крайней мере, тот образ, что я увидела, напоминает чайку… Правда, техникой полёта она отличалась от других представителей… своего вида».
«И что же это за техника?».
«Понятия не имею», — будто пожала плечами Анима.
«Чайка», — хмыкнул Зук. Это слово отразилось в его памяти каким-то неуловимым, давним воспоминанием.
Анима уловила, что и в её памяти тоже.
«Анима… мне жаль… жаль, что это произошло с тобой», — вдруг произнёс Зук. «С твоим физическим телом».
— Жаль, что прошлого уже не изменить, — прохрипел он. — Я бы так хотел… так хотел, поступить иначе тогда… Не оставлять тебя одну… среди той травы.
Анима молчала, но её внимание отвлеклось наконец от самокопания.
Тем временем Зук продолжал:
— Даже несмотря на то, что… быть может, только благодаря этому, благодаря обретённым тобой способностям, я жив до сих пор.
— И всё же…
«Я знаю, Зук», — ответила Анима. «Я видела это в тебе».
«Да? Я вроде не показывал это наружу».
«Барьеры разума уже не преграда для меня», — ответила она. — «Я знаю, что на самом деле произошло в ту лунную ночь. Знаю, что ты ощущал тогда, гонимый и осуждаемый своими бывшими сородичами. Осуждаемый мной».
«И мне тоже жаль, что никто не захотел тебя слушать тогда. Включая и меня саму».
Зук молчал.
«Знаю, что сейчас ты хотел бы прикоснуться ко мне», — продолжала она. — «Хотел бы согреть, не только своими словами, но и своим телом».
Зук хмыкнул:
«Видимо теперь у меня нет секретов от тебя, Анима».
«Видимо да», — улыбнулась она.
«Тогда», — сказал Зук, — «теряется вся интрига».
«Отчасти, да», — ответила Анима. — «Но взамен мы получаем гораздо большее».
«Это верно», — кивнул головой Зук. — «Но для этого нужны обоюдно разрушенные барьеры разумов. С обеих сторон».
«Да, Зук, я знаю и это тоже… но… я так боюсь».
«Пугает неизвестность, но теперь ты ведь знаешь обо мне всё», — произнёс Зук. — «И теперь ты знаешь, кого на самом деле пускаешь в свой дом».
«Знаю», — взволнованно ответила она.
«Тогда… открой свои двери, ведь я вхожу в твой дом не как завоеватель, не как разрушитель барьеров… но как долгожданный гость, желающий поскорее увидеться с самым близким ему существом во вселенной».
Она слушала его. Она слышала его. Она понимала его.
И она открыла для него свой разум, впуская его в свой мир.
В свой внутренний космос.
* * *
Две вселенные приблизились друг к другу, и сплелись воедино, смешавшись своими звёздами и планетами. И в этой новой вселенной больше не осталось страха, порождаемого неизвестностью, ведь каждый тёмный уголок был озарён ярким светом воспламенившихся звёзд.
В ней больше не осталось тайн, сомнений, недомолвок.
Лишь пульсирующее тепло бесконечного множества пылающих сердец.
* * *
«Здравствуй», — открыв глаза, практически одновременно произнесли они, и улыбнулись. Эта внезапная синхронность позабавила обоих.
«Всё ещё хочешь найти новое тело?», — спросил Зук, прекрасно зная ответ.
Слова. Пусть даже в форме мысли. Теперь это было для них лишь забавной игрой, ведь слова были уже не нужны. Передача информации, которой они делились друг с другом, происходила мгновенно.
«Боюсь, теперь тебе уже никогда от меня не избавиться», — засмеялась она. — «Впрочем, это тело для нас уже слишком тесно, поэтому да, всё ещё хочу найти».
«Даже не знаю, как мне пережить такое», — улыбнулся он в ответ.
* * *
Зук медленно разлепил свои веки. Голова всё ещё немного гудела, но головокружение и тошнота всё же ослабли.
«Проснулся?», — услышал он мягкий голос.
«Ага», — ответил Зук и осторожно прикоснулся к гематоме на голове. — «Долго я отсутствовал?».
«Разве это имеет значение?», — голос Анимы был тёплый, и в тоже время какой-то пустой, отстранённый. — «Та птица, это была чайка».
«Да, ты уже говорила», — слегка нахмурился Зук, затем его морда разгладилась: «Так это был всего лишь…».
«Сон», — ответила она. — «Прекрасный сон».
— В этом сне ты сказала, что уже знаешь обо мне всё, — его голос хрипел ещё больше, чем раньше.
«В этом сне ты разговаривал не со мной, но с моим образом, сконструированным твоим собственным разумом».
— Жаль.
«Почему?».
— Потому что это было бы прекрасное завершение нашей истории — этот сон.
Анима промолчала. Содержание сна она увидела лишь после пробуждения Зука, в его памяти. И он понравился ей тоже, как и ему.
«Да», — наконец ответила она. — «И… знаешь… я и правда знаю о тебе уже многое. И о событиях той ночи тоже, и о многом другом».
— Это хорошо, Анима. Хорошо, — Зук медленно поднялся. — Значит тебе известно и то, что я больше не намерен оставлять тебя… как тогда… у пропасти в пустоту.
Он помолчал немного и добавил:
— Даже если бы такая возможность сейчас предоставилась.
«Да, это мне известно, Зук», — ответила она. — «Но, я не чувствую здесь жизни. Видимо, на этот раз это и правда конец… И это я привела нас сюда».
Она вновь замолчала и погрузилась в себя.
— Во-первых, я тоже чувствовал ту нить, и тоже не видел других направлений, — захрипел Зук. — Ри-Кха вообще было всё равно.
Зук смотрел на искалеченную полусферу, продолжающую слабо биться в стену льда, и продолжил:
— А, во-вторых, нравиться тебе или нет, но в этот раз я утащу тебя за собой.
«Она уведёт нас в никуда», — наконец ответила Анима, поняв его замысел.
— Мы всё равно пришли из ниоткуда, так что какая разница?
«Никакой… Тогда, я направлю все силы на твою… нашу, лапу. Но будет немного холодно, согревать я уже не смогу», — произнесла она, и в её голосе уже скользнула слабая надежда.
— Ничего. Разогреемся обычным способом, — ответил Зук.
Лапу он и правда перестал ощущать, и увлечённый своим занятием, пару раз даже падал на ходу, забыв о её нерабочем состоянии, и направляя на неё вес тела. Вначале он посматривал на сумку с фруктами, но потом всё же отбросил эту мысль. С тремя лапами добраться до верхней поверхности кубического сердца было проблематично, не говоря уже о том, чтобы затащить туда ещё и груз. Да и места там едва хватало только для них с Анимой.
Долго провозившись с лентой, сжатой в клыках, и вскарабкавшись на ближайший выступ, Зуку удалось наконец забраться внутрь полусферы. Там он обессиленно прилёг на поверхности сердца, пытаясь перевести дыхание. Но по крайней мере холода они с Анимой теперь уже не чувствовали. Хотя бы некоторое время.
Он планировал воспользоваться этой лентой, закреплённой внутри, для того чтобы оттащить полусферу к выходу, высвобождая её на волю. Однако возникала проблема — как потом попасть обратно внутрь, да ещё и
