будет трясти. Лошади хорошо чувствуют всадников, этим вы по нраву, так что не бойтесь, не уронят.
Они перешли трассу, где сейчас не было ни одного автомобиля, и успели за разговором пройти немного по тропинке, ведущей в небольшую долину за поселком. Слева высилась гора, справа вдалеке – еще одна, а в небольшом пространстве между ними притаилось немаленьких размеров поле с еще не пожухшей до конца травой и несколькими тропинками, истоптанными конскими копытами и исхоженными людскими ногами.
Все изменилось без какого-либо предупреждения. Саша поняла лишь, что Хава со своим конем начала резко удаляться, за ней – Мика, а потом и ее лошадь перешла на ритмичную, но неприятную в своей неравномерности трусцу, во время которой и оставалось только что найти ритм и пытаться привставать в стременах… А потом и вовсе упасть в седло и сжимая ногами бока зверя надеяться на то, что он и правду не скинет, ведь трусца сменилась настоящим бегом. Движения стали ровнее, спокойнее, держаться теперь не стоило таких усилий. Но теперь, очевидно, всякая иллюзия контроля исчезла. Саша больше не правила лошадью. Лошадь была свободна и бежала вперед с огромной сейчас по ощущениям скоростью, бежала, а всаднице и оставалось только, что держаться на ее спине.
Галоп выбил из головы все мысли. Осталось лишь желание держаться в седле, страх и восторг. Чистый, ничем не замутненный восторг от всего происходящего. От какой-то безумной свободы несущегося вперед зверя. Что-то очень древнее, очень первобытное. Доверие лошади, казавшееся просто неизбежностью во всем происходящем, превратилось во что-то иное. Благодарность? Удивление? Все сразу?
Ветер свистел в ушах, а в крови кипело что-то совершенно безумное. Трава, кое-где столь высокая, что доставала до стремян, смачивала обувь еще почему-то не исчезнувшей росой. Они неслись куда-то втроем, прочь от поселка, прочь от людей и прочь от всех сует и тревог. Лошадям не было дело до людских забот, и сейчас Саша могла разделить с ними восторг бега и свободы. На долгие мгновения она просто летела вперед, не думая ни о чем вообще. Наслаждаясь своим существованием, оставляя позади мысли о прошлом и все пережитое. Просто бежала, чувствуя ритмичные движение мощного зверя.
Увы, недолгий, галоп перешел в рысь, и в этот момент Саша едва не свалилась, с огромным усилием удерживаясь в седле, даже не прямо, а просто удерживаясь. Благо, рысь почти сразу сменилась шагом.
Хава остановила свою лошадь на небольшой полянке, где, судя по притащенным откуда-то пенькам, было что-то вроде промежуточной остановки. Здесь через Сашин восторг и радость пробивались и иные чувства. Например, жесткий, почти непроницаемый характер Грани вокруг, что не давал обратиться ни к какой магии. Она нахмурилась, смотря на Хаву. Девушка же беззаботно слезла со своего коня, привязав его к установленной в траве небольшому заборчику, кажется, существовавшему специально для этих целей.
– Неплохо держитесь. И вы, и лошади. Напоим их на обратном пути– пойдем чуть иной дорогой. Слезайте, не смотрите на меня так. Аномалий в этих местах немало, и мы в такой. Гульяз попросила сообщить вам информацию. Но делиться с кем-то еще, кто решит получить все даром с помощью банального подслушивающего заклинания я не хочу. Слезайте, не бойтесь. В любом случае вас двое, а я одинокая хрупкая девушка.
– Ты – ведьма, а не девушка, – отрезает Миклош.
– Каждая девушка – немного ведьма, – отмахивается Хава, – к тому же, сложно не быть ведьмой, когда твой любящий отец убил тебя на алтаре в пять лет, знаешь ли.
Всадница присаживается на пенек, задумчиво смотря на далекие горы, и достает из своего небольшого рюкзака пару сухарей.
– Дайте их своим коням, если хотите. Только на раскрытой руке и аккуратно, они могут укусить не со зла.
Саша берет горбушку и не без некоторого сомнения подносит ее к морде лошади. Конь фыркает и подцепляет угощение, пройдя мягкими, теплыми и немного щетинистыми губами по коже.
– Не ври, никто не обращает детей, – Мика треплет своего скакуна по шее, – не нужно нелепых историй.
– Папаше моему это расскажи, что не обращают. Посмотрю на его лицо, если жив еще, – Хава достала еще один сухарь и захрустела им сама, – свою спутницу спроси вон, думаю с ее силами она и здесь ложь почует. Так, Александра?
– Думаю что да.
– Вот именно. Но давайте все-таки не обо мне. Я-то могу рассказать, как дошла до жизни такой и почему лошадям верю больше, чем остальным, но не думаю, что вам это нужно. Можете довольствоваться мыслью, как злобная ведьма мучает туристов, заставляя их сидеть на галопирующих конях и потешаясь над их страхом, потому что ни на что иное у нее не хватает сил и мозгов. Мне все равно. Гульяз просила ответить на ваши вопросы – и я отвечу. А потом мы сядем на лошадей и отправимся обратно, и после того как дойдем до конюшни, надеюсь, никогда больше не встретимся.
– И почему мы должны тебе доверять? – Миклош скрестил руки, чуть нависая над колдуньей.
– Когда лошадь идет галопом, все что и остается – доверять ей. К тому же я могу задать тот же вопрос вам. Что в этой глуши делает юная девушка с силой, от которой ноют зубы за десятки метров и парень, который в седле сидит с умением не меньше моего, а выглядит как современный городской житель? У всех свои тайны, и я в чужие лезть не намерена. Меньше знаешь – крепче спишь и все такое. Так что задавайте свои вопросы. И не нависай надо мной, Василий. Я понимаю, что ты способен меня в бараний рог скрутить без всякой магии, что сильнее и вообще мужчина, и от тебя я и на лошади не уйду, не нужно и дальше показывать себя хозяином положения, ты им и так являешься.
Хава беззаботно захрустела сухарем.
Саша рассматривала девушку. Было в ней что-то… Помимо черноты. Наверное, не будь она колдуньей, ведьмой, мертвецом, охочим до силы, они могли бы и подружиться. Ну или просто хотелось так думать.
– Где найти Алену-оборотницу?
– О, вы к Бешеной? Интересно. У вас офлайн-карты есть или покрытие хоть какое-то сети? А то рассказывать как именно к ней идти – довольно утомительно, и все равно потом заблудитесь. И угадайте кто, по мнению вашего руководства, во всем виноват будет? Впрочем, вопрос риторический. Ну или, – Хага прищуривается,– могу завтра отвезти туда. На лошадях. Но не за просто так.
Саша поднимает бровь. Миклош скептически фыркает.
– Сделки с двоедушниками ни к чему хорошему не приводят.
– Чего ты хочешь? – Саша все-таки решает узнать, несмотря на явное недовольство Мики.
Хава усмехается.
– Я всю жизнь с лошадьми. Но как вы думаю знаете, господа
