– А кто твой хозяин? – начиная догадываться кое о чём, спросил Волкодав.
– Мой хозяин, – должным образом приосанившись, но без большой теплоты в голосе ответствовал слуга, – достославный мельник Шехмал Стумех, чьим добрым соседом Зелхат был с самого начала и до конца. Так желает ли господин иноземец всего за четверть лаура осмотреть дом, поклониться порогу которого приезжают вельможи и учёные мужи не только из Мельсины, но даже из других стран?..
– Нет, – сказал Волкодав. – Не хочу.
Мало того, что четверть серебряного лаура сама по себе была грабительской платой, он не желал отдавать её человеку, продавшему в рабство собственную племянницу. По имени Ниилит. Но и это, пожалуй, не было главным. Что хорошего мог он увидеть в доме Зелхата? Приметы его старческого сумасбродства?.. Но если разум Зелхата вправду подался под грузом прожитых лет и пережитых несчастий, вот уж радость узреть это собственными глазами. А если венн был всё-таки прав и опальный мудрец сам устроил эти приметы перед тем, как уйти от людей, – тем более какой толк пытаться распутать эти следы?
Возможно, уже завтра он будет всячески клясть и корить себя за недостаточное любопытство – в кои веки сподобиться попасть в Чираху, оказаться на пороге Зелхатовой хижины, а внутрь не войти! – мыслимо ли?.. Но сегодня…
– Ты, господин иноземец, как хочешь, – неспешно затворяя калитку, выговорил слуга мельника. – Но да будет господину иноземцу известно, что на тех, кому вздумается подходить к дому Зелхата самочинно, без платы, мой милостивый хозяин велел злую собаку спускать.
Волкодав усмехнулся, показывая выбитый зуб. Улыбка у него была не из тех, при виде которых хочется продолжать разговор, а тем более угрожать. Слуга как-то сразу заторопился, видимо вспомнив о важных и не терпящих отлагательства делах, а венн окинул дом мельника Шехмала Стумеха быстрым, но очень внимательным взглядом.
Ему бросилось в глаза, что глухой забор не менее чем до середины по высоте был сложен из уже знакомого чёрного камня. Дом за могучей стеной оставался почти невидим, но следовало предположить, что чёрные плиты и толстые каменные “кабаны”<“Кабаны” – каменные блоки для строительства. >, вытесанные задолго до Великой Ночи, там тоже использовались в изобилии. Знать, предки мельника были среди тех, кто первыми подоспел к разорению крепости на холмах. Или предки тех, у кого, разбогатев, его род купил этот дом?..
Так или иначе, а жившие за забором всё равно получались из рода мышей, утащивших себе в норку щепочки и гвозди от палат вымерших великанов. Они и теперь пытались нажиться на крохах от славы Зелхата… Что ж! Как однажды выразилась Ниилит: “Я совсем не хотела злословить, я просто сказала, каковы они на самом деле есть, и да благословит их Богиня. Такими Она их создала, а значит, был на то какой-то Её промысел…” А Волкодав, выслушав эти или сходные слова несчастной девчонки, подумал, помнится, что подобную родню в выгребных ямах нужно топить…
– Будет вам от Богини благословение, – пробормотал он по-веннски. – Такой дождь под ноги, что весь дом как есть в воду смоет и течением унесёт.
Повернулся и зашагал обратно на торг.
* * *
Он договаривался встретиться со спутниками у трактира, называвшегося “Удалой корчемник”. Вывеска изображала хитрющего мужика с большим мешком за спиной, удирающего от стражей в медных нагрудниках, причём видно было, что те его не догонят. В прежнее своё посещение Саккарема Волкодав долго не мог взять в толк, чем “корчемник” отличается от “корчмаря” и почему первые, не в пример вторым, считаются лихими людьми и таятся от стражи. Теперь-то он знал, что это слово обозначало ловкого жителя порубежья, привыкшего кормиться доставкой запрещённых товаров вроде дурманного зелья. Или не запрещённых, а всего лишь провезённых мимо шадских сборщиков податей. Оттого и продавали те товары не на рынке, где всякий может увидеть и донести, а в трактирах, тавернах и корчмах, где осторожный хозяин предлагал их проверенным людям, не склонным попусту трепать языками. Вот и назывались недолжные товары корчемными, а те, кто тайно провозил их тридесятой протокой, – корчемниками. И уж где, если не в Чирахе, жители коей наверняка через одного промышляли корчемничеством, мог появиться трактир с подобным названием?..
Обойдя рынок, Волкодав увидел, что возле назначенной коновязи не прибавилось лошадей. Тогда он отправился в скобяной ряд и не торопясь прошёл его от одного конца до другого, особенно внимательно приглядываясь к инструментам для камнетёсного и камнебитного дела. Увы, ничего дельного ему так и не попалось. Видно, местные мастеровые привыкли пользоваться готовым камнем, всё ещё доставляемым с Чёрных холмов, а помимо него, обрабатывали только крохлый песчаник. Во всяком случае, здесь явно не имели понятия ни о настоящей стали, ни о должной закалке и заточке резцов и зубил. Ну что ж, не везёт, значит, не везёт… Волкодав решил заглянуть к лоткам книгопродавцев. Книги Зелхата, имевшие отношение к землеописанию, он прочитал, кажется, все. Но, может быть, в городе, где ссыльного учёного сперва закидывали грязью, а теперь порывались за деньги показывать приезжим его дом, сыщется некий труд, о котором Волкодав и не подозревал? Или хоть толковая подделка, чтобы ему позабавиться, усматривая отличия от подлинного Зелхата?..
Венн выбрал самый большой и богатый с виду лоток, учтиво поздоровался с продавцом, молодым пареньком в халате с зелёной отделкой, и по тин-виленской привычке стал перебирать корешки.
Некоторое время продавец пристально рассматривал сурового, хорошо вооружённого покупателя, а того пуще – большую летучую мышь, сидевшую у него на плече. Наверное, пытался решить, кто такой пожаловал к его лотку. Волкодав наполовину ждал, чтобы его назвали “любезным варваром” и в шутку предложили купить какие-нибудь “Восторги наложницы” или “Тысячу сладостных вздохов”. Времена, когда в таких случаях он терялся и впадал в немую обиду, давно миновали. Однако продавец осмотрительно держал язык за зубами, и его молчание тоже было понятно. По нынешним временам могло произойти всякое! Если верить слухам, сам шад не торопился менять простую одежду, удобную в путешествии и в бою, на роскошные парчовые ризы, вроде бы подразумеваемые дворцом. И окружение солнцеподобного Мария было ему под стать. Учёные советники, боевые полководцы, отмеченные рубцами многих сражений, да несгибаемые в правде царедворцы вроде седобородого Дукола. Вот так посмеёшься над странным вроде бы интересом человека с наружностью грубого рубаки, а назавтра окажется, что это новый наместник-вейгил, присланный шадом в Чираху искоренять проворовавшихся мытарей! И в конце концов торговец вежливо поинтересовался:
