мы их потратили совершенно бездарно. А сам мегадирижабль смылся. Ахиол подозревает, что после радиосвязи с терсанцами.
Дела…
Закуриваю, стоя у окна. Внизу «суматохи», очень много их. Некоторые передвигаются, некоторые стоят, пристально рассматривая наши открытые окна, находящиеся под самой крышей, некоторые… оперативно жуют своих павших от наших пуль сестер. Все одинаковые. Просто тощие, голые, двухметровые девки. С ногами, покрытыми по колено грязно-бурой коркой и руками такого же цвета по локоть. Бежали сюда, вот и испачкались. Непричесанные, конечно.
Вот и сбылась моя мечта — я и очень много Аврор Аддамс, которых можно убивать, убивать и еще раз убивать… если бы не их долбанные выскакивающие шипы. Интересно, Бог-из-Машины изобрел их, выковыряв из моего разума воспоминание о Крюгере? Или, быть может, использовал даже мои эмоции? Черт побери, бог лично создал биооружие против меня, есть чем гордиться, есть о чем рассказывать внукам.
А еще где-то там она, но почему-то я её не вижу. Суматоха должна пылать яростью, буквально обязана это делать, но… нет. Неужели мой противник и это предусмотрел? Скорее всего, так и есть.
Если спросить тех, кто рядом со мной, можно ли погрузить ратушу во тьму? Полную тьму? Тогда я бы смог благодаря своему «чувству объёма» неслабо зажечь, прикрывая отход дирижабля.
Отход куда?
Чувствуя, что мозг вот-вот закипит, я решил немного выпустить пар.
— Kiaridis mecton laa’thal. N’aam sark Achiol. Vivir mord klast klastrum annihillis cerrum, lla’vil cannore…
— Прикрывайте Криггса! — резкий, требовательный голос одноглазого бога, приближающийся к впавшему в подобие трансе мне.
— …aggravatis mans saark Achiol saark nithis dmares…, — продолжаю тянуть литанию, представляющую из себя сложное и очень энергоемкое заклинание. Боевое заклинание. Адаптированное в Хайкорте, укороченное, поющееся через призывы к богу, чьи револьверы сейчас торчат вокруг моей головы, готовые палить по любой твари, что сунется в окно. Рядом тихо ругается Аволдиус, знающий, что это заклинание в три, в пять раз сложнее всего, чем я раньше занимался.
— Mahthra aviala …, — хриплю я. Невидимая змея, сжавшая в своим объятиях моё тело — это набирающая энергию форма. Когда-то, совсем недавно, я мечтал о невидимой змее, которую можно было бы послать на другой конец города, чтобы та там кого-нибудь прикончила. Таких заклинаний не существует. Но если ты цель видишь…
— Enlipis ext! — выбрасываю вперед руки. И невидимая змея, увеличиваясь в размерах, соскальзывает с меня, устремляясь вниз. К целям.
Меня шатает, кто-то ловит за плечи. Выстрелы. Стреляют далеко от окон, значит, новый штурм, а я что-то плохо стою на ногах. Внизу сейчас должно быть весело, всё-таки это дурацкое заклинание буквально создает здоровенного невидимого питона, начинающего выдавать резкие коленца своим огромным телом. Нелепое, но довольно практичное заклинание — одновременно полуавтономное, неплохо контролирует область, даже может применяться в качестве осадного оружия… посмотреть бы, но некогда.
Под нос сунуто что-то мокрое, теплое и влажное. По ушам бьет крик «Пей!». Пью. Кровь. Совсем немного. Граммы. Едва удерживаюсь от того, чтобы не впиться всей своей пастью, отгрызть, оторвать, проглотить. Желания нет, голода тоже, это уже просто рефлекс на лечение. Тупой организм знает, что вот это вот мерзкое, соленое, теплое — оно как лекарство и наркотик, моментально тонизирует, лечит, исправляет. Держусь.
Прихожу в себя. Точнее, мне помогают это сделать шипы. Шея пробита насквозь одним, второй, вошедший через бок, превращает легкое в лохмотья и щекочет сердце, два ножных — в бедрах. Сидящая на мне «суматоха» вовсю грызёт мою щеку, но её зубы далеко не настолько смертельны, как шипы. А те — штука довольно хрупкая. Резко дергаюсь, обламывая верхние, вытаскиваю тот, что в шее, хватаю монстра и делаю с ним то, что он хотел сделать со мной. Вторая рука свободна, секунда, в ней появляется пистолет. Стреляю.
Стреляю.
Стреляю…
Это короткий, невероятно злой, очень напряженный бой, стоивший нам троих из четырех раненных в ноги кригстанцев, трех пальцев у бога, длинной резаной раны на бедре Эльмы, шикарного фингала на лице получившей пяткой с разворота Стеллы.
…и Зальцера Херна, лежащего в луже крови рядом с двумя опрокинутыми корзинами, которые он принес из кухни. Запах его знаменитых пирогов на фоне вони пороха, крови, вспоротых внутренностей. Это…
Оглушенный, смотрю на мертвого полугоблина. Мирного, тихого, гостеприимного разумного. Самое доброе и чистосердечное существо, что я повстречал на этой паршивой планете. Простой хозяин простой гостиницы, заботливый, тихий, честный. Ему тут было совсем не место. Я же просил его быть рядом с Церхом…
На глаза наворачиваются слезы. Не только у меня. Девчонки тоже плачут. Хоть и продолжают смотреть в окна, в отличие от их тряпки-отца, но плачут.
Нужно собраться. Надеюсь, под маской ничего не видно.
— Магнус…, — слышится хриплый голос Волди.
Вроде бы, только он называет меня так, да?
— А? — откликаюсь я, пытаясь заставить себя начать перезаряжать пистолет. Еще бы крови, хоть немного. Слишком долго стоял, монстры уже остыли.
— У меня есть идея. Но будет очень больно. Очень-очень больно и плохо.
— Так это же замечательно! — криво и жалко ухмыляюсь я, слегка приходя в себя.
Боль — это сейчас именно то, что нужно.
Почти опустошенный источник ныл, вырабатывая энергию на пределе своих возможностей. Ощущения от процесса были погаными донельзя. Меня тошнило, трясло, все суставы гадски ломило, а трясущиеся ноги, раскоряченные по ненадежной и скользкой опоре, сводило в судорогах. От букета ощущений я скрежетал зубами и ругался, но продолжал исправно вливать свою энергию в Аволдиуса, удерживаемого мной за плечо. В свободной руке у меня был пулемет кригстанцев, стреляющий почти непрерывно, благодаря длинной импровизированной ленте, протянутой из открытого над нашими головами иллюминатора.
— Волди, это, мать твою, идиотская идея! — заорал я, готовясь к худшему.
И худшее настало. В ладонях сосредоточенного драконьего клона налились светом и магией две яркие сферы, которыми бывший кот тут же выстрелил вперед… взрывая к чертовой бабушке здания, к которым мы как раз подлетали! Мои потроха болезненно дёрнуло краткой дестабилизацией между нашими источниками.
План был на самом деле идиотский, но другого у нас не было. Если мы не можем лететь над туманом и в тумане, то почему бы не пролететь под ним? Ведь для этого достаточно привязать на носу «Неавроры» сияющего лампочкой Ильича Аволдиуса, присобачить к нему бога
