— Знаю, — рыкнул Мрак, — но кто знает, что это за дятел?
Натянутая тетива исчезла, негромко хлопнуло по закорузлым пальцам оборотня. Мрак чуть поморщился, рукавичку бы, но глаза не отрывались от дятла. Полет стрелы проследить не мог, только что была на тетиве, и почти сразу дятел взмахнул крыльями, забился, пришпиленный, как жук иглой, к дереву, затем крылья опустились, затих.
— Перестарался, — сказал Олег злорадно. — Это же не лось на дереве! Теперь лезь, снимай.
— Проще бы тебе, — предложил Мрак, добавил ехидно, — птицей.
— Я в лесу не летаю. Мне простор надобен.
Таргитай, не слушая их спора, мигом сбросил сапоги, полез, хватаясь где за выступы коры, а где уже и за ветки. Стрелу пробовал раскачивать, Мрак вогнал ее чуть ли не на половину длины, но пришлось бросить, обломив у самого ствола. Окровавленная тушка бессильно упала на землю.
Оттуда Таргитай соскочил, ловко поджав ноги и перекувыркнувшись на мягком мху. Уловка лодыря, лучше рискнуть сломать ноги, чем тащиться по стволу вниз, собирать на портки живицу, клочья коры, жуков... Судя по его сердитому виду, сам убил бы пакостную птицу, что засушила такой красавец дуб, высокий и не по-дубьи стройный.
Олег с глубоким удовлетворением рассматривал убитого дятла:
— Ага, это у него под клювом такой мешок, как у жабы... Только у жабы это чтобы петь громче, Таргитаю бы такой, мы бы совсем с ума спятили, а у дятла в нем какая-то гадость... Осторожно!
Мрак отдернул пальцы:
— Что, ядовито?
— Кто знает?
— Это ты меня так дубом обозвал? — спросил Мрак с надеждой, но волхв, похоже, не сообразил, что мог сострить даже нечаянно. Рассматривал, щупал перья, растопыривал мертвые крылья, дул на брюхо, распушивая мягкий пух.
— Кто знает, — повторил он серьезно. — Вдруг и на людей так же... Интересно бы попробовать. Только не на ком. Разве что зайца изловишь живым...
Таргитай вскрикнул негодующе:
— А если и заяц засохнет?.. Сам ломай о такого зубы. У волхвов, как у бобров, всю жизнь растут... может быть, а у нас с Мраком только раз дадены. Мрак, не лови ему зайца. А если поймаешь, лучше я его зажарю. А он, если хочет, пусть этот дуб погрызет, бобер противный.
Мрак сказал с интересом:
— Не пойму, почему дуб засыхает так сразу? Даже если срубить, то и тогда листья еще неделю держатся, только вянут, а осыпаются еще через недельку.
Олег осторожно пощупал пальцем кожистый мешок под клювом:
— А если там яд, что вызывает судороги? Р-р-р-раз, и скручивают дерево... ну, там, внутри. Пережимает все каналы, по которым прет сок. Человек же может с перепугу поседеть за один миг? Вот и дерево... если просто срубить, то это просто убить. Умрет, как говорится, с теми волосами, какие были. А если убить перепугом...
Он вздохнул, размахнулся и забросил чудесного дятла далеко через кусты:
— Нелюбознательные вы люди. Ладно, что теперь? Ну, убили мы бедную птицу.
— Бедную? — ахнул Таргитай. — Она ж половину леса заклевала!
Олег поморщился:
— Ему червяков и жуков с одного дуба на неделю! А в лесу деревьев тьмы и тьмы. К тому же дятел разве виноват? Это человек виноват, если не так живет, а дятел — как ему велено... Мрак, а как узнают, что мы сделали упырям услугу?
Мрак ответил с сомнением:
— Должны узнать. Мы ж и лесу всему... Как-то докатится. Не сегодня, так завтра.
— Или через сто лет, — согласился Олег. — Упыри — народ древний, для них нет времени. А нам осталось восемь дней.
Мрак уже двигался через лес, сперва медленно, потом ускорил шаг. Вскоре изгои уже привычно бежали вслед, Олег горько подумал, что с тех пор как вышли из Леса, все бегут и бегут, остановиться и осмотреться некогда...
Додумать не успел, Мрак замедлил бег, прислушался, вскинул руку. Таргитай тут же перешел на шаг, сразу погрузился в свои особые думы, явно божеские, пока Олег не дернул сзади за пояс.
Деревья впереди начали расступаться. За стеной кустов слышался плеск, женские голоса, визг. Ползком пробрались через заросли, залегли. Мрак осторожно раздвинул папоротники.
Впереди синело похожее на осколок неба небольшое лесное озеро, круглое и чистое. Деревья обступили со всех сторон, только слева был песок, оранжевый, как солнце, и на этом песке рядом с платьями белели крупные белоснежные крылья с длинными перьями. А в самом озере плескались три женщины, молодые и ослепительно красивые, брызгали водой, дурачились, топили друг друга, вода вокруг них ходила ходуном.
Таргитай вытаращил глаза:
— Вилы!.. Настоящие берегини...
— Тихо, — прошипел Мрак. — Хоть и шумят, как медвежата, которых мать купает первый раз, но слух у них не то, что у некоторых безухих... Оставайтесь здесь.
Он исчез, словно растворился. Таргитай замер, глаза не отрывались от трех красавиц, а Олег посматривал на них тревожно и гадал, куда это исчез оборотень, ибо с вилами шутки плохи. Эти, рожденные от росы, так говорят, людей не трогают, пока те их не тронут. Но если человек заденет ее хоть пальцем, хоть словом, вила может сжечь его одним взглядом.
Чуть слышно шелестнул папоротник. Листья колыхнулись, возникла огромная волчья морда. В пасти белое платье и слегка помятые крылья. Бросив, почти выплюнув добычу, волк попятился, исчез, там глухо бухнуло оземь, трава снова шевельнулась, на этот раз показалось довольное лицо Мрака.
— Крылья упер, — сообщил он. — Пусть теперь поищет!
— Мрак, — прошептал Олег. — С ними опасно.
— Без крыльев они беспомощны, — напомнил Мрак.
— Но ты принес только два крыла... И то оба левых. Если даже двух повредил, то третья...
Мрак исследовал крылья, прошептал злым шепотом:
— Дурень ты, хоть и волхв! Какие левые? В птицу перекидывался, а в крыльях не разбираешься!.. Правда, у тебя не крылья, а черт-те что. Глазами смотри, глазами! Одно правое, другое левое. Так что не двух, а одну обезвредил.
— Тем более...
— Ш-ш-ш-ш...
На озере, одна из берегинь, озябнув или накупавшись, с шумом и брызгами начала выбираться на берег. Ее попробовали задержать, но она ловко прыгала из стороны в сторону, одну перехватила за руку и бросила в воду, перескочила и выбежала на золотой песок.
Невры видели, как она быстро отжала длинные волосы, красиво и грациозно изгибаясь из стороны в сторону, по-детски попрыгала на одной ноге, вытряхивая воду из ушей, потом без спешки набросила на себя платье, короткое и полупрозрачное, подхватила крылья.
Обе подруги, оставшись без третьей, побрызгались немного, но быстро заскучали и начали выбираться на берег. Одна сразу ухватила платье, а вторая растерянно озиралась, подошла к кустам, осмотрела, вернулась к воде и, присев на корточки, долго и внимательно всматривалась вглубь.
