Слегка украшенные ассиметричным принтом стены были единственным явным декором гостиной. Все остальное, что приметил Эйнаор – это широкий экран с какими-то рабочими графиками и обилие пазов от огромного числа встроенных шкафчиков, которые, казалось, занимали все стены. В них Лоатт-Лэ, конечно, без разрешения не полез, но подозревал, что и там внутри он найдет педантичный порядок.
Не придумав ничего лучше, Эйнаор кинул рюкзак на диван и сам рухнул рядом, еще попружинив для оценки мягкости. Диван в мягкости не разочаровал. Но с его ракурса Лоатт-Лэ приметил одинокий фруктовый куст высотой почти с человеческий рост, который торчал из герметично закрытой кадки. Аккуратно прикрытый грунт в горшке Эйнаора добил, и, не обращая внимания даже на прозрачную панель в стене, за которой стояла какая-то мелкая сувенирка, король возмущенно воскликнул:
- Лаки! Какого хера?!
Лаккомо непонимающе подошел и устроился на подлокотник, прицеливаясь к рюкзаку, будто собираясь и его куда-то засунуть прочь с глаз.
- Какого хера – что? – уточнил он спокойно.
- Я не припоминаю за тобой такого… - он всплеснул руками, даже не зная как назвать.
- Эйнэ, это космический корабль, - командир был само терпение. – И иногда здесь случаются перегрузки или отключение гравитации.
Эйнаор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но захлопнул, осознавая всю глупость.
- И если я не хочу, чтобы у меня в кровати образовалась земля из кадки или чтобы я сломал спину об острые углы при каком-нибудь ударе по кораблю, то приходится принимать меры.
- И они все так живут? – наугад покрутил пальцем Эйнаор.
- После того как я напомнил им о порядке доступным для понимания методом – да, - прикрыл глаза Лаккомо.
Эйнаор живо вообразил, какой бардак случился на корабле после первого за долгий срок живого примера с отключенной гравитацией и ужаснулся. Это он не знал, что кухня и повара победили в негласном конкурсе на лучшее соблюдение «дисциплинарного порядка». Даже кто-то из младшего медперсонала потом вышел облитый какой-то жижей, за что Лариваан орал на подопечного, срывая горло.
- Да ты садист… - с чувством сказал Эйнаор.
- Они расслабились.
- Я вижу, как они расслабились! – мотнул головой король, припоминая сцену в коридоре.
- Это не в счет, - отмахнулся Лаккомо. – Играть я не запрещаю. Запрещаю на деньги и желания. А на раздевание – пожалуйста.
- И это зажатые торийцы, которых воспитывало традиционно моралистичное общество… - глянул исподлобья Эйнаор.
- После стольких лет экипаж – это одна семья. Как братья и сестры без лишних стеснений, - назидательно поправил Лаккомо. – Реже – встречаются отдельные семьи, которые замыкаются друг на друге.
- Ты хочешь сказать, что у тебя на борту еще есть незамужние женщины? – сомнение плеснуло в голосе короля, помня характерные тонкие голоса в общем хоре.
Лаккомо помялся.
- Нет. Но есть те, кто еще не обратился.
- Куда? – не понимая спросил Эйнаор.
- Ко мне, - будто поясняя очевидное, вздернул брови Лаккомо. – С просьбой обвенчать их с избранниками.
Эйнаор в упор смотрел на брата и моргал, безмолвно ожидая пояснений.
- Между прочим, имею на это право, - грозя указательным пальцем, добавил Лаккомо. – И проведенная мной церемония даже имеет у нас дома юридическую силу. Только они еще не набрались смелости.
- Ты мне что-то недоговариваешь, Лаки, - сощурился король.
Аллиет-Лэ закатил глаза и выдал как есть.
- Ну, ты же не думаешь, что после такого быта они поголовно будут придерживаться моногамным взглядов! Да, я знаю, что после стольких лет, особенно после многомесячного дежурства у меня народ сходится парами, тройками, даже четверками! Эйнэ, у меня почти двадцать тысяч человек на бору! Из них почти десять тысяч – постоянный состав. Половина которого со мной от начала полетов. И женщин во всем экипаже только семь процентов! Естественно, их на всех не хватает. И на одну девушку могут положить глаз несколько мужчин. Или девушка не хочет делать однозначный выбор в пользу одного. Или вся смена настолько сближается, что начинает жить как одна семья. Я понимаю, что это странно, диковато, и это выходит за рамки наших моральных норм на планете. На планете их осудят. Но я не могу их за это упрекать, если они не допускают ошибок на службе. Штрафовать их? Списывать вниз? Вот что мне еще остается делать, Эйнэ, если я знаю, что таким людям на Тории не будет покоя, а их моральное состояние и как итог - боевые качества зависят от моего дозволения. Наплевать на них? Потерять их доверие? Это на планете они никому не нужны со своими уникальными боевыми качествами и характерами. На планете нужны, в первую очередь стабильные, терпеливые и идущие в общем потоке со всеми. А мне здесь нужны те, кто способен думать нестандартно, решать сложные задачи в критический момент, и в случае опасной ситуации не постесняется голую бабу с переломами из душа вытащить, а та не станет с него просить откупные за прикосновения без разрешений.
Выпалив все на одном дыхании и покраснев то ли от возмущения, то ли от воспоминаний, Лаккомо выдохнулся и замолк. Эйнаор честно выждал конца тирады, поборол в себе желание сочувственно похлопать брата по плечу. Он, конечно, тоже знал, что семейный очаг на планете, красотки жены и стайка детей у экипажа «Стремительного» не поголовное достояние, но подозревал, что причина того банальное отсутствие времени на обзаведение парой. Но торийцы народ неспешный. И обзавестись семьей к шестому десятку для них тоже нормально. Однако даже некоторые старожилы ровесники Лаккомо до сих пор еще не обзаводились семьей. И будто не торопились.
- Эйнэ, я их просил хотя бы не рожать на службе, - измученно добавил Лаккомо. – Просил! Не приказывал. Знал, что рано или поздно случайности могут сложиться вопреки всему. И что ты думаешь? Конечно же, однажды, все сошлось в кучу! Случайность, особые космические завихрения, вспышка сверхновой в секторе Урагана и от наводчика залетает мой ценный эксперт по связи!
Аллиет-Лэ щелкнул пальцами, словно все произошло так же мгновенно.
- И это все виртуозно скрывается от меня, пока я не задаю прямого вопроса о внешнем виде. А потом она меня просила не ссылать ее на планету. Потому что работу свою любит и сможет вести, с подругой по смене уже договорилась о присмотре, и даже главврач обещал лично провести роды и быстро поставить ее в строй. Эйнэ! У меня иногда не остается выбора! И после единичного такого случая, когда я смилостивился за случайность, все остальные решили, что это их шанс. Эйнэ, у меня за пять лет на корабле из-за них появились ясли! Как сказал бы Жейк,… на «ебучем» боевом корабле, который постоянно находится на боевом дежурстве! Федералы бы удавились, если бы узнали, что я летаю с детским садом.
Ругательства чужого народа вылетали в экспрессивной торийской речи как кирпичи из водостока, но лексикон родного языка был не настолько богат на нецензурщину.
- Но это же… - только и смог вымолвить Эйнаор, находясь в глубоком шоке.
- Как думаешь, сколько у меня детей здесь на борту? Пять, десять? – не унимался Лаккомо, уже откровенно жалуясь.
- Сто? – бросил наугад король.
- Триста. Сорок. Два, – с выражением припечатал командир. – В общей сложности за тридцать лет после той истории с Кровавым закатом. И то, после первого совершеннолетия их причисляют на службу в качестве ассистентов. И что, ты считаешь, что после успешных родов они успокаиваются? Когда я официально дал разрешение после четырех случайностей, та же связистка уже третий раз под залетом. Они до сих пор работают старательнее бездетных… Что матери, что отцы. Будто я, спустя столько лет спишу их на Торию. Представляешь, ко мне потом осмелился даже глава технической группы подойти. И с поклоном в пояс просить забрать на борт его семью с планеты! Я тогда орал на него, что они там совсем из ума выжили. И что реактор им совсем мозги просветил. Но он смиренно выслушал и терпеливо удалился. А я бесился два дня, на третий вызвал его и приказал семье собираться. И знаешь почему? Потому что это старший техник, от него зависит целостность моего корабля, и мне выгодно, чтобы он дотошно следил за домом, где живет его семья. А все эти подросшие дети… Думаешь, они у меня хотят на Тории в Академии учиться? – показал Лаккомо условно вниз. – После привычки к местному образу жизни и после того как узнают о традициях на планете, все упорно считают корабль своим домом и прилежно учатся, уверенные что для них шлюзы «Стремительного» всегда открыты. Откуда бы они не вернулись. А специалистов ценнее и дисциплинированней тех, которые знают его, как сами конструкторы я не найду. Тем более потомственных. Высшая наглость… Их даже переучивать не приходится после учебки.
