либо забираться в чужие дома.
— Это хорошо.— Девушка заметно повеселела.— Не хочется повторять избитые фразы, но пожить хочется, пока молод. Другое дело, когда перед тобой вечность! — Она лукаво улыбнулась.— Ты понимаешь, о чем я?
— Перестань! — Вожак посмотрел на нее с укором.— Зачем понапрасну изводить себя?
— А ты задумывался когда-нибудь о том, что произойдет с миром, когда тебя в нем не станет?
— А зачем? Для меня, как для любого человека, мир существует лишь до тех пор, пока я живу в нем. Стоит мне его покинуть, он перестанет для меня существовать.
— Да? — заинтересовалась она.— И куда ты уйдешь?
— Кто знает? Есть много мнений.
— А ты? — взволнованно спросила девушка.— Что ты думаешь об этом?
— Ну,— он пожал плечами,— я кое о чем слышал, хотя особо и не интересовался. На Черном Континенте верят, что душа мертвеца переселяется в вырезанного из дерева идола, которому поклоняется вся деревня, и таким образом усиливает его. А значит, и колдун племени, обращаясь за помощью к идолу, может рассчитывать на большую помощь. Для них смерть — благо. Поэтому они не боятся расстаться с жизнью, ведь они навсегда остаются в племени. В северной Киммерии каждый знает, что после смерти душа его уходит на Серые Равнины. Это мрачный и суровый мир. Представь себе бескрайнюю равнину, затянутую серым густым туманом, по которой гуляет лишь колючий ветер. В бесконечном странствии бредут по равнине души умерших, страдая от отчаяния и безысходности.— Север посмотрел на девушку, и та зябко поежилась, прижимаясь к нему плечом, словно на нее только что дохнуло холодом Серых Равнин.— И только души великих воинов, при жизни покрывших себя славой, суровый Кром забирает в свои чертоги, где за бесконечно длинным столом идет нескончаемый пир.
— Уже лучше,— улыбнулась она.— Все-таки есть надежда.
— Да? — усмехнулся Север.— А вот немедийцы утверждают, что человеческая душа после смерти растворяется в мраке. Ты можешь сказать, кто из них прав?
— Неужели все верят только в такой исход?
— Ну почему же? Где-то за Вилайетом, я слышал, верят в то, что наш мир — это обитель страдания, в которой души неких высших существ расплачиваются за содеянное зло. Кому было на все наплевать, становится растением, кто проявил себя свиньей, тот искупает грехи, проводя жизнь в свинарнике. А кто лаял на каждого без разбора, после смерти напяливает на себя собачью шкуру.
— Тоже не слишком-то весело.
— Ну почему же? — не согласился Север,— Получается, что смерть здесь означает конец наказания и возвращение в свой мир.
— Ну не знаю! — Соня нервно пожала плечами.— Не нравится мне то, что ты рассказываешь.
— Да разве ж в том моя вина? — удивился он.— Ты ведь сама просила…
— Сам-то ты во что веришь?
— Да ни во что! — хмыкнул Север.
— То есть как это? — опешила девушка.
— Все просто. Ты никогда не бывала в Зембабве? — спросил он, и девушка отрицательно качнула головой.— Хорошо. Предположим, ты хочешь узнать, как там живут люди, какова природа, нравы, ну и вообще…— Он неопределенно покрутил рукой в воздухе, и она кивнула, давая понять, что понимает его мысль.— Как ты поступишь?
— Ну, съезжу туда сама…— неуверенно ответила она, но Вожак покачал головой.
— У тебя нет на это времени.
— Тогда найду того, кто бывал там.
— Верно! Но я в жизни не встречал такого!
— Как не совестно! — Она надула губки и стукнула его кулачком в плечо.— Все смеешься надо мной!
— Шучу! — Он обнял девушку. Она тут же перестала дуться и прижалась к нему.— Не думай ты о смерти! Живи и будь счастлива!
— Будь счастлива.— Она вздохнула.— Счастье не купишь в лавке.
— Не купишь,— согласился он.— Но один из древних мудрецов сказал: «Счастлив тот, кто считает себя счастливым». Внушай себе всю жизнь, что ты несчастна, так и проживешь в скорби и печали.
— А бессмертие?
— А бессмертие только продлит эту муку.
— А ты счастлив, Север? — спросила она.
— Да,— ответил он.— Теперь да.
— А прежде? — заинтересовалась Соня.
— Прежде я считал, что смысл жизни в борьбе,— честно признался он.— Я боролся и чувствовал себя счастливым, но только после побед. Потом радость притуплялась, и я начинал сознавать, что мне чего-то не хватает. Лишь благодаря тебе я понял, что борьба не смысл, а всего лишь одна из радостей жизни. Я понял, что для счастья нужна еще и любовь.
Девушка ничего не ответила. Может, не нашла нужных слов, а может, побоялась, что голос дрогнет. Она только прижалась теснее к нему и притихла, думая о чем-то своем.
— Вот вы и попались, прославленные воины! — торжествующе рассмеялся старец и продолжил уже серьезно: — Вы слишком беспечны для воинов. Я запросто мог убить вас обоих.
— А вот и не смог бы! — весело возразила девушка.— Ты вышел из дому, а я уже слышала, как ты хрустишь коленками.
Хэлдир замер с удивленным лицом и в следующий миг расхохотался весело и молодо.
— Да, ничто нас так не старит, как годы! — отсмеявшись, повторил он уже высказанную однажды мысль.— Поделом мне — нечего хвастать.
