даже кажется, что он чересчур деликатен: лучше бы взял за шкирку и поволок, куда следует. Но он так никогда не делает, оставляет нам выбор. Почему Бенедикт собирал доказательства нелюбви Апола? Ведь доказательств любви он мог бы найти гораздо больше. Зачем переехал в Лакронию, когда Апол предлагал ему готовиться к управлению Беницией? Почему не сделал правильных выводов из истории Арбена?
– Может, это я ему помешал? – предположил Принц.
– Нет. Он сразу решил, что исправит ошибку Арбена, только совсем не ту.
– А почему дедушка не дал ему понюхать цветок правды? Разве это не предотвратило бы все беды?
– Апол считал, что человек должен учиться самостоятельно различать правду и ложь, – объяснил Порф. – И не просто различать, а любить правду и ненавидеть ложь. А показывая правду насильно, можно вовсе отвратить от неё.
– А алмазный колдун? – вспомнил Принц. – Разве у него был шанс сделать иной выбор? Из того, что рассказал нам ледяной…
– Ледяной рассказал не всё, – перебил его Порф. – Малыш мог прислушаться к словам любимого дедушки, который, умирая, сказал, что если тот найдёт в себе силы не уподобиться своим мучителям, то в вечности будет одним из величайших людей и спасёт всех, кого ему довелось знать. Он также посоветовал ему в трудную минуту просить помощи Савиэля, но тот, увы, предпочёл искать утешенье в своих мечтаньях.
– Откуда вам об этом знать? – усомнился Принц.
– Он когда-то хотел обосноваться в Бениции, – спокойно ответил Порф. – Мы тогда долго с ним беседовали. Вот он и похвастался, что мог стать величайшим в вечности, но предпочёл не дожидаться её, а добиться величия и бессмертия здесь, на земле.
– И что, он построил дворец в Бениции?
– Нет, передумал.
– Почему с ним не произошло такого чуда, как с остальными? – спросил Принц. – На нём была корона, но он ушёл не в мире.
– Понимаешь, дорогой, – вздохнул Порф, – человеку, который позволяет так растоптать свою личность, слишком сложно обрести себя вновь.
– Что с ним сейчас?
– Нам не дано этого знать, Патрис. Думаю, Савиэль дал ему имя.
– Но почему одни, – не исчерпал свои претензии Принц, – дедушка, Лили – так легко слышат голос Савиэля, а другим, как мы с вами, нужно дойти до предельного отчаянья, чтобы расслышать его?
– Закономерный вопрос, Патрис, – улыбнулся Порф. – Но ответ, думаю, слишком прост, чтобы удовлетворить тебя – мы все разные. Разве могу я сказать, что Савиэль ко мне менее добр, чем к Аполу? Тысячу раз нет!
Принц кивнул.
– Вы ни разу не выезжали с острова?
– Нет, здесь уже жил твой дядя и ещё несколько человек, и они научили меня находить тут всё необходимое.
– А дедушка вас навещал?
– Часто, да. На закате жизни мы наконец обрели ту дружбу, о которой оба всегда мечтали. Он много рассказывал о тебе, сокрушался, что ты больше похож на мать, чем на отца. – Порф усмехнулся. – Он также приехал сразу после встречи с тобой по возвращении из плена. Как он радовался переменам в тебе! Говорил, что наконец-то убедился в том, что брак Милены и Анри не был ошибкой.
– То есть до этого он мучился сомнениями?
– Конечно, – подтвердил Порф. – Он видел, что и дочь, и приёмный сын несчастливы. Жизнь внука под угрозой. И, как ни старался, не видел смысла в этих страданиях. А тогда всё стало на свои места. Почти всё. Апол жалел, что не вернулся вовремя, чтобы предотвратить отъезд Бенедикта. Он постоянно молил Савиэля о его спасении, ощущал свою связь с ним, и огненное преображение Бенедикта сильно отразилось на его состоянии. Ему было безумно жаль приёмного сына и, сколько бы я ни переубеждал его, винил он только себя.
– Дедушка молил о нём столько лет и молит до сих пор, но ничего не меняется, блюститель творит, что хочет…
– Я думаю, – сказал Порф, – любая молитва что-то меняет, об этом есть много красивых притч в той книге. Но Савиэль слишком уважает свободный выбор человека и до последнего ждёт правильного решения.
– И правда – слишком уважает, – согласился Принц. – Когда этот свободный выбор обходится так дорого другим людям, может, стоит немного ограничить свободу?
– Немного – это как? Как отмерить, сколько вреда можно причинить, а сколько – уже чересчур и пора пресекать?
– Не знаю.
– И я не знаю.
– Удивительно, – заключил Принц, – что я столько узнал о дедушке от вас, а не от него. Я и не подозревал, что он столько пережил. И после всего погиб в муках. У меня не укладывается это в голове.
– Савиэль позволил мне немного разделить его боль, – Порф похлопал по хромой ноге, – хотя я желал бы забрать её всю. А теперь Апол рядом с тем, к кому стремился всю жизнь, и настолько близко, насколько это доступно человеку.
– Почему вы не летите с нами? – наконец решился Принц.
«Вы могли бы и со мной разделить боль, – мысленно усмехнулся он, – я б не стал жадничать».
– Так распорядился Савиэль, – не без горечи ответил Порф.
– Зачем же ждать утра? Я готов. – Принц поднялся.
– Мегрель доберётся до Лакронии сегодня ночью. К тому же мне нужно подлатать ковёр. Отдохни, выспись…
– Издеваетесь? – не сдержался Принц. – Может, сходить искупаться?
– Отличная идея, – поддержал Порф. – Вечером вода как парное молоко и солнце нежнее шёлка. Можешь пока забрать ковёр – я управлюсь с ним за ночь.
Порф удалился в хижину, оставив Принца в противоречивых чувствах: с одной стороны, он ожидал от старца важного напутственного слова или очередной спасительной вещицы, а вместо этого ему предложили искупаться. С другой стороны, рассказ о дедушке наполнил сердце теплом и тем самым покоем, слаще которого Принц ничего не знал. И страшные воспоминания о последнем «купании» потеряли свою остроту. Принц взял ковёр, чтоб поискать на нём подходящий пляж. Но сначала решил посмотреть, чем там занимаются Риччи с Лили.
По дороге через джунгли с лианы снова свесилась змея, и Принц, хоть и с опаской, но погладил её. Несмотря на такое знакомство, эти экзотические леса по-прежнему не казались ему дружелюбными. Он не мог расслабиться и постоянно держался начеку. Казалось, стоит зазеваться, сойти с тропы, и этот зелёный сумрак проглотит без остатка. Если б Принц не убеждал себя, что здесь он под защитой Порфа и Высшего мага, то ни за что бы сюда не сунулся. Пожалуй, не будь этой защиты, блюститель тоже не полез бы в джунгли: сыро, душно, на коне не прорвёшься, а уж гигантские пауки и муравьи, снующие повсюду, – просто брр.
