были еще влажными – видно, она застала его за умыванием. С губ верега медленно сползала издевательская улыбка. Он спустился взглядом ниже и задержался на руке, которой Млада пыталась оттолкнуть его мощное, как дубина, предплечье от своей шеи. И раньше-то это было бы сложно, а нынче – только потеть зря.
Колкое злорадство мгновенно ушло из льдисто-синих глаз – будто лучину задуло сквозняком. Верег помрачнел окончательно и отошел. Млада догадывалась почему. Сейчас она мало походила на грозного противника. Как бы усердно ни кормила ее Раска, как бы много ни заставлял отдыхать Лерх, а нездоровая худоба и бледность еще не до конца сошли с нее. Такую к ногтю прижать – большой чести нет.
– Что, боишься, меч твой потеряю? – Хальвдан, повернувшись спиной, неспешно застегнул поверх рубахи украшенный серебряными бляшками воеводский пояс. – Или так соскучилась?
– Зачем мое оружие забрал? Я страсть как не люблю, когда мой меч без моего ведома трогают.
Хальвдан слегка повернул голову, но на Младу не посмотрел – только усмехнулся.
– Приказ кнеза… – он замолк, проследил, как Млада в недоумении потерла шею, и спросил, будто извиняясь: – Не помял тебя?
Она только фыркнула. Его недавняя хватка была почти бережной – так, мускулами поиграть малость, посмеяться. Сейчас Младу больше беспокоило распоряжение Драгомира, чем досадная оплошность с верегом и на мгновение напомнившее о себе плечо.
– Нет, не помял. Зубы мне не заговаривай, воевода. В чем я провиниться успела, что князь приказал меня запереть и оружие отнять? Сделала ведь все, как велено было. Лагерь нашла, языка привела…
– Языка ли?
Млада открыла было рот, чтобы возразить, но тут же закрыла, призадумавшись. И правда… Сама же всю дорогу сомневалась, так ли прост мальчишка, как кажется. Неужто ошиблась?
– Пояснишь, может? А то, гляжу, без меня меня женили…
Хальвдан, придержав ножны Млады, нарочито медленно снял со стены свою секиру и пристегнул ее к поясу.
– Ратибор приехал с сыном и родичами, – размеренно проговорил он. – Через три дня, как узнал, что ты в себя пришла. Неприятный случай с его сыном недалеко от Беглицы произошел. Так ведь?
– Это когда тот недоумок моего пленника убить хотел?
Воевода дернул бровью.
– Ждан говорит совсем другое.
– Почему-то меня это не удивляет. Он, наверное, рассчитывал, что я и до Кирията не доживу. А вельдчонку никто не поверит.
– Здесь с тобой я разбираться не намерен, – воевода пожал плечами и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся. – Ты идешь? Или у меня жить теперь будешь? Не то чтобы я против, но разговоры пойдут, знаешь ли…
Воевода нахально улыбнулся. Млада тихо цыкнула, но с места не сдвинулась.
– Оружие верни.
– Видно, стрелы гонор из тебя не вышибли. Ничего, подождешь маленько, – в голосе Хальвдана сверкнула сталь. – Если за тобой нет никакой вины, то верну тут же. Но решать то будет кнез. Пошли.
Вопреки ожиданиям, Хальвдан провел Младу не в покои князя. Они спустились на первый ярус, прошли изогнутым коридором и оказались у высоких – в два человеческих роста – двустворчатых дверей. По обеим сторонам от них стояли стражники, но не обычные, каких можно увидеть у ворот детинца или на городских улицах. Казалось бы, ничего в облике не отличало их от остальных, но вот в руке каждого был щит с гербом княжества: две башни на червлени и лазури, а позади них – скрещенные меч и ключ. Такие щиты могли носить только мужи из гридней. От кого князь собирался защищаться в своем же замке – для Млады было загадкой. Да и не похож был правитель на человека, мучимого мнительностью. Знать, гридни стояли здесь больше для порядка, чем для чьего-то устрашения.
При виде воеводы стражники вытянулись, как древки копий, он же, даже не глянув на них, с усилием открыл тяжелые двери.
Показалось, тело охватило светом – так много его проникало в просторный, с высокими сводами чертог. Потолок опирался на массивные – каждая из хорошей сосны – колонны. Покрывала их затейливая резьба, и, если приглядеться, можно было увидеть охоту или сражение, лики богов и фигуры зверей. Стены, в отличие от покоев воеводы и князя, здесь не белили – потому не забудешь, что находишься в замке, а не в теплом деревянном тереме, которые строили князья на западе и востоке.
Не задерживаясь в дверях, воевода прошел дальше – к креслу Драгомира. Кроме правителя, в чертоге уже был Бажан, стоящий по его правую руку, и Ратибор с родичами, которых ранее упоминал Хальвдан. Чуть позади старосты, понурившись, переминался Ждан. За недавнюю выходку отец, похоже, его по голове не погладил. И, понятное дело, парень решил оправдаться. А выяснение правды довело их аж до княжеского порога. Уж лучше бы дома втихую Ратибор сыну уши надрал, чем тащить его сюда: забот меньше, а итог – один.
В сопровождающих старосту людях Млада разглядела друзей Ждана, что были с ним на охоте. Наверняка каждый встанет на его сторону и душой покривит – недорого возьмет. Да и что говорить – любой из них другого прикрывать возьмется. Потому что виноваты все, никто не попытался остановить товарища, когда затевалась травля вельдчонка, а потом и Млады. Тогда их в спины толкали удаль и бахвальство. Теперь же они снова выглядели просто неразумными юнцами, которые, перебрав браги, наутро маялись похмельем с непривычки.
Вслед за Хальвданом Млада подошла к правителю. Верег коротко обернулся, проговорил:
– Стой здесь, – а сам встал так же, как Бажан, только по левую руку князя.
– Не ожидал, Хальвдан, что ты приведешь сюда Младу. Да еще и так скоро, – Драгомир внимательно оглядел ее.
На этот раз Младу кольнуло холодной недоверчивостью. Хорошо, видно, староста с сыном ему уши изъездили. Не приди она сюда сегодня, так ее, глядишь, и в темницу бы кинули не сегодня-завтра. И ничего растолковать не потрудились бы.
– Здрав будь, княже, – она поклонилась, не сводя взгляда с правителя. – Бажан, – повернулась к воеводе, а затем к Ратибору: – И ты, староста.
Те сдержанно склонили головы в ответ. Хальвдан же прокашлялся – показалось, тем самым он попытался скрыть смех – похоже, единственный разгадал в ее голосе нарочитое, излишнее почтение к своим будущим судьям.
– А она сама пришла, – прочистив, наконец, горло, пояснил он. – Требовала оружие вернуть. Ругалась, что без нее мы пытаемся ее судьбу решить. Едва ногами не топала.
Млада погасила в направленном на воеводу взгляде упрек, когда поняла, что об их нелепой короткой потасовке
