Тота привела его в небольшую камеру, высеченную в недрах утеса. Факел, закрепленный на стене, бросал скудный свет на низкое ложе из шкур и каменный стол с кувшином. Поверхность воды мерцала красноватыми отблесками, бока глиняного сосуда запотели. Блейд рванулся к кувшину, но девушка яростно вцепилась в его руку.
— Я умираю от жажды, — голос Блейда был хриплым, горло пересохло. — Мне надо обмыть рану. Ты сможешь перевязать ее?
Не выпуская руку разведчика, Тота упала на колени и приникла ртом к царапине на бедре.
— Я исцелю её своими губами!
Блейд оперся на меч и посмотрел вниз, на склоненную головку с башней темных волос. Возбуждение девушки передалось ему. Губы Тоты ласкали его кожу, вызывая мучительную дрожь желания. Он погладил завитки локонов, струившихся на точеные плечи, и девушка слабо застонала. Бледное лицо поднялось к нему, алые губы приоткрылись — кровь обагряла их. Его кровь.
Когда Тота заговорила, её голос дрожал, но слова были твердыми и властными.
— Мы одни, мой повелитель, и сейчас ты для меня — не Мазда, не бог. Запомни, правлю здесь я, и не питай ложных надежд. Я приказываю — ты подчиняешься.
Ее плечи приподнялись, ладони скользнули вверх, пальцы впились в плоть Блейда как когти хищника, загнавшего желанную добычу.
— Ты убил Гутара… хорошо, я хотела этого… Когда-нибудь наступит твой черед… но не скоро, не скоро… Ты подчинишься мне… ты отдашь мне силу своего тела… — её шепот походил на заклинание, глаза горели колдовским блеском. — Ты отдашь… отдашь, мой повелитель. Не бойся, сюда не войдут. Никто не посмеет войти в опочивальню Тоты…
Ее губы полыхали, язык обжигал, рот казался бездонной пропастью. Блейд стиснул рукоять меча, драгоценные камни царапали, рвали кожу. Он закрыл глаза, его тело содрогнулось, уступая зову плоти.
Но разум разведчика оставался холодным и ясным. Он знал, что его завлекли в лабиринт, в дьявольскую паутину ходов, где предстояло блуждать долго, очень долго. И пока он не мог различить свет впереди, а конец путеводной нити прятался в тумане неизвестности.
Блейд провел в ущелье два дня. Тут он мог легко следить за временем — свет сменялся тьмой, а иногда сквозь мутную пелену пробивался отблеск багрового солнечного диска. Погода была ненастной. Насытившись любовью, они с Тотой седлали небольших косматых лошадей и отправлялись на прогулку. Блейд изучал окрестности; казалось, кроме ложа дочери короля, ничто не ограничивало его свободы. Эта земля была суровой и дикой. Коварные ущелья перемежались черными хребтами в зазубринах остроконечных пиков, стремительные потоки буравили каменную плоть гор, очертания утесов напоминали демонов Дантова ада.
В те редкие минуты, когда Тота отпускала его, Блейд вспоминал другую жизнь — там, где над зелеными долинами и шумными городами вставало яркое земное солнце. Когда же компьютер Лейтона вернет его обратно? Он не испытывал больших волнений на сей счет. Он знал, что Дж., как верный пес, следит за его безопасностью и не позволит профессору слишком долго держать его в этом чистилище.
Пожалуй, возвращаться было рановато — его миссия еще не завершена. Две женщины, одна стычка, мрачные горы питцинов, да башня, нафаршированная чудесной техникой Тарна… О чем еще он мог рассказать? Но иногда Блейд был готов немедленно отправиться назад, бросив свои исследования на середине. Ненасытность Тоты поражала его.
Пока он держался — в этом отношении он был на редкость вынослив и силен — но первоначальное возбуждение сменилось утомлением и скукой. Даже великая страсть меркнет со временем, и два дня — вполне достаточный срок, чтобы пламя опало и угли подернулись пеплом. Блейд, однако, был осторожен и продолжал разыгрывать пылкого любовника. Эта хрупкая девушка, поработившая его тело, казалась опаснее Орга и Хончо вместе взятых.
Они находились в подземной опочивальне, на ложе из шкур. Тота, оседлав Блейда, сжимая его бедра коленями, издавала животные стоны. В такие моменты она напоминала ему ведьму — суккуба, высасывающую жизнь и кровь мужчин.
Она склонилась над Блейдом, прижала лицо к могучему плечу, замерла; хищные острые зубки покусывали шею, подбирались к горлу. Она любила говорить в такой позе, ощущая в своем теле его плоть, — говорить под аккомпанемент мелких скользящих движений, перемежая стремительный поток слов короткими вскриками. Так могло продолжаться часами.
— Когда мы захватим Тарн и убьем Хончо, я хочу, чтобы ты сделал для меня одну вещь… — влажные губы ласкали мочку его уха.
— Какую, Тота?
Бархатистое чрево скользнуло вниз, потом вверх… Еще раз, еще… Короткий стон и шепот:
— Ты должен убить Орга… Ради меня… ради нас… На троне Тарна нет места для троих.
Блейд прижмурил глаза; её распущенные волосы щекотали шею.
— Для троих, Тота? А для нас с тобой трон достаточно просторен? Или речь идет только о тебе? Хотел бы я знать, кого ты наймешь, когда придет время разделаться со мной.
Она приближалась к экстазу. Выгнув спину, запрокинув голову, Тота раскачивалась все сильней, все резче.
— Еще не знаю… — Голос её стал прерывистым. — Но я найду выход…
Протяжный стон, потом её тело безвольно распласталось рядом. Суккуб на время был удовлетворен.
Блейд, отдыхая, поглаживал нежный шелк её плеча. В этой комнате и в этой постели он не был Маздой — впрочем, Орг и Хончо тоже не считали его божеством. Вчетвером они провели немало времени за разработкой планов и, казалось, пришли к согласию. Но Блейд не строил иллюзий по этому поводу. Каждый — и он в том числе — рассчитывал в нужный момент избавиться от остальных компаньонов.
Кто из этой троицы представлял наибольшую опасность? Блейд думал, что Тота. Но Орг был страшен своими неожиданными вспышками ярости. К тому же, он начал ревновать дочь и свою королеву — у питцинов, как в стае шакалов, кровосмешение не было под запретом. Орг предложил её Блейду как подарок, в виде жеста гостеприимства или политического маневра, но терпение его иссякло. Король стал раздражительным, мрачным и пребывал в дурном расположении духа.
Хончо также представлял немалую проблему. Высокоразвитый мозг гомида, случайно попавший в тело ньютера, породил существо умное, хитрое, изворотливое. Его разум не уступал разуму Блейда; к тому же, научные познания Хончо давали ему большое преимущество. Он владел тем, что пока оставалось для разведчика тайной за семью печатями — могущественной, чудесной техникой Тарна.
Однако Блейд не считал партию проигранной. Похоже, его компаньоны позарез нуждались в божественном благословении Мазды. А это означало только одно — без его помощи Урсит не взять.
