сложились в презрительную усмешку.
— Не хочу, чтобы она страдала, — поправил его Мартин, — пусть лучше считает его мёртвым.
Джарет угрюмо кивнул и направился к дому, держа за руку своего проводника, поскольку иначе он дома просто не видел. После откровений Мартина актуальность этой встречи резко сошла на нет, ведь тот человек, который ждал его в доме, никак не мог быть Магистром. Кому-кому, а уж телохранителю было отлично известно, что Магистры не были обычными людьми, скорее уж, они принадлежали к той магической братии, к которой вскоре должен был присоединиться Мартин. И хотя они с Семёном не были близко знакомы, но Джарет не сомневался, что ни один из бессмертных никогда не обладал способностями к магии. Для него это откровение стало крушением последней надежды избежать расправы, ведь снять установки подчинения мог только настоящий Магистр, а не какой-то самозванец.
И всё же Джарет решил увидеться с воскресшим мужем Киры. Возможно, им двигало любопытство, но скорей всего, это была слепая надежда на то, что Мартин просто ошибся насчёт личности своего отца. Увы, этой надежде не суждено было оправдаться. Мужчина, поднявшийся из-за стола навстречу гостю, без всякого сомнения был тем самым бессмертным, которого пятнадцать лет назад телохранитель Магистра видел в орденских подвалах перед его казнью. Несмотря на прошедшие годы, у Джарета не возникло даже тени сомнения в его личности. Человека, умудрившегося внушить Ксантипе такой панический страх, он точно не смог бы забыть. Непонятно, каким образом Семёну удалось тогда скинуть установки подчинения, но ни до, ни после этого случая Джарету не довелось видеть Магистра таким беспомощным.
— Привет, Джарет, рад познакомиться с наставником моего сына, — вежливая улыбка скользнула по губам хозяина дома и тут же растаяла, как бы давая гостю понять, что ему тут не рады и терпят только по просьбе Мартина.
— Похоже, ты не узнаёшь меня, Сэм, — неприязненно проскрипел Джарет, — а я тебя сразу узнал. Это я был телохранителем Ксантипы, когда он тебя допрашивал перед казнью. Так что можешь оставить своё лицедейство для загонщиков, передо мной тебе нет смысла прикидываться Магистром.
— Говоришь, меня звали Сэмом? — похоже, гостю всё же удалось пробудить интерес хозяина, поскольку в глазах Варда сразу загорелось любопытство. — Давно хотел узнать своё настоящее имя, надеялся, что оно поможет мне вспомнить хотя бы себя. Жаль, что ошибся. Теперь близкие зовут меня Вардом, а остальные безымянным или просто Магистром. И я вовсе не прикидываюсь, я тупо не помню, кем я был двенадцать лет назад. Вполне возможно, что и Магистром.
— Значит, Мартин не соврал, у тебя действительно амнезия, — Джарет уныло кивнул, как бы признавая своё окончательное поражение. — Но как же тебе удалось убедить загонщиков в своей идентичности?
— Разве их нужно было убеждать? — в голосе Варда послышались нотки горечи. — Поверь, это они меня убедили, что я являюсь Магистром.
— А бессмертные? — продолжил давить Джарет. — Как можно обмануть эмпатов?
— А бессмертные вообще благодарны мне по гроб жизни за освобождение от установок подчинения, — впервые с начала разговора Вард сподобился открыто улыбнуться, и его лицо сразу преобразилось, словно бы стало моложе. — Правда, не всем бессмертным мой подарок пришёлся по вкусу, некоторым эта свобода даром не сдалась.
От этих слов в душе Джарета снова вспыхнула надежда. А вдруг Семён действительно был когда-то Магистром? Разве не могло такого случиться, чтобы чудом выживший бессмертный решил отомстить своим обидчикам и разделался с Мединой, заняв его место? Да, вероятность такого сценария была близка к нулю, но в конце концов, какая разница, если он смог освободить своих бессмертных. А это точно сделал не сам Медина, ему бы такое даже в голову не пришло, а вот для бессмертного освобождение своих собратьев было вполне естественным поступком. Значит, у Семёна не должно возникнуть возражений против того, чтобы сделать свободным ещё одного бессмертного.
— А меня ты сможешь освободить от установок подчинения? — голос Джарета невольно дрогнул.
— Я бы и рад, — сочувственно вздохнул Вард, — но не знаю, как это сделать, позабыл вместе со всеми остальными вещами из моей прошлой жизни.
Вот это уже был конкретный и окончательный облом. Кто бы мог подумать, что какая-то пошлая амнезия встанет непреодолимым препятствием между бессмертным и его свободой. Но тут Джарету пришло на ум, что Семён его тупо разводит.
— А как же тогда тебе удалось вспомнить Мартина? — он с подозрением воззрился на ушедшего в отказ Магистра.
Джарет, конечно, понимал, что просто хватается за соломинку, но ничего не мог с собой поделать. Мечта об освобождении слишком долго жила в его душе, чтобы вот так, в одночасье, отдать концы. Вард печально улыбнулся, и его взгляд затуманился, словно бы обратился внутрь. Джарету на мгновение показалось, что его собеседник сейчас встанет и уйдёт, оставив его в одиночестве раздумывать над своим неподобающим поведением. Ну действительно, чего ему вздумалось докапываться до этого блаженного мужика, который мнит себя Магистром? Вард и вправду вылез из-за стола, но не покинул настырного гостя, а просто подошёл к окну и распахнул створки, впуская в комнату свежий воздух.
— Мы отчего-то уверены, что наша нынешняя жизнь, то, кем мы являемся в настоящем, всё это определяется нашим прошлым, — медленно проговорил он, не оборачиваясь. — Раньше я тоже так думал, пока ни лишился своего прошлого.
— Это ты к чему? — Джарет напрягся, пытаясь понять, куда клонит этот самопальный философ.
— К тому, что мы делаем свою жизнь и свою личность каждый миг своего существования, — голос Варда окреп, в нём прозвучала уверенность, похоже, выстраданная и подтверждённая личным опытом. — Каждое принятое нами решение меняет не только нашу жизнь, но и нас самих. Фундамент прошлого, конечно, создаёт определённые предпосылки для наших решений, с этим не поспоришь, но наша воля всё равно остаётся главной. Наверное, только лишившись прошлого, можно понять, что дело вовсе не в нём, а в настоящем. Сейчас Мартин — мой сын, и мне не важно, была ли его мать моей женой.
— Значит, Киру ты всё-таки помнишь, — Джарет, совершенно не предполагавший столкнуться с перспективой возвращения блудного Кириного мужа, неприязненно воззрился на своего возможного соперника. — И что ты собираешься делать? У тебя ведь сейчас другая жена.
— Я не помню даже себя самого, — горько усмехнулся Вард, враз успокоив ревнивца, — но разве это так уж важно? Сейчас для загонщиков и бессмертных я — Магистр, которого они называют безымянным и за которого готовы умереть. Думаешь, им есть дело до того, кем я был раньше? Но в одном ты прав, что-то надо делать.
— С бессмертными или
