— Флегетон называется, — выговорил Херон трудное название, сплюнул через борт. Там сразу вспыхнул огонек, взвился легкий пар. — Потом огненным ручьем пересекает лес самоубийц... вот это надо посмотреть, а затем кровавым водопадом низвергается в ледяное озеро Коцит...
Весло пошло вгрызаться в недвижимую воду чаще, но по-прежнему ни капли не сорвалось с лопасти. Лодка шла без плеска, только и слышно было завывание ветра в тучах, металлический грохот, жуткий хохот. Из воды время от времени показывались чудовищные морды. Их становилось все больше. Томас встревожился, а когда увидел, как напрягся и побледнел лодочник, ощутил холодок ужаса.
Херон проговорил с дрожью в голосе:
— Чего это они?
— Что-то не так? — спросил Олег быстро.
— Это же ракшасы!
— Ну и что? — вяло сказал Олег. — Ты с ними еще не сдружился?
— С ними никто не сдружится. Но они никогда сюда не заплывали...
Томас вытащил меч, звучно поцеловал рукоять меча, сплюнул, ибо губы ощутили брызги гноя, залетевшие от весла, гордо выпрямился и вызывающе посмотрел по сторонам.
— Впервые, значит, — протянул Олег медленно.
От его неторопливого голоса мурашки на спине Томаса превратились в крупных жуков. А Херон возразил сдержанно, хотя в голосе проступал страх:
— Я встречал их и раньше... давно, правда. Меня не трогали, а души им вовсе ни к чему. А вот вы... У вас горячая красная кровь, на каждом из вас не меньше, чем по восемь пудов живого сладкого мяса, нежного, как у придонных раков.
Томас заставил голос не выдать дрожи:
— Не знаю, что такое пуд, но один из этих раков прячет свое сладкое мясо в крепкий панцирь. А клешни у него длинные и острые.
Он приготовил меч и, когда злобная морда высунулась рядом с бортом, метко ткнул острием в глаз. Хорошо бы показать свой коронный удар с размаха, да еще двумя руками, но в этом челне только шелохнись не так. Негромко хлопнуло. Слизь из лопнувшего глаза брызнула на борт. Чудовище взревело, скрылось под водой так стремительно, словно его дернули за ноги. Или за хвост.
— Ну как мои клешни? — поинтересовался Томас уже живее.
Олег подумал, что рыцарь в самом деле похож на металлического рака, который под железным панцирем прячет свое нежное уязвимое сердце.
— Красиво, — согласился Олег. — Будут петь... если узнают.
— Ракшасы? — не понял Томас.
— Барды, железный ты... Вон еще слева!
Томас нанес разящий удар, сказал напряженно:
— А почему подкрадываются слева?.. Не оттого ли, что всякое зло, как говорил наш прелат, исходит с левой стороны? Черт сидит на левом плече, нашептывает в левое ухо, Господь создал Еву из левого ребра, ты норовишь
налево...
— Богослов, — буркнул Олег с неприязнью. — Не видишь, у них глаза как у камбалы, с одной стороны.
— Что такое... — он разрубил череп еще одному ракшасу, — камбала?
— По сторонам смотри, — отозвался Олег.
Херон высадил их на берег, тут же широкая лопасть вонзилась в желтую слизь, лодка пошла обратно и пропала в тумане. Берег был невысоким, но крутым. Олег пошел наверх, его красная голова ярко пламенела на темном, как грех, небе. Томас зло оглянулся на челн с угрюмым лодочником:
— Флегетон, Коцит, Ахерусейcкое... Тогда и Херон тоже этот... рус! То-то рожа знакомая.
— Уже бывал здесь? — откликнулся Олег сверху.
— Да нет, через Днепр перевозил такой же. Брат, наверное.
— Все люди братья, — откликнулся Олег невнимательно. — Как вон Каин и Авель, которым больно тесно было на земле.
— Прелат рассказывал не так...
— Давай вон к тем скалам побыстрее, — велел Олег.
В спину тянуло смрадом, и Томас, выбиваясь из сил, как можно быстрее карабкался на крутой берег, а затем бежал за Олегом к торчащим скалам, похожим на окровавленные пальцы. Самая высокая задевала за низкие тучи, там трещало, на землю брызгало красным. Вокруг скал земля поблескивала, Томас догадался измученно, что из земли выступает на поверхность камень, добрый надежный камень.
Калика добрался первым, сел, деловито стащил сапог, перевернул кверху подошвой, потряс. Выпали два мелкие камешка, размером с вишневые косточки. Калика принялся их рассматривать с таким удивлением, будто это были куриные яйца.
Томас, гремя железом, без сил повалился под скалу рядом. Ветер завывал над головами, а в низких тучах скрежетало, слышались тоскливые голоса, жалобы, плач.
Камень был горячий, как накаленный сарацинский песок. Почему-то пахло горелой кровью. Томас с отвращением отодвинулся от блестящей, словно отполированной стены. Она вздымалась на высоту столетней сосны, за верхушку цеплялись тучи, алые потеки крови ползли вниз, быстро сворачивались в темнокоричневые шарики.
— Только бы пройти, — прошептал он. — Кто мог помыслить... Здесь не ступала нога человека! Живого человека...
Он с проклятием отодвинулся еще дальше. Оказалось, раздавил с полсотни червей, что питались, несмотря на жар, спекшимися сгустками крови. Скала была в мелких трещинках, так показалось вначале, но на всякий случай спросил:
— Это не магические ли знаки?
Калика сумрачно смотрел вдаль. Томас потряс за плечо, калика вздрогнул, оглянулся на рыцаря, потом на скалу. Зеленые глаза прищурились:
— Какие знаки? Ах да, у вас там даже короли неграмотные, как и медведи, с которыми короли живут.
— Короли с медведями не живут, — ответил Томас, задетый. — У нас королевы, куда там твоим медведицам! А чего ж знаки такие разные?
Калика хмыкнул:
— Не все твою латынь знали.
— Демоны, значит, — сказал Томас убежденно.
— Почему демоны?
— Латынь — язык священный, — объяснил Томас покровительственно. — А демоны боятся латыни. Как услышат церковное пение, так на стены от злости кидаются!
Это и понятно, подумал Олег, любой здоровый на стену кинется. Он вспомнил отвратительное пение бесполых холопов нового бога, с отвращением передернул плечами:
— Сомневаюсь, чтобы твой Христос знал латынь. Может быть, он вовсе был неграмотный, хоть и иудей. Богу, как и королям Европы, зачем грамота?.. Погоди, эта вот зарубка... гм... знакомая. И эта... А здесь значок клинописью. Что значит: «Здесь побывал Гильгамеш», это вот Энкиду отколол, здесь след от дубины Геракла, Тезей оставил свой знак рода... ух ты, что делал здесь Громобой?.. Какой скромный значок у Заратуштры! Не то, что его царственный покровитель Виштаспа: на треть скалы размахнулся. Такой бы ему размах в битвах да делах царcтва... Это ж сколько пота пролил, пока вырубил «Здесь был Вашя», гранит — порода крепкая. Так, это хитроумный Одиссей... Ага, вот и ваш прародитель латыни, только тогда еще не знал, что женится на дочке Латина, а его народ победителей примет язык и название побежденного племени... ну как же, отдыхал, вон как ты...
