не думал, что ты окажешься таким ханжой, Семён.
— Долго ещё? — проворчал тот, с отвращением глядя на охваченную азартом публику.
— Поспи, я без тебя справлюсь, — Медина снисходительно хмыкнул, и сознание Семёна погасло.
Это было совсем не похоже на его предыдущий опыт погружения в ничто, просто его вдруг не стало. Когда сознание вернулось к новому Магистру, представление уже давно закончилось, он сидел в кресле перед камином в довольно большом и уютном кабинете. Перед ним на столике стояла чашка чая и рюмка с чем-то явно алкогольным.
— Не стесняйся, — раздался в голове Семёна голос Медины, — тебе нужно расслабиться. В первый раз у многих сносит крышу, ты ещё неплохо держался, не запаниковал. Можешь пользоваться нашим общим телом.
Семён не заставил себя уговаривать, он быстро опрокинул алкоголь в свою глотку и сразу почувствовал, как тепло разливается в животе. Глотнув чаю, он приготовился выслушать дальнейшие распоряжения своего нового хозяина, но тот внезапно расхохотался.
— А ты оказался довольно покладистым носителем для мятежника, — отсмеявшись заявил Медина, — похоже, тебе и раньше приходилось служить. Думаю, время для прелюдии закончилось, пора переходить к главному блюду. Начнём, пожалуй, с того, что ты мне расскажешь о проходе в горах, которым ты вывел Тесара из Алата.
Семён похолодел, он-то был уверен, что этот путь останется их с Тесаром тайной, но боевик, видимо, не счёл нужным скрывать столь важную информацию от своего начальства. Собственно, Тесар никогда и не обещал хранить этот секрет, хотя Семён честно предупредил, что ни за что не сдаст город, в котором живёт его семья. Можно ли было назвать это предательством? Вопрос, конечно, спорный, но в данной ситуации он сделался уже чисто умозрительным.
— Слушай, Медина, — принялся увещевать подселенца Семён, — я готов преданно служить Ордену и слушаться тебя, только не проси меня предать жителей Алата. Там живёт моя семья, понимаешь?
— Ты, похоже, так ничего и не понял, — Магистр презрительно хмыкнул, — это была вовсе не просьба, а приказ. И не вздумай опять завести свою шарманку про сопротивление. Если только попытаешься бунтовать, я просто вскрою твою память как гнилой орех. Поверь мне на слово, это будет очень больно.
Если Медина рассчитывал таким образом раздавить своего носителя и лишить его воли к борьбе, то явно просчитался. Угроза близким сработала как триггер, включив защитную реакцию бессмертного практически в рефлекторном режиме. Едва отдавая себе отчёт, что он делает, Семён поставил ментальный блок. Причём его страх за жизнь Киры и Тиночки был настолько силён, что блок оказался совершенно непробиваемым, и это однозначно выдало его владение ментальными техниками.
— Это не спонтанная паническая реакция, — Медина мгновенно поставил диагноз своему легкомысленному носителю, — твой ментальный блок слишком хорош, чтобы можно было принять тебя за самоучку.
— Я бессмертный, — Семён решил, что дальше скрывать свою личность смысла не имеет, поскольку он уже выдал себя с головой, — но ты не сможешь задействовать мои установки подчинения, потому что я из другой реальности.
— Вот как, — злорадно процедил Медина, — а ведь я знаю, кто ты такой, ты беглый шпион Ксантипы. Прелестно, твой хозяин будет просто счастлив снова с тобой встретиться, у него к тебе накопилась масса вопросов. Кстати, позволь развеять твою глупую иллюзию относительно неуязвимости бессмертных в чужой реальности, — в голосе подселенца явственно послышалась угроза, — установки в твоём мозгу заставят тебя подчиняться любому Магистру. Извини, дурачок, но ты сам напросился, — следующую фразу Медина произнёс нараспев на каком-то неизвестном языке. Она состояла в основном из гортанных и гласных звуков и показалась Семёну подозрительно знакомой, вот только он никак не мог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах мог её слышать. Бессмертный напрягся, ожидая, что это заклинание превратит его волю в кисель, однако ничего не почувствовал. — Сними блок! — скомандовал Медина, видимо, уверенный, что его метод сработал.
— Обломись, — злорадно усмехнулся Семён, — не действует на меня твоё колдовство.
Однако торжествовал он недолго, в следующее мгновение его сознание провалилось в чёрное бесформенное ничто, в котором не было ничего, кроме ощущения безысходности. Судя по той скорости и бескомпромиссности, с которыми Медина изолировал сознание своего носителя, ни о каком сотрудничестве речь больше не шла. Магистр вовсе не собирался воспитывать или припугнуть своего пленника, он тупо от него избавился. Как и в прошлый раз, сознание Семёна, зависло в безвременье при полном отсутствии каких-либо ощущений, но теперь надежды на то, что это состояние продлится недолго, у пленника не было никакой. Он оказался слишком опасным носителем для Медины, чтобы тот рискнул выпустить неподконтрольного его воле бессмертного на свободу.
Самое поганое в данной ситуации было то, что Семён не потерял способности думать и испытывать эмоции. Наверное, ему гораздо легче было бы отключиться вовсе, и предыдущий опыт показывал, что Медина вполне был в состоянии его вырубить, но, похоже, в планы тюремщика подобные альтруистические действия не входили, ему хотелось заставить своего пленника страдать и сходить с ума от ужаса. Что ж, его намерения осуществились в полной мере, Семёна действительно накрыла волна неконтролируемого отчаяния, и он со всей дури рванулся на волю.
Поскольку в его тюрьме не имелось ни стен, ни вообще каких бы то ни было ориентиров и направлений, то энергетический удар, который послал в пространство пленник, распространялся подобно сфере. Наверное, если бы Семён в этот момент был хозяином своего тела, то эта сфера выжгла бы всё живое на расстоянии нескольких метров от источника, но сейчас его смертоносный удар вообще не встретил никакого сопротивления. Окружавшая его сознание невидимая оболочка удовлетворённо чавкнула и всосала в себя энергию удара без остатка.
В отчаянии пленник принялся поносить своего тюремщика в грубой и нецензурной форме, что было совершенно бесполезно, но вроде бы помогло ему немного успокоиться и принять тот неоспоримый факт, что меряться силами с могущественным внеземным разумом было бессмысленно. Оставалось только смириться и послушно ждать конца, каким бы он ни был. Единственное, что ещё позволяло Семёну сохранять рассудок — это надежда на то, что пытка не продлится долго, ведь Медина пообещал, что отправит мятежника на расправу к его бывшему хозяину. Какую бы казнь ни уготовил Ксантипа обманувшему его ожидания бессмертному, это в любом случае будет лучше, чем медленное погружение в безумие.
Тот, кто создал для нас концепт тела, обладал воистину извращённым чувством юмора. Это ж надо было сделать инструмент по форматированию реальности важнее самой реальности. Боюсь, заценить юмор этого шутника я не в силах, но давайте всё же попробуем
