Вутц пошел на второй круг, пересказывая о ночном нападении северян на стоянку, и Гимтар отнял ладонь от подбородка.
— Прекрати. Сопли втяни, старик.
Вутц выпрямился, вцепился в посох.
— Так-то лучше, — тяжело вздохнул Гимтар и потер грудь. Вутц вновь сгорбился. — Не было там никогда северян, отродясь не было. Чего уж там… Ули — парень крепкий, и Вилея с ним не пропадет. Будем молиться Матери…
Носатый старик скорбно покивал, тряся клочковатой бородой.
— Мне здесь нужно со всем разобраться и к войску спешить! — гаркнул Гимтар и прихлопнул ладонью по столу. — Я тебя зачем вызвал? Слезами умываться?
Вутц вновь разозлился.
— Понял, танас. Понял. Не ори, не мальчик, — старейшина Пайгалы стукнул посохом.
— Вот то-то и оно, — проворчал Гимтар, поднимаясь и примериваясь к высокому резному трону Столхед. — Зови. Учителя этого имперского, соглядатая…
Гимтар поднялся по ступеням. Поворошил на рабочем столе, усыпанном свитками и бумагами, и выцепил пожелтевшую пергаментную страницу. Присел на ближайшую к трону ступеньку. Привели Арратоя. Вутц уселся справа от книжника, поглядывая на вошедшего сбоку.
— Расскажешь? — Гимтар кинул взгляд на имперца.
— Что рассказывать? — умело пряча волнение, спросил Арратой. Его дорча был безукоризнен.
— Ну… например, про это, — Гимтар вытащил решетку на тонкой бечевке и покачал перед имперцем. — У тебя есть такая?
— Была, — кадык на шее подпрыгнул и опустился обратно. — Я … разломал ее и выбросил. Я больше не хочу той жизни, — тихо пояснил Арратой.
«Гляди-ка… Той жизни он не хочет. А какой хочет?»
— Рассказывай. Как стал соглядатаем, как очутился в Колодце, — все рассказывай. Только, — Гимтар прижал большой и указательный пальцы, оставив между ними маленький зазор, — коротенько.
И Арратой рассказал. Четко и по делу, Гимтар даже залюбовался. За время рассказа танас дважды всем телом подавался вперед: впервые, когда услышал, что Арратой — тайный гьерд Мадла, сынка архогского старейшины. И во второй раз, когда имперец поведал слова умирающего Хродвига на границе Города Мертвых.
— Повтори, — велел Гимтар и откашлялся. — Повтори!
— Я признаю тебя, Хоар, сын Хоарда, своим внуком и своим словом ввожу тебя в даип. Да будет так, — чуть прикрыв глаза, раздельно повторил Арратой.
«Не так, отец. Не так! Наплодил байстрюка, а потом признал его сыночка. Кровь данов — не водица. Так не будет!»
Гимтар поджал губы и подозвал Арратоя ближе. Достал пергамент и развернул, выставив перед собой и не выпуская из рук.
— Прочти! — Арратой кинул взгляд на вырванную страницу и побледнел. — Прочти, громко!
— Император… ослиная сраная задница! Я сам взял свою свободу!
— А голосок-то дрожит, — с деланным удивлением протянул Гимтар, обращаясь к Вутцу. — А когда в учетной книге такое карябал, небось, не дрожал…Знаешь, откуда у меня это?
Арратой пожал плечами.
— Знакомец твой передал, Коска Копон по прозвищу Череп. Злился он на тебя. Говорил, не любит предателей. Говорил — найдете имперского раба по имени Арратой — отдайте. Вот мой человек ему и обещал. Слово дал. — Гимтар развел руками. А потом посерьезнел. — Череп сражается с северянами в дне пути отсюда. И прежние твои знакомцы по Колодцу тоже. Голова у тебя светлая, знаний в ней еще много. Отправлю-ка я тебя в Декурион — там уже сидит один имперский умник, пусть и второй побудет там же … Бежать не вздумай, — Гимтар похлопал по спрятанному на груди пергаменту. — А то за сраную императорскую задницу придется расплавленный свинец глотать.
Арратой кивнул.
— Выступаешь немедля. Мои люди тебя заберут.
Гимтар качнул подбородком, и алайнские стражи увели имперца.
— Ловко, — покачал головой Вутц. — Теперь с руки есть будет.
Гимтар нахмурился. Он думал совсем о другом. Вновь покосившись на трон Столхед, танас со вздохом пересел. Огладил подлокотники…
— Приведите этого… Хоара!
— Ты никак уже его приговорил? — тихо спросил Вутц.
— Кого? Байстрючьего сынка? — удивился Гимтар. — Ты же сам писал про него. Видишь — и Арратой все подтвердил.
— Ули много прошел с ним, — осторожно заметил шут. — Парень считает его своим учителем…
«Мой внук почитает выродка за учителя?.. Ничего, мой внук поймет…»
— Ты защищаешь его? — потемнел лицом Гимтар и покачал головой. — Не такого помощника я ждал, не такого…
Вутц раскрыл рот, но высокие двери распахнулись и в зал втолкнули Хоара. Гремя тяжелыми кандалами, он приблизился. Гимтар разглядывал воина, изучая лицо и фигуру.
«Не в нашу породу он пошел, Хвала Матери, не в нашу… На Рокона совсем и не похож… Эх, отец-отец… обзывал всех слабаками, а сам?.. Все эти годы — незаконный брат Рокона разгуливал по горам… Кабы прознали гворча, или имперцы?»
— Кто твой отец, байстрючий сын?
Загремело железо.
— Он умер. Давно.
«Отцовский байстрюк умер… Уже хорошо».
— Как Хродвиг нашел тебя?..
— То было давно. Я не помню.
«Дерзит, гордый …»
— Ты не сберег своего господина! — заорал Гимтар, и эхо в пустом зале подхватило слова. — Ты не сберег наследника! Ты никуда не годен, сын байстрюка!
Воин хорошо держал удар — даже не дернулся.
«Удавить по-тихому или казнить прилюдно?» — размышлял Гимтар, когда дверь с грохотом раскрылась. В зал скорым шагом вошел одноухий Клуст. Увидев Гимтара на троне, он замер.
— Зачем пришел? — процедил Гимтар.
— Гляжу, не успела Дева Алайны отправиться на войну, как ее трон уже занят, — скривился Клуст. — Круг Хранителей собрался, танас дана Дорчариан. Мы призываем тебя…
— Я же сказал — завтра…
— Время дорого. Круг собрался. Мы вольны провести его с тобой, голос дана… или без тебя.
Гимтар глубоко вздохнул. Судейские в своем праве: Круг могли провести и без него.
— Иду… — танас поднялся и махнул стражникам на узника. — А этого…
— А этот… — оборвал алайнский Хранитель, — идет с нами.
Подтолкнув закованного в железо, Клуст вышел из зала. Гимтар перекинулся непонимающими взглядами с Вутцем и поспешил следом. Хранители затеяли свою игру, и бой с ними начался совсем не так, как задумывался. Гимтар вышел во двор и направился к большому шатру в центре, припоминая свои наметки. Хоть танас и раздувал щеки перед Роконом, но торговаться с Хранителями было нечем. Он собирался надавить, что соль обнаружил лично Остах-Рыбоед, которого до того оправдал Круг. А еще надеялся, что без Хродвига станет проще, и получится откупиться малой долей в соляном промысле. Но старики его удивили.
Гимтар откинул занавесь и вошел. Восемь одинаковых высоких резных кресел стояли по краям шатра, образуя круг. Рдели углями жаровни, Хранители негромко переговаривались, но замолчали при появлении танаса. Он опустился на положенное место справа от входа. Вутц замер за спинкой. Прямо напротив Гимтара пустовало кресло, где раньше восседал Хродвиг.
— Ты порушаешь закон гор, — скрипучим голосом начал Тсуул, Хранитель из квельгов.
Гимтар поднял бровь.
— Нам должно вступиться за честь Девы Алайны! — пристукнул по подлокотнику одноухий Клуст. — Танас не может блудить с Воительницей!
Старики вокруг зашушукались.
— Пусть он возьмет ее в жены, как вдову брата! — пробасил чернобородый гверх.
— Только Дан Дорчариан может взять Деву Алайны и никто больше! Таков уговор Столаха с Хродвигом Упрямым. Иное умаляет честь алайнов!
«Я уже брал деву. Брал тридцать лет назад, брал всю прошедшую ночь и так и не насытился, старый баран, — Гимтар с нескрываемой ненавистью посмотрел на Клуста. — Жаль, недоноски северяне тебя не дорезали, откромсали только одно ухо».
Гимтар поднялся и обвел Хранителей тяжелым взглядом.
— Я не отступлюсь. Возьму свое! — поднялся шум, но Гимтар выставил ладонь. — Раз не могу взять Столхед в жены … значит я, Гимтар, сын Хродвига, пойду к ней в мужья!
— Что? — прошипел Клуст.
Первым сообразил сухонький Митивиль, Хранитель из терскелов, и фыркнул. Потом не выдержал и засмеялся.
