— По болоту?
— Ну, не везде же там болота...
— Если и есть тропки, то лишь черти их знают!
Во дворе прозвучал крик. Фарамунд оказался у окна раньше, чем кто-то успел подняться из-за стола. Посреди двора на свежем коне гарцевал всадник. Конь хрипел и пытался встать на дыбы. Фарамунд с удивлением узнал Унгардлика. Мальчишки торопливо расседлывали другого коня, а незнакомый молодой воин в сильнейшей усталости рухнул на ступеньки крыльца.
Похоже, перекусив и вылакав кувшин вина, жилистый Унгардлик сразу ожил, а усталость с него словно ветром сдуло. Сейчас он орал, размахивал руками, привлекая к себе внимание:
— Рекс!.. Рекс!.. С юга идет большой римский отряд!..
— К нам? — крикнул Громыхало.
— К тому городу, что мы у них отобрали! К Люнеусу!
За спиной Фарамунда громыхали лавки. Все вскакивали, звенело оружие. Внизу ржали кони, их бегом выводили из конюшни, воины торопливо взнуздывали, вскакивали в седла.
Унгардлик счастливо кричал:
— С собой ведут огромное стадо и агромадный обоз!..
Тревор цыкнул:
— Чего ликуешь, дурень? Это же римляне...
— Ну и что? — вскричал Унгардлик. — Ну и что?
Фарамунд сидел за столом в оцепенении, ладони сжимали виски. Громыхало обернулся, в глазах понимание, потрогал за плечо:
— Рекс!.. Рекс!.. Ты нам нужен.
— К демонам, — ругнулся Фарамунд — Лютеция... Только Лютеция! Да пусть провалится в преисподнюю весь мир, если в нем нет Лютеции!.. Я отправляюсь на поиски. Вели собрать небольшой отряд. Выеду немедленно
Громыхало крякнул, развел руками, снова крякнул, уже громче, наконец пробасил тяжело:
— Все верно. Мужчина должен идти за своей женщиной, куда бы ее ни увезли. Идти и спасать, даже если потребуется разрушить чьи-то державы!
— Вот я и...
Громыхало повысил голос:
— Но ты завоевал Люнеус для Лютеции!.. Мы ж треть войска положили, забыл?.. Море крови было пролито, ручье покраснели и вздулись!.. И вот теперь этот город у нас отберут? И Лютеция, твоя Лютеция его не получит!
Фарамунд ощутил, словно по голове ударили огромным молотом. В глазах потемнело, а в черепе раздался звон. Он вскочил так резко, что перед глазами заплясали черные мухи.
— Коня!.. Где мой конь?
Из темноты донесся хмурый голос:
— Седлают.
Когда он выскочил на крыльцо, со двора уже неслись в сторону распахнутых ворот всадники. Впереди развевался золотистый плащ Унгардлика, во дворе в седлах оставались только Громыхало и Вехульд.
Он вдел ногу в стремя, в голове мелькнула злая мысль: ну и что, как сказал Унгардлик? Римлян не раз били. А смятение Тревора — это просто память о прежних римлянах, некогда непобедимых...
Громыхало и Вехульд повернулись к Фарамунду. Тот бросил коротко:
— Выступаем наперехват. Дадим бой.
Вехульд набрал в грудь воздуха, так что плечи поднялись выше ушей, раздулся, а когда приложил к губам рог, свирепый рев прокатился ко всему лесу, будоража нервы, заставляя волосы вставать дыбом.
Когда последние всадники покидали бург, из распахнутых ворот конюшни выметнулся на низкорослой рыжей лошадке странный всадник. В мужской одежде Клотильду легко приняли бы за молодого воина, но ее черные как ночь волосы развевались по ветру, только на лбу она прихватила их металлическим обручем,
Лихо гикнув, она понеслась вслед уходящему войску.
Реку они одолели, не останавливаясь. Унгардлик указал удобное место для брода, но после дождей воды прибыло, в двух местах ноги не достигали дна, их сносило по течению, но, к счастью, там намыло песчаную косу, что вела до самого берега.
Осторожные переплыли реку вместе с конем, а кто-то на плоту или на пустом бурдюке, наполненном воздухом. Вскоре уже все войско отряхивалось на другом берегу. Фарамунд взобрался на самое высокое место, быстро с седла оглядел окрестности.
В небе разгорается чистый ясный свет, но внизу верхушки деревьев торчат из такого плотного тумана, что все, кажется, засыпано толстым слоем снега. Низины утонули в тумане, все ярки, овраги, кое-где туман покрыл деревья целиком, кое-где торчали зеленые верхушки.
— Отлично, — сказал он с облегчением. — По крайней мере, они не увернутся от боя.
— Римляне редко избегали боя, — заметил Громыхало.
— Вот и хорошо, — сказал Фарамунд.
— Что хорошего?
— Настоящий противник — хорошо.
— Римляне? — удивился Громыхало.
— Да.
Громыхало посматривал озадаченно. Фарамунд и сам не понимал, почему в нем такая уверенность, что именно Рим, ведь в этих землях римские гарнизоны уже ничего не значат, власти не имеют, а сама столица блистательной империи где-то за теплыми морями, в сказочных краях, на землях, где никогда не выпадает снег, а летом не бывает засухи и недорода.
— И еще, — наказал Фарамунд, — следи, чтобы легата... или кто там будет главным, брали живым. И всех, кто окажется с ним — монахов, купцов. Их либо выменяем на своих, либо продадим. Но сперва узнаем новости... Вдруг кто из них слышал, куда увезли Лютецию?
Лицо его страшно исказилось. Громыхало услышал, как в мертвой тишине скрипнули зубы. Безумные глаза рекса смотрели сквозь стену деревьев. Громыхало, как воочию, увидел в них пламя пожаров, реки крови, обезглавленные тела, свисающие с веток трупы, острые колья, на которых корчатся виновные в похищении.
Вехульд тихонько спросил у Громыхало:
— Неужели он надеется отыскать ее? Когда весь мир сдвинулся с места, когда народы сегодня на другом месте, чем были вчера, а где завтра окажутся — сами не знают? Когда старые города исчезают, как прошлогодний снег, а новые вырастают на месте лесов и болот?.. Да и те переходят из рук в руки?
— Надеется, — вздохнул Громыхало.
Вехульд тоже вздохнул. Оба смотрели туда, где Фарамунд осматривал захваченных коней.
— Я бы предпочел, — сказал Вехульд, — чтобы наш рекс... ну, не слишком гонял нас в поисках бабы.
Громыхало кивнул:
— Я тоже.
Вехульд помолчал, спросил:
— Так, может... скажем?
— Что?
— Ну, наше пожелание, — ответил Вехульд осторожно. Он помнил, что Громыхало все же правая рука рекса. — В поисках бабы мы все рискуем головами, но что обретаем? Я готов рисковать ради золота, славы, власти. Но ради бабы?
Громыхало почесал затылок, посмотрел снова в сторону неукротимого рекса.
— Ты прав, — ответил он. — И я прав, что тоже не хочу искать его бабу... А рекс не прав! Но только что-то такое шевелится...
— Что?
— Да вот как собака, чую, а сказать трудно. Мы все слышали, да и знаем, что Рим всегда прав. У него даже люди такие есть, юристами называются. Знатоки по праву. Они и другим помогают поступать только правильно. Потому и такую империю отгрохали!
Вехульд насторожился:
