себя, тревожить эту силу не следует».
Короче говоря, абсолютно не важно, что за личностью был человек изначально. Став жэньмо, он предстает совершенно иным существом. В таком случае его бренное тело легче всего вообразить сосудом, наполненным водой. Да, сосуд можно разбить, вода выльется, но при определенных условиях соберется вновь, причем вся, до единой капли. Теоретически жэньмо способны вселяться в любое разумное существо или в духовный предмет. То есть в такую вещь, которая обладает собственным духом.
Сюань Цзи не знал точно, считается ли его меч «духовным», ведь раньше тот никак не проявлял себя и не давал поводов заподозрить, что у него есть потенциал стать духом. Но все-таки Сюань Цзи догадывался, что его Меч Судьбы – не какая-то бездушная железка. Тем более меч был всегда, сколько Сюань Цзи себя помнил, и порой даже казалось, что это оружие улавливает мельчайшие движения души хозяина. Даже то, что Сюань Цзи предпочитал не замечать.
И эту мистическую связь, неразрывную и глубокую, вдруг обрубила кровь какого-то демона, попавшая на лезвие…
С того дня клинок становился все холоднее и холоднее. И когда Сяо Чжэн позвонил днем, Сюань Цзи, будучи еще в полусне, как никогда ясно почувствовал, что в мече кто-то есть. Он даже услышал чье-то дыхание…
Все сомнения рассеялись, когда Сюань Цзи пришел поглядеть на Зеркальную бабочку. Как только он приблизился, ее улыбающиеся личики сменили гримаски: одно испугалось, а другое – расплакалось. Страх был понятен: все-таки Сюань Цзи принадлежит стихии огня, очищающего мир от всякого зла и скверны, стало быть, он для существ, подобных Зеркальной бабочке, естественный враг. Можно сказать, завидев Сюань Цзи, бабочка наткнулась на гигантский крематорий. Но почему второе личико обиженно расплакалось? Кроме феноменальной живучести бабочка не обзавелась ничем похожим на раздвоение личности, поэтому остается только одно: она почувствовала еще чье-то присутствие. Заметила другую сущность в какой-то из вещей. Так что да, с мечом определенно было что-то не так.
Сам Сюань Цзи родился в бушующем пламени, и если следовать этой логике, его Меч Судьбы тоже должен быть той же стихии или хотя бы отпугивать всякое зло. При других обстоятельствах никакое демоническое порождение не смогло бы в него вселиться. Но если предположить, что в деле замешано чудовище-жэньмо… Да, такое исключать нельзя, тем более то же кольцо Сюань Цзи защитило древнего демона.
Кстати о демоне: он не побоялся нарушить условия Темного жертвоприношения и восстать против своей призывательницы. Убивая Би Чуньшэн, он произнес фразу, которую расслышал только Сюань Цзи, потому что стоял совсем близко. И в этой фразе были две примечательные детали: «Мы» и «вы все».
«Вы все» намекало на то, что за Би Чуньшэн стоит кто-то еще, а старинное «Мы», сказанное вместо «я», давало еще больше информации. До Великой междоусобицы Девяти провинций, точнее, до битвы Пинъюань, то есть за успокоение Бездны, «Мы» и означало «я». Иными словами, скорее всего, так мог выражаться о себе любой. Но со временем амбиции и притязания императора Пина, властителя тех времен, непомерно возросли, и когда он пошел войной на Алую Бездну Чиюань, говорить о себе «Мы» стало позволительно только представителям императорской фамилии. Следовательно, если демон так легко и свободно бросил «Мы», значит, он либо родился во времена до императора Пина, либо сам был каким-то правителем уже после него, скажем, старейшиной или вождем одного из племен Центральных равнин (те взяли привычку подражать речам императоров) [7]. Но есть еще одна деталь: во время беседы в чиюаньской больнице призванный демон упомянул «ведомство Цинпин», которое возникло уже после императора Пина. Его основал сын императора Пина, великий император У, Шэн Сяо, так что, скорее всего, верен вариант про члена императорской фамилии…
Поглядев на расклад, Сюань Цзи решил бросить какую-нибудь расплывчатую формулировку. То есть хотел сперва сблефовать, а потом посмотреть, что получится. Вот только он не ожидал, что в ответ на первую же провокацию в ушах раздастся смешок. И следом кто-то скажет низким хрипловатым голосом: «И как, по-твоему, я должен тебя благодарить?»
Но это еще ничего. Куда страшнее прозвучал следующий вопрос: «Хочешь обмануть меня? А ты смельчак, маленький демон».
В голове Сюань Цзи стало звеняще пусто. Все волоски встали дыбом. И внутренне он заорал: «Твою мать!!! Он же слышит, о чем я думаю!!!»
В ту же секунду сидящий в мече Шэн Линъюань тоже кое-что осознал…
Оба были далеко не простыми типами – хитрыми, расчетливыми и предельно скрытными; из тех, кто носит сотни масок и возводит тысячи барьеров. И каждый даже подумать не мог, что однажды придется делить самые сокровенные мысли с каким-то мутным чужаком. А какая связь может быть честнее и теснее?
Естественно, оба бросились отгораживаться. Почти одновременно они опустошили сознание и заставили себя хоть на чем-то сосредоточиться, чтобы оборвать ценные мысли. Сюань Цзи начал пересчитывать волосы на голове Ло Цуйцуя, а Шэн Линъюань – читать какой-то древний текст, абсолютно непонятный на слух.
Люди скрытные, вынашивающие глубокие замыслы, хорошо контролируют свое выражение лица. Некоторые мастера могут даже подчинить собственный язык тела. Но кто властен над своими мыслями?
Волосы на голове товарища Ло Цуйцуя довольно быстро кончились, и Сюань Цзи, завершив подсчет, все-таки не удержался и пропустил в сознание вопль: «Какого хрена, а?! Да что тут творится вообще?!»
Ему вторил скрип зубов Шэн Линъюаня, который, по всей видимости, сжимал челюсти все сильнее и сильнее, при этом не забывая повторять про себя какое-то древнее писание.
От этих звуков мысли Сюань Цзи пустились вскачь, взять их под контроль не удавалось. В сознании пронеслось: «К концу года Бюро обязано выплатить мне четырнадцать зарплат, но и этого мало!»
И следом он мимоходом отметил: пускай текст, который настырно повторял Шэн Линъюань, невозможно расшифровать на слух, но легко догадаться по звукам и интонации, что незваный гость твердит одну и ту же строчку раз за разом. Под конец древний демон не выдержал, и на поверхность его сознания просочилось: «Рано или поздно я выявлю главного зачинщика Темного жертвоприношения и лично разорву его в клочья!»
Сюань Цзи встрепенулся: «То есть у Темного жертвоприношения есть зачинщик? Би Чуньшэн что, была только марионеткой?»
Шэн Линъюань откликнулся сразу двумя фразами, и обе прозвучали в голове Сюань Цзи одновременно. Одна была сказана веско и неторопливо, и в ней сквозила знакомая усмешка. Так говорит человек очень осведомленный и уверенный в себе: «А сам что скажешь?» В тоне другой были презрение и холод: «Глупый вопрос».
Такого
