нему, обнимая.
– Это не твоя вина, – прошептала она. – Как ты вообще мог подумать, что я обвиню тебя в таком?
– Это – нет. Моя вина в другом, Альда. Я сделал выбор.
– Что?.. Но ты же не соглашался на операцию!
– Операция выбором не была, нас просто поставили перед фактом. Но в какой-то момент и я, и Тео узнали о том, что нас ждет. Отказаться было нельзя. Нам позволили только выбрать, кто из нас станет донором, кто – получателем. Мы подходили одинаково, помнишь? Я – даже хуже из-за опухоли. Но считалось, что согласие повлечет за собой добровольное сотрудничество. Послушай, я… Давай про это я уже не буду. Посмотри воспоминание за три дня до операции.
Триан многое мог вынести, но не все. Даже если казался всемогущим и непобедимым. Утрата, чувство вины и бессилие. Триада, свергающая даже титанов.
Поэтому Альда не стала спорить, она прижалась к нему крепче и нашла нужное воспоминание.
Теперь она стояла посреди теплой летней ночи на холме, укутанном в шубу густой изумрудной травы. Прямо над ней сияли звезды. Поблизости шумела роща, чуть дальше стелились долгие, бесконечные луга. И – ничего больше: ни городов, ни дорог. Ни заборов с колючей проволокой, ни охраны. Казалось бы – вот горизонт, он открыт, беги к нему!
Но два мальчика не бежали, даже не думали об этом. Знали, должно быть, что не получится. Один из них, светловолосый, расслабленно растянулся на траве, закинул руки за голову и наблюдал за звездами. Другой, темноволосый, черноглазый, наматывал круги рядом с ним.
– Может, они еще передумают? Не решатся? Они не должны, им никто не позволит!
– Они и спрашивать ни у кого не будут, – отозвался Тео. Его глаза казались озерами, поглощающими небо. – Хороший метод: проще сделать, а потом извиниться, чем долго вымаливать разрешение.
– Тогда это должен быть я! – воскликнул младший из мальчиков. И по голосу, наполненному слезами, было понятно: не готов он на самом деле ни к одному из вариантов. Ни потерять, ни умереть. Он был воплощенной жизнью, противящейся любой смерти.
А вот Тео был готов. Маленький мальчик, почему-то пропитанный мудростью старика. Альда видела то, что Триан тогда пропустил из-за страха и боли.
– Нет. Это буду я.
– Но почему?! Почему ты вообще подыгрываешь им? Мы не должны, давай убежим!
– Они не дадут нам убежать. Они не выпустили бы нас на прогулку, если бы допускали хотя бы малейший шанс побега, это очевидно. Если мы попытаемся сбежать, у нас просто отнимут право последней воли.
– Да к черту это право!
– Нет уж, не к черту. Это мое наследие, мне от него спокойней.
– Почему это все-таки должен быть ты? – беспомощно повторил Габриэль.
– Три причины. Я тебе скажу, потому что надеюсь: от них станет легче. Хотя знаю я тебя… Ты все равно не поверишь и будешь себя винить. Это, кстати, первая причина. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым в том, что сделали эти ублюдки. Я иду на это добровольно. Я люблю тебя.
– Но я тоже…
– Тоже меня любишь, – перебил его Тео. – Я знаю. Я верю. Но я без тебя не справлюсь. Я маме обещал присматривать за тобой… Я не приму жизнь, в которой не выполнил это обещание. Ты меня любишь, но жизнь ты любишь больше. Ты сможешь без меня жить, это очень важно.
– Это не так…
И оба они знали, что это правда.
– Вторая причина – ты во всем лучше меня.
– Но это же неправда! У тебя многие оценки лучше, и еще…
– Оценки – это ерунда. Я просто более терпеливый и усидчивый, это в школе помогает – и не больше. Но способности у тебя гораздо выше.
Ветер усилился, и изумрудная трава пошла волнами. В роще наливались соком яблоки. Два маленьких мальчика готовились к смерти.
– Знаешь, а ведь многие звезды, которые мы видим прямо сейчас, давно мертвы, – задумчиво добавил Тео. – Всюду обман, даже в небе, да? Поэтому разум – единственный светоч, который хоть чего-то стоит. Я много об этом думаю с тех пор, как узнал… Разум – последний надежный маяк в вечной темноте. Поэтому твой разум гораздо важнее ничтожного преимущества в силе, которое досталось мне.
Младший брат ничего не ответил ему. Он перестал метаться, он тихо плакал – чтобы потом не плакать много, много лет.
– Ну а третья причина в том, что я не гожусь на роль легионера. Просто, сам по себе, я уже понял это. Я наблюдал за ними… Во мне нет того, что нужно воину. Меня сожрут. А тебя – нет, зубы об тебя сломают. Поэтому выжить должен именно ты… Тогда, быть может, ты отомстишь за нас обоих.
Альда больше не могла этого выносить. Она рванулась прочь, покинула воспоминание слишком резко, это даром не прошло – боль полыхнула у левого виска. Альде было все равно. Она прижималась к легионеру с такой силой, словно боялась потерять его там, среди прошлого…
– Когда у меня спросили, согласен ли я с решением Тео, я промолчал, – тихо признал он. – Промолчал, хотя должен был сказать нет. Что скрывать, я принял это. Я не хотел его терять, но жизнь я за него не отдал.
– Тебе бы не позволили…
– Дело не в этом, а в том, что я знаю о себе.
Альда приподнялась, резко и зло стерла слезы, заглянула в глаза легионеру. Она усилила связь между ними, чтобы он точно знал: она говорит правду.
– Вы были не правы – вы оба, Стефан и ты. В том, что с этим знанием я не смогу тебя любить. Но со Стефаном все ясно, он дебил, а ты как мог так ошибаться? Я не считаю случившееся твоей виной!
– А я считаю.
– Я и не надеюсь это изменить, – вздохнула Альда. – Знаю, что не смогу. Но я тебя от этого меньше любить не стану. И мне очень жаль, что Тео умер!
– Он не умер.
Голос все-таки дрогнул. Слишком больно бывает кому угодно, кроме мертвеца.
– Что?..
– То, что хотел показать тебе Третий, – это Тео, – Триан снова владел собой, говорил ровно, не срывался. Он мог вынести больше, чем ожидала Альда. – То, что от него осталось. По предварительным прогнозам, он должен был умереть. Но… выемка органов пробудила скрытую индивидуальную мутацию костного мозга. В Тео осталось достаточно мутагена, чтобы выжить. На месте удаленных органов его тело нарастило некое подобие костной ткани, только помягче. Оставшиеся системы кое-как продолжили функционировать. Но прежним он больше не был… И человеком тоже. Его нынешний уровень развития – это даже не уровень маленького ребенка. Это существование простейшего организма.
– Зачем они делают это? Почему не позволят ему умереть?
– Эксперимент продолжается даже после того, как был признан неудачным. Они наблюдают за Тео, следят за
