— Не-ет!
И тут почувствовал, что стена, в которую он вжался со всей силой, на какую только был способен, поползла в сторону. Следующее мгновение показалось унриту вечностью. Горящий Кер. Медленно («Великие боги, до чего медленно!») открывающаяся дверь. Грустные глаза Носатого Игла: «Все кончено, Дэн».
Потом дверь отворилась, и унрит вывалился в узкий, увитый металлическими хиссами ход. Кер шагнул следом. Чей-то знакомый («ну, вот и я сошел с ума!»), странно знакомый голос воскликнул в ужасе:
— Дэн! О! Дэн!
Унрит оглянулся: огненное чудовище, некогда бывшее Кером, надвигалось. Неумолимо. Ун, до… Сколько еще Унр потребуется, чтобы остановить его?
— Это невозможно, — шептал унрит, — он все еще жив.
Силы покидали унрита. Отвернувшись от страшного зрелища, он пополз по проходу, волоча по грязному полу бесполезный меч. За его спиной бушевало море огня. Унрит поднял глаза, и ему показалось, что он проснулся в новом кошмарном сне.
На него таращилось уродливое, еще более уродливое от перекосившей рот гримасы ужаса (перемешанного с радостью узнаванья) лицо Бигги. Это было пострашнее, чем его, Дэна, размахивающий мечом двойник. «Магруты уже здесь», — обреченно подумал унрит. «Нет, это сон», — подумал он секту спустя. «Все-таки настигли!» — кричало истерзанное тело. Опираясь на левую руку, ибо стоял он по-прежнему на четвереньках, унрит выставил перед собой меч.
— Ои, магрское отродье! Меня легко не возьмешь!
— Дэн, что ты делаешь, Дэн, — укоризненно прошептало видение Бигги.
Перед глазами унрита прыгало до боли знакомое лицо. «Ты хороший унрит, Дэн», — вспомнилось раненому.
— Меня не обманешь, нет!
Из последних сил унрит швырнул меч в маленького уродца. Тот даже не пытался защититься. На лице его застыло изумление. Вскрикнув, Бигги упал. Дэн в изнеможении растянулся на полу. Падая, он заметил, как что-то черное промчалось над ним и бросилось на огненный шар за его спиной. Огонь вспыхнул с новой силой. Теперь уже два обнявшихся в смертельной схватке шара покатились по проходу. Один из них победно зарычал.
Потом все стихло.
Только треск пожирающего свою добычу огня.
Так умер Тор.
3
Праон даже не заметил, как Бигги, которому не терпелось увидеть друга, резко ушел вперед. Не время было думать о нем. Да и не к чему. Бигги уже не нужен.
Дэн, Кер, Мирилла, даже Биг — каждый из них не сделал ничего особенного. Несколько случайностей, и — все произошло само по себе. Магрут не упустит добычи. Праон не упустит Ирда. Так в горах — один камень подталкивает другой, пока лавина не сметает все на своем пути. Никому нет дела, кто подтолкнул первый камень. Никому нет дела, кто положит последний.
О! Если бы не Предсказание!
Все было бы гораздо проще. В мире вообще нет ничего проще смерти. «Жаль, что тебя нельзя убить, Ирд. Впрочем, от этого охота интересней вдвойне. Охота на Разум — достойная охота. И если она будет удачной, ты станешь не опасней хриссы, Ирд. Вонючей, старой, никому не нужной хриссы!»
— Хэй!
Однако он устал.
Он не чувствовал ничего, кроме желания довести дело до конца. Весь Темный Круг Атуана стоял за его спиной, поддерживая его своей силой.
Но даже эти силы были на пределе.
Праон прикрыл глаза и устало привалился к стене.
«А могло и не получиться…»
«Ветер… Просто был попутный… ветер. Даже слишком попутный, — подумал Праон. — Почему?»
«Не отвлекайся. Доведи дело до конца…»
Все-таки ему везло. План лабиринта, некогда выкупленный у побывавшего в здешних местах унрита… «Как его звали? Кажется, Старик…» План оказался точным. Описание силы магрутов, населявших нижние этажи подземелья, — не преувеличенным. Что ж, он, Праон, будет надеяться на…
Праон осторожно прощупал сознание волокущего свою добычу магрута. Это было опасно — а вдруг Ирд проделает то, что собирались проделать с ним самим? «Вряд ли», — успокоил себя маг. «Странно, — подумал он, — по описаниям Старика, это должно быть нечто вроде хайра. Примитивные инстинкты. Выслеживать. Убивать. Продолжать род. Плюс потрясающая способность к внушению. Способ охоты. Заманить. Обезвредить внушением. Сожрать (а вот это нам уже ни к чему)». И все! Хайр же, казалось, чувствовал что-то… что-то, не поддающееся пониманию. «Разумен? — задавался вопросом Пра. — Нет? Впрочем, это не имело особого значения. Если разумен, так еще страшней. Остаться в полном рассудке, будучи запертым в теле такого урода? Хэй! Уж лучше сойти с ума! Ну же, — торопил он Ирда. — Тебя нельзя убить, так взгляни на свою тюрьму, Ирд. Шагни в нее. Заставь магрута подчиниться тебе. Влезь в его шкуру, а мы уж постараемся, чтобы ты остался в ней навсегда!»
4
Ун, до, тре, кетр.
Странное ощущение бессилия и усталости охватило его. Нет. Скорее равнодушия. Равнодушия, которое мог испытывать только он, Ирд, ибо примириться с собственным бессилием — о! — для него это было больше, чем смерть.
Несколько минт неизвестное (но, несомненно, направляемое волей его врагов) существо волокло «капюшона» по одному из бесконечных коридоров подземелья Древних. Ирд даже не пытался смягчить удары головой о стены и пол этого непонятного людям, граничащего с безумием сооружения. Да он и не чувствовал боли. И не почувствовал бы ее, даже если его череп раскололся бы, как грецкий орех. «Мир хочет умереть вместе со мной, — думал он. — Что ж, это будет неплохая шутка».
Он вдруг вспомнил один из рисунков Мириллы. Падающие дома Древних, искалеченные тела — ужас — вздыбленные спины мостовых. Земля, подобная взбесившемуся урру. Розовый от крови снег.
В том мире был свой Ирд.
«От нас же не останется даже нотасов».
«Убить меня?! Нет, этот мир не захочет умирать. Даже темные маги не решатся на этот безумный шаг».
Ибо не было бы даже хаоса.
Так думал он, Ирд.
«Капюшон» открыл глаза. И в кромешной мгле подземелья ему не составляло труда разглядеть геометрически безукоризненные линии потолка, изредка попадавшиеся на пути глазастые нотасы, причудливые формы, которые принимала тысячелетиями копившаяся пыль. Силы, оставившие его в сражении с магрутами («Ои! куда труднее сдерживать себя, чем отдаться воле собственного естества!») стремительно возвращались. Но Ирд не спешил. Вернее, ему было далеко безразлично то, что могло произойти. Худшее было позади. Он опустил меч. Он отступил. Он сдался. Он поступил, как человек.
Ирд приподнял голову и попытался разглядеть волочившее его существо. Продолговатое мохнатое тело, приспособленное для жизни в узких переходах подземелья, и большое количество таких же мохнатых, жилистых ног выдавали огромного хайра. Щупальце, прочно опутавшее ноги «капюшона», было, таким образом, не чем иным, как паутиной. «Паутиной, впрочем, способной двигаться и ловить добычу, как заправский охотник», — подумал Ирд.
