Черныш от восторга запрыгал на всех четырех, на одну лапу в самом деле прихрамывал, чересчур торопился к двуногому папе, рисковал, ошибся бы еще чуть-чуть – и разбился бы в лепешку, Иггельд ощутил такой прилив нежности к этому нелепому существу, огромному и грозному, и в то же время такому ребенку.
– Я тебя люблю, – повторил он. – Ладно-ладно, оближи еще… Но сейчас давай снова в небо. Тут тебя почему-то боятся, странные такие люди. Обещаю, скоро мы полетаем вдвоем. До-олго!
Он ухватил Черныша за щеки, поцеловал в нос. Тот лизнул в ответ, Иггельд отступил, требовательно указал в небо. Черныш с неохотой присел, могучие лапы бросили в небо с силой камня из пращи, Иггельду показалось, что чуточку занесло вбок, понятно – сказывается ушибленная лапа, но тут же порыв ветра едва не сбил с ног. Закружилась пыль, травы полегли от воздушного удара, а сорванные листья унесло, как стаю вспугнутых воробьев.
Возвращаясь, Иггельд чувствовал себя гадко, как будто обманул, обидел ребенка. На воротах стражники посматривали с интересом, все слышали о хозяевах драконов, мало кто их видел, и привыкли считать их обязательно старыми, с длинными седыми волосами и обязательно увешанными с головы до ног амулетами и талисманами.
В самом городе народу стало как будто вдвое больше, его толкали со всех сторон, слышался конский топот, ржание, могучий говор толпы, и он наконец ощутил, как общий подъем снова наполнил его по самую макушку, что уже вместе со всеми глупо и счастливо улыбается, готов прямо сейчас с поднятым мечом броситься на врага. Со всех сторон блестели железные шлемы, латы, панцири, люди двигались при мечах, на поясах кинжалы, боевые ножи, что так не похоже на всегда мирных куявов. На лицах злость и решимость дать бой, со всех сторон он слышал разговоры, что артане пока еще не сталкивались с настоящим войском и настоящим полководцем.
Он сам перебирал славные имена, но в Куявии больше знали умелых торговцев, послов, богатых володарей обширных земель, но не воителей, чье ремесло казалось не очень достойным, и только имя князя Бруна оставалось незапятнанным и сверкало лучами кровавой славы. Он в самом деле не потерпел ни одного поражения в многочисленных войнах ни со славами, ни с вантийцами, ни с артанами. Всегда возвращался с богатой добычей, чему куявы всегда придавали первостепенное значение, всегда приводил назад войско. Нередко только часть войска, но все равно возвращался с добычей, а его воины с жаром рассказывали, сколько истребили и сожгли в тех чужих краях, куда вторглись на плечах отступающего врага.
Вообще в самом городе Бруна и за его пределами, как заметил Иггельд, витал бодрый дух скорого сражения. Артане продвигаются быстро, пусть даже с обозами, пора им показать, на что способны куявы, которых наконец-то раздразнят. Иггельд видел, как в поле за город выходят все новые войска, их старательно выстраивают, указывают каждому полку его место, готовят, объясняют, когда и как вступать в битву.
От людского гама в ушах шумело, как будто с гор медленно ползла лавина из мелких камней. Богатые горожане на всякий случай спешно отправляли семьи в горную часть страны, под башни чародеев артане уж точно не сунутся, изо всех ворот торопливо выезжали подводы и телеги со скарбом.
На постоялом дворе, где остановились Иггельд и Ратша, беры гуляли в корчме с утра до поздней ночи. Иггельд явился почти в полночь, до этого гулял по городу и осматривал укрепления, через двор корчмы десяток крепких мужиков выкатывали из подвалов винные бочки, им освещали дорогу факелами, в воздухе стоял запах горящей смолы.
Ратша сидел за богато накрытым столом, с ним еще с десяток беров, он сразу поймал взглядом могучую фигуру молодого друга, заорал, помахал рукой с зажатой в кулаке полуобглоданной костью.
Иггельд сел на краешек скамьи, подвинуть на лавке вольно рассевшихся беров не решился, поинтересовался:
– Какие новости?
Ратша хмыкнул.
– Мы тут с полудня сидим, а ты только что явился. Ты и рассказывай.
Перед ним поставили кувшин с вином, чару и блюдо с горячим мясом.
Иггельд поморщился, велел слуге:
– Чару убери. Принеси чарку, а еще лучше – чарочку. Я не собираюсь упиваться, как… как слав.
Ратша сказал бодро:
– Не сегодня-завтра – в бой! Напоследок и погулять можно. Я видел, что на княжеские подводы укладывают походные кузницы. Это значит, что мы не только дадим бой, но и должны будем на плечах артан двигаться за ними, пока не достигнем Артании.
Один из беров спросил живо:
– А потом? Вернемся?
– Наверное, – ответил Ратша с неохотой. – Всегда так делали. А зря…
– Зря, – подтвердил бер. – Только даем им набраться сил.
– Надо вторгнуться в Артанию и захватить Арсу, – сказал второй бер твердо. Он сам испугался своих слов, быстро посмотрел на беров, но те закивали, с шумом сдвинули чары, выплескивая красное вино на столешницу. – На Артанию!
Иггельд прислушался, справа и слева за столами, как и во всей корчме, говорили о наступлении артан, о пожарах и разорениях, о грабежах, артане предают огню все, что не могут увезти. Все кипели гневом, артане поступили подло, напав сразу же после заключения Вечного Мира. Их не оправдывает то, что тцар Тулей поступил не совсем честно, взял меч бога Хорса, а потом вытолкал тупого артанина в шею. По правде сказать, почти каждый поступил бы так же: не отдавать же в самом деле сверкающую жемчужину Куявии этому грязному пастуху, что именует себя – ха-ха! – сыном тцара, как будто в дикой вонючей Артании могут быть тцары!
Иггельд посматривал по сторонам, сердце наполнялось гордостью. Жуткие вести о стремительном приближении артан не сломили дух куявов, все полны негодования и жаждут дать бой. А чем больше докатывается слухов о неслыханных зверствах артан, о поголовном истреблении жителей городов, где оказали сопротивление, тем ожесточеннее сердца и тем злее становятся куявы.
– Артане продвинулись только благодаря внезапности, – доказывал Ратша, его суровое лицо, изрезанное шрамами, потемнело от прилива крови. – У них все успехи только благодаря их легкой коннице! Эти дикари даже коней своих не умеют подковывать, куда им сражаться с настоящими воинами! Если запремся в городах, а они вообще не умеют их брать…
– Кони через стену не скачут, – вставил Улаф, такой же бывалый воин, как и Ратша, разве что постарше да одет побогаче.
Все захохотали, кто-то дотянулся до Улафа и похлопал по плечу.
– Вот-вот, – сказал Ратша. – Да когда наш князь в прошлую войну дрался с ними в чистом поле, что – сумели они его взять? Нет, это он их теснил! А почему? Да князь Брун и в чистом ровном поле, где артане вроде бы полные хозяева, на ночь огораживался рвом!.. Только и всего. А утром снова выходил и теснил их. А когда артане стягивали все силы, чтобы его опрокинуть, он снова огораживался рвом, втыкал в него колья… И так он теснил артан до самой их границы, даже вторгся на их сторону!
